Александр Дейнека - Пётр Германович Черёмушкин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава пятнадцатая
Зигзаги хрущевской «оттепели»
Сложившаяся в сталинском СССР система поддержки монументального искусства с конца 1930-х годов была основана на эксплуатации темы прославления вождя и особенно проявлялась в скульптуре, где видное место занимали такие авторы, как Сергей Меркуров, Евгений Вучетич, Николай Томский, изготавливавшие статуи Ленина и Сталина поточным методом, как на конвейере. И хотя Дейнека был способным скульптором и даже мог работать как портретист в скульптуре, «тему вождя» он совершенно не разрабатывал и уж точно не эксплуатировал. В тех случаях, когда он брался за очередное панно с маршем строителей коммунизма, его постигала неудача: он слишком очевидно не вписывался в доминирующий и признанный официальный стиль. После смерти Сталина размах и масштаб, с которыми осваивали ниву памятников вождям Вучетич и Томский, установившие фактически монополию на эту тему, поразили даже видавших виды чиновников в ЦК КПСС.
Уже в мае 1953 года, через три месяца после смерти «вождя народов», Отдел науки и культуры ЦК КПСС докладывает секретарю ЦК КПСС Н. С. Хрущеву о недостатках в сооружении памятников и монументов общественным и политическим деятелям. Из документа видно, что вопросы изобразительного искусства и монументальной пропаганды становятся одной из важнейших проблем, которой партийное руководство уделяет внимание в новых условиях и придает первейшее значение. Выясняется, что за послевоенные годы установлено около тридцати монументальных памятников В. И. Ленину и И. В. Сталину. Из них только семь сооружены по постановлению Совета министров СССР, а остальные двадцать три — по инициативе местных Советов. «Большинство сооружений не являются оригинальными творческими произведениями, а представляют собой лишь авторское повторение», — говорится в записке, направленной Хрущеву[206]. Но самое главное, что на сооружение этих памятников затрачиваются крупные суммы денег: каждый памятник обходится в среднем от 800 тысяч до 1 миллиона рублей.
«История русской монументальной скульптуры не знает случаев повторения одних и тех же памятников, — сетуют авторы записки. — Выдающиеся скульпторы считали, что каждый монумент должен быть высокохудожественным, оригинальным и возводиться с учетом особенностей и своеобразия сооружения. Так, скульптор Опекушин, создавший выдающийся памятник А. С. Пушкину в Москве, с негодованием отверг предложение о повторении этого памятника. Было бы странным и вызывало бы всеобщее недоумение, если бы, например, указанный памятник соорудить и вторично открыть в каком-либо другом городе Советского Союза», — отмечалось в записке[207], цель которой состояла в том, чтобы поставить на место зарвавшихся скульпторов-монументалистов Томского и Вучетича. Было очевидно, что эти авторы без всякого стеснения тиражировали свои памятники и получали за них полноценные гонорары, причем весьма значительные. «Монумент И. В. Сталину, сооруженный Томским для Сталинграда, был повторен и вновь открыт в городах Краснодаре, Таллине, Вильнюсе, Полярном и Тиране (Албания). Другой монумент Сталину, выполненный Томским по заказу правительства МНР для г. Улан-Батора, был затем повторен для городов Ташкента и Берлина (ГДР). Скульптором Вучетичем был выполнен монумент Сталину на Волго-Донском канале имени Ленина, открытый в прошлом году. Этот монумент в уменьшенном размере был сооружен в Калининграде и вновь открыт».
«Укоренившаяся порочная практика сооружения местными Советами дублированных монументальных памятников из долговременных и дорогостоящих материалов (бронза, гранит) наносит вред самой идее монументальной пропаганды», — пишут авторы записки, направленной на имя Хрущева. Они предлагают запретить местным партийным и советским органам самовольно устанавливать памятники из бронзы и гранита и производить установку памятников только с разрешения ЦК КПСС и Совета министров СССР по проектам, утвержденным Министерством культуры СССР. Авторы записки пекутся о перерасходе народных денежек и, зная настроения на самом верху, где бродит идея избавления от архитектурных излишеств, стремятся, что называется, попасть в струю.
Через год, 6 июля 1954 года, те же авторы (А. Румянцев, П. Тарасов и А. Киселев) составляют записку «О состоянии советского изобразительного искусства». В ней впервые, еще до официального произнесения фразы, употребляется выражение «темы, связанные с культом личности»: «Отдельные крупные художники и скульпторы (А. Герасимов, Налбандян, И. Тоидзе, Джапаридзе, Азгур, Яр-Кравченко и другие) почти все свое творчество посвящают этим темам и разрабатывают его до последнего времени. Особенно большой ущерб нанесло увлечение культом личности советской скульптуре, — говорится в записке. — У нас совсем не создаются произведения монументальной скульптуры (типа „Рабочий и колхозница“ В. Мухиной), к полному упадку пришла бытовая настольная скульптура, парки культуры и отдыха, дворцы культуры и курорты заполнены убогими антихудожественными изделиями. Все внимание скульпторов сосредоточено на сооружении памятников-монументов, причем высокохудожественных памятников делается мало и в большинстве случаев в разных городах устанавливаются монументы с одной и той же модели»[208].
Однако всё вышеперечисленное не означало, что Дейнеке и его единомышленникам и соученикам в ближайшее время выйдет поблажка. Авторы записки готовили основание для того, чтобы потеснить с художественного олимпа ставленников и выдвиженцев Сталина, заменив их столь же послушными и конъюнктурными деятелями, близкими к новым вождям; Дейнека в эту категорию явно не входил. В записке ЦК КПСС далее отмечается, что в связи с ослаблением идейно-воспитательной работы за последнее время среди художников оживились формалистические и эстетические настроения. «При обсуждении художественных выставок поднимаются на щит художники, еще не преодолевшие формалистических пережитков в своем искусстве (А. Дейнека, С. Герасимов, М. Сарьян, А. Матвеев, А. Гончаров и другие). Творчество этих художников выдается за подлинное искусство в противовес якобы „официальному“, „регламентированному“ и „засушенному“ искусству таких советских художников-реалистов, как Б. Иогансон, В. Ефанов, Г. Горелов, Ф. Решетников, А. Грицай, А. Лактионов и другие», — отмечается в записке ЦК КПСС.
Тем не менее смысл записки ЦК КПСС направлен на то, чтобы избавиться от влияния Александра Михайловича Герасимова, который обладал колоссальной властью среди художников и с середины 1930-х годов имел большой зуб на Дейнеку. В записке говорится прямо и без обиняков: «Оргкомитет Союза советских художников СССР, созданный пятнадцать лет назад с целью подготовки съезда художников, изжил себя и в настоящее время работает очень плохо. Тов. Герасимов, являясь председателем Оргкомитета Союза советских художников СССР и одновременно президентом Академии художеств СССР, не принимает активного участия в деятельности Союза. Секретари Оргкомитета —
