Холокост. Черные страницы. Дневники жертв и палачей - Нина Сигал

свое сообщение заявлением, что не только виновные в этих преступлениях, но и те, кто знал о них и держал рот на замке, больше не могут претендовать на то, чтобы называться людьми, и понесут заслуженное наказание. Я должен также упомянуть, что найденная обувь принадлежала как младенцам, так и взрослым.

Сегодня днем приходской священник снова ненадолго навестил меня. Тилен тоже пришел навестить нас и принес всем нам разные вкусные вещи. Хотя ему и не нужно было этого говорить, однако он сказал, что мы всегда можем прийти к нему и что он договорился, чтобы доктор приехал в Кессельс. Этим вечером дважды подряд звучали сирены воздушной тревоги, второй раз здешний аэропорт подвергся бомбардировке. На этот раз я не пошел в бомбоубежище, потому что хотел увидеть это мрачное, но фантастическое зрелище: бомбы с белым фосфором падали сотнями.

Понедельник, 4 сентября 1944 года

Прошлой ночью здесь не было воздушного налета, и я спал довольно хорошо. Сейчас, когда я пишу это, половина второго пополудни. Когда я шел к бомбоубежищу, звучала сирена воздушной тревоги. Я слышал из разных источников, что американцы уже пересекли границу Голландии. Врач подтверждает это и добавляет, что они уже освободили Маастрихт. Невероятно, насколько быстро все это происходит. Это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Все присутствующие здесь твердо убеждены в том, что мы будем освобождены на этой неделе. Дай-то бог! Сирена воздушной тревоги звучала в течение часа, но бомбежки здесь не было.

В 4 часа дня вернулся доктор и посоветовал нам, если возможно, уехать сегодня или завтра. Я договорился, что мы втроем уедем завтра. Однако потом внезапно выяснилось, что всех мужчин и юношей, независимо от возраста, забирают прямо из дома и с улицы и всех отправляют на работу в аэропорт. Доктор высказал опасения, что могут забрать пациентов и из больницы, поэтому он указал мне хорошее место, где можно было бы спрятаться. Я, конечно же, не могу уехать при таких обстоятельствах. Весь день я был готов ко всему, но больше ничего не произошло. Я получил письмо от Роберта, в котором он поделился, что планирует навестить меня в субботу, 9 сентября. Я не думаю, что сейчас у нас есть какая-либо возможность разъезжать из-за огромного напряжения, царящего здесь в эти дни. В любом случае я отговорил его приходить ко мне.

Вторник, 5 сентября 1944 года

Прошлой ночью здесь не произошло ничего особенного, однако царит ужасное нервное напряжение. Мы пробыли в бомбоубежище несколько часов, причем без сирен воздушной тревоги. Многие немцы покидают этот район, и я ожидаю, что это будет продолжаться. Они возвращаются в Германию. Сегодня ночью немцы подожгли здания в аэропорту.

Ина Стюр, сотрудник канцелярии управления завода, Амстердам

Вторник, 5 сентября 1944 года

Наконец-то есть новости! Тилбург, Ден Бош, а сегодня рано утром – Дордрехт. В следующую минуту ожидаем услышать, что уже и Роттердам пал. Слава богу, они приближаются! …

Сегодня я наблюдала за массовым отъездом немецких сладкоежек и «милочек». Они забрали своего дьявола и его старшую сестру и увезли их на роскошных автомобилях и машинах Красного Креста с ранеными, в автобусах, полных немками и женами из НСД. Увезли всех. Все они уезжают из Амстердама. Блаженная уборка. Внезапно мы услышали шум самолетов. Мы побежали прочь, исходя из предположения, что именно этот поезд являлся целью. Мы уже было решили, что это приближаются английские войска. Потому что, по словам «людей», мы должны ожидать этого в любой момент. Увы, это не что иное, как стрельба, доносящаяся из кузовов отъезжающих с вокзала грузовиков.

Поезд медленно тронулся, он переполнен членами НСД, которые считают, что им безопаснее бежать (на данный момент) в более безопасное место – то есть в Германию. Эти ленивые бездельники хотят избежать наказания, однако этого не произойдет.

В три часа мы увидели высоко в небе силуэт английского самолета. Как раз в тот момент, когда самолет пролетал над поездом, раздались выстрелы, и поезд остановился. Четыре вагона поезда загорелись, около тридцати пяти человек погибли, около ста было ранено. И ничего не было слышно. Стояла просто убийственная тишина. Передатчик молчал, радио молчало, люди молчали. Никто ничего не говорил, и никто ничего не знал. Это ужасно… Уж лучше бы все болтали! В любом случае это бы немного сняло напряжение.

Все велосипеды и грузовые мотоциклы, которые были оставлены, забрали с улиц. Общественный транспорт остановился. Если это продлится долго, все начнут голодать (это действительно может привести к голодной смерти). Мы больше не сможем достать картофель, точно так же, как мы уже сейчас не можем достать мясо или молоко. Все будет намного хуже. Газ уже нормируется, и его использование ограничено. Его подают днем, с половины седьмого до половины девятого, а затем с одиннадцати вечера до часу ночи. А также с половины пятого до половины седьмого утра. Все просто ужасно.

Мейер Эммерик, огранщик алмазов, Венло

Среда, 6 сентября 1944 года

Хотя сирены воздушной тревоги не звучали, больные находились в бомбоубежище всю ночь, до 5 часов утра. В час ночи я лег на свою кровать не раздеваясь и проспал таким образом несколько часов. Днем здесь снова был воздушный налет, и больным пришлось вернуться в бомбоубежище и находиться там до 6 утра. Я сейчас в своей палате. Все, о чем здесь ходили слухи, а именно о том, что Маастрихт, Бреда, Тилбург и Дордрехт пали и что союзные войска направляются уже к Роттердаму, оказалось неправдой. Я теперь сомневаюсь, находятся ли вообще союзники на голландской границе. Странно, что все утверждают это, об этом якобы слышали из английской радиопередачи. Даже врачи лгут об этом. В любом случае это показывает, что люди здесь все еще умеют фантазировать.

Четверг, 7 сентября 1944 года

Прошлой ночью здесь было очень тихо и все больные спали на своих кроватях. Сегодня Макси и Лотье исполняется три года. Я попросил Тилен принести торт приемным родителям и отправил вместе с ним письма от нас с Леной. Мне любопытно знать, сделал ли он это уже. Этим вечером я познакомился с индийским художником и мэром, которые оба недавно появились здесь в качестве пациентов. Сегодня, впервые за долгое время, весь день звучали сирены воздушной тревоги.

Инге Янсен, вдова, Амстердам

Суббота, 9 сентября 1944 года

Получила продовольственную карточку и установила электросчетчик, так что теперь я могу сэкономить немного денег, принимая ванну. Очень неплохо пообедала в «Кемпински». У них все еще подают то, что и раньше. Как это вообще возможно! Мне так нравится спокойно жить одной, когда меня не теребят обеспокоенные знакомые! Если бы у меня был телефон, то мне, конечно же, постоянно бы звонили.

Воскресенье, 10 сентября 1944 года

Господин и госпожа ван дер Дин пришли выпить кофе и посидели вместе со мной на солнышке, которое было чудесным. Существует общее возмущение по поводу того, что все мужчины из числа членов НСД пренебрегают своим долгом. Это позор для Движения. Из партии ушли ван дер Заанде, ван Бален и Шпиренбурги[336]. К счастью, Мип оказалась благоразумной и пришла выпить чаю, как и миссис Вейнмален, которая слишком явно старается оставаться со всеми друзьями, что не очень приятно.

Понедельник, 11 сентября 1944 года

Ситуация становится критической. Угля хватит только на очень короткое время. Я обменяла свои продовольственные карточки [на продукты питания и проч.], но мою еду не могут мне доставить. Начиная с завтрашнего дня трамваи не будут ходить с 10 утра до 4 часов дня, а крупные заводы закроются. Проходя мимо дома миссис Воут[337], я услышала, что рейхскомиссар очень сильно разгневан тем, что его бросили так много людей. Он собирается всех их уволить. Доктор Рейтер сообщил, что союзники планируют свою решающую битву в Нидерландах. Моя бедная страна! Дай бог, чтобы фюрер вовремя получил свое новое оружие! Получила очень печальное письмо от Гермины. Она испытывает страх. Я написала Анс[338] с просьбой помочь ей. Сегодня стоит восхитительная