Золотая свирель. Том 1 - Ярослава Анатольевна Кузнецова

себя игрушку. Или сам за ней следи. А то пропадет девчонка. И, если он раздумает ручаться, дай мне знать, Геро. Я отвезу ее обратно, в серединный мир.

– Договорились.

Всадник коротко кивнул, поднял ладонь, прощаясь, и развернул коня.

– Спасибо, Гаэт! – крикнула я запоздало.

Он снова махнул рукой – и тут стеной ударил дождь. Водяной занавес моментально разделил нас, силуэт всадника истончился, расплылся и через мгновение исчез.

– Амаргин… а где Ирис?

– Пойдем-ка отсюда… Давай руку.

Дождевой шквал, едва задев нас, пронесся над рекой, взбивая пену и пузыри на воде. Ни я, ни Амаргин даже толком не намокли. Однако с юга и юго-востока в нашу сторону летели рваные полотнища ливня, а взбаламученный воздух переполняла водяная пыль.

– Где Ирис? – Я спешила за волшебником по мокрой траве, навстречу ливню. Волосы и платье мои были насквозь пробиты гроздьями капель.

– Не знаю.

– Как – не знаешь?

– Да вот так – не знаю. Откуда ж мне знать, где он шастает, босоногий? Где-то бродит. Захочет – объявится.

– А куда ты меня ведешь?

– К себе. Куда же еще.

– Но я хочу к Ирису!

Амаргин, полуобернувшись, смерил меня насмешливым взглядом.

– Да ну? А чего он тебе вдруг сдался, этот Ирис?

Я даже споткнулась от неожиданности.

– Как – чего сдался? Ирис нашел меня, и… и…

– И что?

– Ну… он вроде бы взял меня… под покровительство… по крайней мере, он обещал…

– А ты что – собачка бездомная, чтобы тебя найти и взять под покровительство? Ты что, так и собираешься таскаться хвостом за парнем, пока ему это не надоест?

Я хлопала глазами:

– Постой, Амаргин, он же сам…

Теперь мы стояли друг напротив друга, в зарослях цветущей мяты. Поэтому или по какой-то другой причине, но вокруг ощутимо похолодало, а в воздухе появился отчетливый снежный привкус.

Амаргин скривил бледный рот:

– Лесс. Мне не интересны твои девичьи переживания. Избавь меня от трагедий, а? Я стараюсь тебе помочь просто потому, что мы с тобой люди. И я хочу, чтобы ты раз и навсегда поняла: Ирис – не человек. Вран – не человек. Гаэт – не человек. Здесь вообще нет людей… почти. Уподоблять жителей Сумерек людям – большая глупость. Все. Я тебя предупредил.

Водяная стена налетела на нас со скоростью несущейся под гору телеги. На пару мгновений я ослепла.

Когда мне удалось разгрести прилипшие волосы и проморгаться, Амаргин уже бодро шагал прочь. Темный южный горизонт на мгновение пророс дрожащей сетью молний, полыхнувшей и погасшей, оставившей после себя на тучах призраки черных трещин. С юга накатился громовый раскат, ливень, словно лебединая стая, захлопал сотнями тяжелых крыл, и пространство вокруг меня сузилось до крохотного пятачка, на краю которого едва маячила черная Амаргинова спина.

Я приставила руку козырьком ко лбу. Вода в реке бесновалась и прыгала вверх, на косые прутья ливня, подобно раздразненной собаке. Оскальзываясь и спотыкаясь, я двинулась вдоль по берегу вслед за волшебником. Неожиданно он остановился, и я наткнулась на его предостерегающе вытянутую руку.

– Что?

– Погоди… не двигайся.

– Что?..

Одна из ив, чьи расчесанные ветром косы сейчас путала и трепала взбаламученная река, неожиданно клюнула склоненной головой, замерла, содрогаясь в налетевшем шквале, и вдруг всей массой качнулась вниз, будто упавшая на колени женщина. Еще одна долгая пауза, во время которой дождь лупил ее по спине и остервенело рвал одежду, а потом она медленно, с разворотом повалилась навзничь, в мятущуюся воду, выворотив из песка скрученные узлами корни, сминая и таща за собой лохмотья незабудкового ковра.

– Странно, – пробормотала я. – Почему она рухнула? Здесь низкий пологий берег. И почему не подмыло ее соседок?

Амаргин не ответил, но руку, загораживающую мне проход, не опустил. Течение развернуло упавшее дерево. В пресный запах дождя влился острый горький аромат вскрытой ивовой коры. Поломанные ветви, облепленные мокрой листвой, торчали обнажившимися ребрами; словно выпавшие внутренности волоклись по воде розоватые стебли кувшинок.

Гибель дерева смутила и напугала меня. Почему-то мне казалось, что здесь, в мире чудес и волшебства, не властна смерть. Я впервые видела здесь разрушение… нет. Не впервые. Разрушенный песчаный замок… маленькая игрушечная дамба, разбитая ударом ноги, разгромленные башни, потоптанные веточки, изображавшие деревца.

Они чем-то отличались друг от друга, эти две маленькие смерти… Или нет, смерти как раз оказались схожими, а вот жизни… Жизни были разные. Одна – исконная, тутошняя, плоть от плоти, а другая – искусственная, привнесенная… чуждая…

«Здесь вообще нет людей, – сказал Амаргин. – Почти».

Я закусила губу.

Песчаный город построил человек.

Не я.

Не Амаргин.

Другой.

* * *

280 год от объединения Дареных Земель под рукой короля Лавена (сейчас)

– Леста.

Перебивая человеческий голос, вдали взрыкнул гром. Длинный порыв ощутимо прохладного ветра пронесся у самой земли. Солнце куда-то делось, небо отяжелело, потемнело. Я невольно поежилась.

– Эй, я тут. Оглянись.

Голова его высунулась из-за нагромождения валунов. Ветер ерошил легкие соломенно-рыжие волосы, трепал рукава рубахи.

– Привет. Ты опять подкрался незаметно.

– А ты опять скукожилась в камнях как зверек.

Кукушонок перебрался через скальный выступ и присел рядом со мной на широкий гладкий валун. Переодевшись и отмывшись, он снова превратился в беззаботного городского подмастерья. Только фиолетовый ореол вокруг глаза да распухшие разбитые губы напоминали о недавних испытаниях. Впрочем, подобные следы оставляет на физиономиях посетителей разгульная ночь в кабаке.

– Я… подумал, надо бы заехать к тебе… поблагодарить. И попрощаться.

– Ты уезжаешь? – Вопрос прозвучал глупо. Конечно, уезжает, раз его изгнали.

Конечно, он уезжает.

– Да, – Кукушонок неловко развел руками. – Спасибо, что заплатила за меня. На улице к нам какой-то монах подошел и еще денег дал, в платок завязанных. Сказал – от тебя. Там… очень много золота оказалось, в платке этом. Батька просто в столбняк впал, как увидел. Он вообще после всего этого малость не в себе.

– Не благодари. Оттуда, – я мотнула головой в сторону грота, – считай и не убыло. Малая толика, сам знаешь.

Кукушонок помолчал, разглядывая отвесный бок скалы. Провел пятерней по огненной своей шевелюре.

– Ты тогда говорила, что того… свирельку свою посеяла. Я ж спугался…

– Посеяла.

– Да как же?

– Пришлось учиться входить без нее.

– Как же без нее?..

– Да вот так, – я отмахнулась. – Амаргин помог.

– Это… тот колдун, который…

– Ага. Тот, который.

– Он… не наказал тебя?

– Не наказал.

Пауза. Ветер беспорядочно рыскал по островку, словно мышкующий пес. Темное небо рассекла молния – и почти сразу грохнуло, закладывая уши. Чайки давно попрятались, и только над заливом наворачивала круги какая-то черная птица.

Кукушонок поднялся, обошел камень