Четыре месяца темноты - Павел Владимирович Волчик

наивной убежденности, что тема, которую он дает, им нужна, – он не прервал урока, из-за чего остаток занятия был пустым «метанием жемчуга», в то время как тройка шутов устроила из уборки настоящий спектакль.

После того как дверь закрылась и класс опустел, Кирилл просидел пятнадцать минут, тупо глядя в одну точку, не думая ни о чем.

От забытья его пробудил стук в дверь.

Агата вошла в класс и внимательно посмотрела на молодого человека. Что-то в нем, видимо, пробудило в ней жалость, потому что ее брови поползли вверх.

– Девятый «Б»?

Кирилл хотел что-то ответить, но его горло отказалось поддержать хозяина, и он медленно кивнул.

– Озеров, мне нужно с тобой поговорить, это насчет твоей квартиры.

– В учительской висит объявление, – прохрипел молодой человек.

– Да, я видела. Мысль не очень удачная. Учителя редко сдают жилье. Так что можешь прождать еще год. Но я знаю вариант, который тебе отлично подойдет. Ты даже сможешь переехать сегодня же.

Он подозрительно взглянул на нее.

– Да, Кирилл, я имею в виду старую квартиру твоей сестры, где сейчас живет ваш дядя. Думаю, ты должен согласиться на этот вариант.

– Ты звонила моей сестре? У вас что, тайный сговор?

– Она сама позвонила мне. И хотя я не люблю, когда люди продавливают свою мысль и всеми силами внушают ее мне, на этот раз я вынуждена согласиться с Дашей.

Кирилл угрюмо посмотрел в окно:

– Я должен найти жилье сам.

– О Господи! Озеров, не будь таким спесивым! У тебя еще будет миллион шансов доказать, что ты стал самостоятельным и взрослым человеком. Но прошу тебя, не надо убеждать в этом меня…

– Почему же не надо? – съехидничал он.

Возможно, ему показалось, но щеки ее стали чуть румянее. Она как будто не хотела отвечать, но тут же, тряхнув волнистыми волосами, добавила:

– Потому что я не нуждаюсь в доказательствах. Я и так вижу перед собой взрослого человека.

Они не смотрели друг на друга. Озеров, сидя на стуле, тер переносицу. Агата смотрела на туфли и покачивалась, переступая с пятки на носок.

– Мне еще нужно заполнить электронный журнал… – сказал он, не поднимая головы.

– Дай мне свои записи, и я все вобью. Только прошу тебя, сделай то, что я тебе сказала.

Он быстро поднялся.

– Спасибо. Только вот не пойму, почему тебя это так заботит?

– Ты мне не чужой. Скажем так, я слишком долго тебя знаю, чтобы не понимать, чего ты хочешь. Кроме того, Кирилл, ты не представляешь, как много молодых людей мучается с покупкой жилья, а тебе дают такую возможность… Или ты ослеп от гордости?

Озеров не заставил ее ждать.

В первый раз Агату у него чуть не забрала смерть, во второй – родной отец, в третий раз она уехала сама. Он не допустит, чтобы в четвертый раз она отвернулась от него из-за его упрямства и глупости.

Он отправился домой пораньше, собрал самые необходимые вещи, оповестил родных и к шести часам вечера стоял на лестничной площадке напротив двери в свой новый временный дом.

Даже если она будет думать, что знает, чего он хочет, то только ради этого он готов открыть еще одну дверь в своей жизни.

Старый четырехэтажный дом с разваливающимися балкончиками и отсыревшей за долгие годы лепниной находился всего в часе езды от центра Города Дождей. Сюда еще не дошли великие стройки, от которых город обрастал небоскребами, как грибами, и вокруг дома росли деревья. Дом стоял на берегу Бурной, там, где широкая река еще не была коричневой от промышленных отходов. Озеров вырос здесь, и каждый кирпичик, каждый запах напоминали ему детство.

Он постоял немного, оглядывая стены подъезда, где за долгие годы не сменилась ни одна скабрезная надпись из тех, что появились, когда он сам еще учился в школе.

Кирилл позвонил. Никто не открыл. Он подождал и снова нажал на кнопку. Ничего.

Молодой человек повернул ручку, и дверь легко открылась.

Он сразу уловил хорошо знакомые запахи стен, обоев и старой мебели, и те пробудили дремавшую память. В голове залпами рассыпался праздничный салют. Он вспомнил осыпавшуюся новогоднюю елку с верхушкой, обрезанной, потому что она упиралась в потолок. Тихо мерцавшие лампочки на гирлянде: красные, зеленые и желтые – как он любил трогать их пальцами. Рыжего котенка, который съел из чемодана с игрушками серпантин. Брата и сестру, когда они будили его рано утром первого января, чтобы прокрасться в комнату к родителям, где стояла елка с подарками.

Он подошел к двери и нашел насечки, которые делал отец, когда измерял их рост. Потрогал отметки: «Филлип 11 лет», «Дарья 8 лет», «Кирилл 6 лет». Отец тогда работал простым инженером. По выходным они жарили с мамой булку в молоке и сахаре, потом все шли играть на берег Бурной, а вечером отправлялись в гости к бабушке и дедушке. Как он мог забыть?

Озеров огляделся, и ему показалось, что это была другая семья и другая жизнь.

Ноги сами направили его в детскую, к старой двухэтажной кровати. Но, проходя через гостиную, он не узнал ничего вокруг.

Если бы сюда случайно забрался вор, он бы удивился тому разнообразию необычных вещей, которые наполняли углы и стены комнаты, почти лишенной мебели. Но он не нашел бы здесь ничего ценного для себя. Театральные маски и карнавальные костюмы, парики, несколько гитар, латунные подсвечники и прочее, прочее, что можно найти только в комнате для театральных декораций.

Внезапно молодой человек почувствовал тупой укол в спину.

– Стой, непрошеный гость. Бежавший преступник или любопытный зевака, ты оказался не в том месте и не в то время. Признавайся, что из этой сокровищницы искусства ты хотел украсть? И подними