Галерея женщин - Теодор Драйзер

– нате вам! – объявляется этот стоящий на коленях щеголеватый оформитель витрин, и рукава его рубашки забраны ярко-коричневыми эластичными повязками в тон к брюкам и ремню! Улыбается и «выразительно поглядывает»! («Я этого не делал!» – «Еще как делал!»)

Однако, встречаясь с ним взглядом и улыбаясь в ответ, Альбертина, по ее словам, не видела в нем решения своей проблемы, он был для нее просто симпатичным незнакомцем, который мог бы ею увлечься, если бы она предоставила ему такую возможность. Ибо она уже почти решила, что при своей внешности и домашней ситуации она не может позволить себе выйти замуж за бедняка, и уж точно не за такого, как этот.

Прошло несколько дней, и однажды вечером Миллертон вышел из лавки и, когда Альбертина проходила мимо, позвал ее. Оказалось, он ее поджидал. Может, она разрешит ему представиться и проводить ее до дому?

– Я не могла противиться его обаянию, – сказала она мне, – несмотря на все свои мрачные мысли. Слишком он был красив и весел. Я никогда не видела такого смелого и дерзкого человека! Кроме того, когда я узнала его лучше, меня поразили его изобретательность и самоуверенность. Всегда казалось, что он не сомневается в своем будущем, в том, что собирается делать, – а в тот момент это было, во-первых, получить должность в другой оформительской фирме-конкуренте, где платили больше, затем скопить денег и в недалеком будущем открыть собственное дело по оформлению витрин.

Она рассмеялась, как всегда бывало, когда она сравнивала его первоначальные амбиции с достигнутым позднее положением и достатком.

Еще ей было интересно наблюдать за его несомненной способностью делать деньги на стороне. Не прошло и месяца со дня их знакомства, как он уже рассказывал о половинной доле в небольшом галантерейном магазинчике, который он вместе со своим младшим братом собирается открыть в Ньюарке и где также может работать один из ее младших братьев. Он совершил и еще один дипломатичный поступок – познакомил ее со своей семьей, в которой дела шли лучше, чем в семье Альбертины. К слову сказать, у дяди Миллертона был автомобиль, что позволило Альбертине и ее братьям и сестрам познакомиться с более ярким существованием, чем то, к которому они привыкли, – денег не прибавилось, но зато развлечений стало больше.

Неудивительно, что эта тактика и к тому же личная привлекательность Миллертона помогли Альбертине изменить свое намерение по поводу начальника-фабриканта. Теперь, слушая Миллертона – или Фила, как она его называла, – она начала верить, что его может ждать достойное будущее. У него в голове все время крутились планы. Уже тогда, по ее словам, он говорил, что нужно лучше изучить меблировку и дизайн интерьера, потому что кто-то сказал ему (и сам Миллертон мне это подтвердил), что оформление витрин – это лишь одна из отраслей декоративного искусства и, если он хочет преуспеть в этом деле, ему надо как следует проштудировать журналы по декоративному искусству и, возможно, поступить в специальную школу или фирму, занимающуюся дорогой мебелью и художественным оформлением. Именно это, как он сообщил Альбертине, он и собирается сделать. У него было немного свободных денег, и он подписался на лучшие журналы и изучал их по ночам. Затем наладил связь с несколькими известными оформительскими домами.

Наконец, после ожидания, длившегося полгода, он получил небольшое жалованье и работу по приему заказов в отделе ковров одного из крупных нью-йоркских универмагов, где, к гордости владельцев, имелась оформительская секция, которой и принадлежал этот отдел. Здесь отменный вкус и огромное обаяние или магнетизм Миллертона в сочетании с его способностью убеждения – я готов засвидетельствовать все эти качества – привели к тому, что он вскоре стал зарабатывать на заказах вдвое больше. Это произвело такое сильное впечатление на управляющих финансами магазина, что его повысили до должности помощника управляющего секцией предметов интерьера. Позже уже в качестве управляющего его пригласили в более крупный отдел магазина на Пятой авеню, где он познакомился с совершенно новым типом клиентов, которые помогли ему сформировать и развить собственный вкус и способности в различных областях, со временем обеспечив ему не только рекомендации, но также стимулы и средства для усовершенствования своих творческих возможностей и идей.

Но прежде он уговорил Альбертину выйти за него, ведь на тот момент его должность приносила ему уже сорок пять долларов в неделю. К тому же Альбертина ждала ребенка, который прожил только полгода. Сначала они поселились в небольшой квартире в Джерси-Сити, которую по мере роста талантов и жалованья Миллертона сменили на бо́льшую в тогда еще ничем не примечательном нью-йоркском районе Верхнего Вест-Cайда. Здесь спустя год или два у них родился мальчик. Немного позже – когда Фил стал заведующим проектным отделом одной из крупных оформительских фирм – он нашел квартиру в районе Семидесятых улиц, неподалеку от Вест-Энд-авеню, где я впервые побывал в гостях у Альбертины.

Еще позже – около года спустя – Миллертон познакомился с Оукли Клойдом, светским человеком, ставшим декоратором и, как однажды сказал мне Фил, имевшим очень ценные связи в нью-йоркском обществе, однако лишенным коммерческой жилки, чтобы превратить их в прибыль. Зная за собой этот недостаток, Клойд сразу же понял, что Миллертон станет для него решением всех проблем, и сделал его своим помощником. Довольно скоро он стал полагаться на Фила в различных вопросах и все чаще уезжал на курорт в Ньюпорт, Бар-Харбор или Палм-Бич, а Фила оставлял дома заниматься делами. О да, Клойд наконец-то нашел подходящего человека – свою судьбу или свой конец, – потому что за десять лет Фил Миллертон прибрал к рукам все: бизнес, дружбу, права. Короче говоря, он сам стал фирмой «Клойд и Ко»! Но только после неожиданной смерти Клойда в возрасте пятидесяти шести лет фирма была зарегистрирована как закрытая акционерная компания «Миллертон».

Однако, когда мы с его женой повстречались на концерте, Миллертон еще не занимал такое положение. Он уже сотрудничал с Клойдом, но не дошел до стадии партнерства. Хотя вполне осознанно над этим работал, как я узнал потом, наряду с другими подробностями, когда через Ольгу (как я уже говорил, близкую подругу Альбертины) получил приглашение к Миллертонам на ужин. Помню, в тот первый визит на меня произвело впечатление,