Записки под партами - Ники Сью

— Где я? Где моя одежда? — Кричу. А может это вопль отчаяния, но внутри сердце почти разрывает грудную клетку. Мне стоило бы думать о себе, о том, почему я оказалась здесь, почему эти люди смотрят с таким презрением, а мысли улетучиваются к Матвееву. Он показал им записки? Он раскрыл наш секрет? Нет. Не может такого быть. Просто не может. Даня не такой. Никогда не поверю. Все это дело рук моей сестры, она явно хочет запугать меня, хочет унизить и растоптать.

— А тебе не нравится? — Светка, подобно кукле склоняет голову набок, и выдает смешок, жуткий смешок. Я пячусь назад, дыши, Тася, дыши. Вдох-выдох, вдох-выдох.

— Что вам от меня нужно?

— Интервью, — в голос смеется Титов, заставляя обернуться. Он все также направляет камеру телефона в мою сторону, а сам продолжает хищным взглядом осматривать мое полуголое тело. К черту. Все к черту.

Срываюсь с места и резко бегу в сторону тропинки, даже если там впряди чаща, дорога все равно где-то будет. А дальше люди, помогут. Точно помогут. А если нет, то все равно лучше там, чем эта давящая неизвестность.

Но Титов не дает мне сбежать. Резко хватает за руку, сжимает так сильно, что я издаю звук от боли. Он откидывает со всей дури меня в сторону, и я падаю, ударяясь о сук сухого дерева. Не успеваю прийти в себя, как Жора хватает толстыми пальцами мое лицо, и притягивает к себе слишком близко. Безумец, пролетает в голове. Ледяная волна боли пробегает по спине, заставляя прижаться к суку дерева, который служил мне опорой.

— Ты была лишь элементом забавного спора, — как сквозь вату слышу его голос.

— Отойди-ка, Жорик, — вмешивается Светка и усаживается напротив. Сейчас она не выглядит тем самым ангелочком, который мило передвигается по школе.

Титов послушно повинуется и отпускает мое лицо. Отходит вальяжно так, будто делает одолжение, за которое стоит сказать спасибо. И в эту минуту я снова пытаюсь сбежать. Отталкиваюсь от земли, хотя тело до жути слабое и холодное, едва слушается меня. Успеваю даже чуть приподняться, но Света обрывает очередную попытку спасения. Хватает меня за волосы, да так сильно и жестко, что я вздрагиваю. Руками начинаю хаотично махать, даже умудряюсь заехать ей по лицу. Откуда только силы взялись.

— Утихомирься, малая, — голос Янки обрывает все. Она стискивает мои руки, усаживаясь на корточки позади и шепчет, противно так, певуче: — пора узнать душераздирающею правду.

— Мы хотели всего лишь повеселиться, но за мое лицо ты ответишь, дрянь, — рычит Света и с размаху дает мне пощечину. Больно. До ужаса больно, потому что кончики ее ногтей проезжают по коже.

— Отпустите меня, — умоляющий тон заполнил горло вместе со вкусом крови, которая струйкой скатилась с губы. Слезы рвутся наружу, отчаяние пытается поглотить, но я не сдаюсь. Нельзя плакать. Нельзя.

— Матвеев скоро тоже подкатит, да Жор? — Раздается из уст Светы, а я опять дергаюсь, пытаюсь выбраться из дикой хватки сестры. Но она сильно держит, а может это мое тело ослабло от холода.

— А то, ведь он же поспорил на тебя, Убогая!

— И записки все эти были лишь частью плана, — шепчет на ухо мне Янка.

— Врешь! — Рычу в ответ и резко махаю головой, ударяя сестру. Однако удар выходит слабым, но это дает мне возможность на пару заветных секунд. Она ослабляет хватку, и я вырываюсь, вскакивая на ноги.

— А ну стой, сука, — не своим голосом кричит Жора, настигая моментально меня. Его толстая рука сжимает шею сзади, от чего становится невыносимо дышать.

— Вас же за это и посадить могут, — дрожит мой голос.

— Да ты хоть знаешь, кто мои родители? — Будто струи ледяной воды прокатились градом по моему телу. Поднимаю на нее глаза и отчетливо вижу зрачки, такие черные, такие безумные, такие стеклянные. Все что происходит сейчас для этой девушки просто очередное веселье. Я — это забава, местный клоун, который должен развлечь и оказаться после в мусорке.

— О! А вот и виновник торжества, — восклицает Жора и резко толкает меня на землю. Опять падаю, счесываю ладошки до кровавых полос. Больно. Слишком много раз больно за этот короткий промежуток времени. Холодно. До одури холодно, будто затягивает в ледяную яму.

— Пожалуйста… — шепчу едва слышно.

— Привет, Матвеев, — говорит Титов, поднося телефон к уху. Поднимаю на него глаза, стараясь не разреветься. Неужели и правда, неужели там на другом конце Даня? Мой Даня? Нет! Быть не может. Не правда. Не верю.

Жора поворачивает мобильный экраном ко мне и включает неожиданно громкую связь. Я отчетливо вижу на дисплее «Матвеев», это не блеф, он действительно звонит.

— Она там? — Стальной тон, который прошибает подобно пулям из автомата, разрывая сердце на две части. Голос Дани, моего Дани, он звучит так отчетливо, его ни с кем не спутать.

— Здесь твоя фраля, — с улыбкой важно заявляет Жора, не сводя с меня глаз.

— Задержи ее там, я скоро приеду, — сообщает равнодушно Матвеев.

— Окей, дружище, — безумно так произносит Титов и отключает вызов.

— А ты, действительно, думала, что нужна Даниилу? — Света усаживается на корточки передо мной и начинает рассказывать про пари, про записки и про то, как было забавно наблюдать за убогой дурочкой.

Закрываю глаза, потому что слушать ее голос просто невыносимо. Все еще не могу поверить. Вот наши встречи, наш поцелуй, наш Новый год, все эти кадры, как полароиды проносятся мимо. Сердце бешено бьется, а картинки из прошлого медленным водопадом заполняют разум. Это никогда не было по-настоящему. Я никогда не была ему нужна. Он целовал меня, он обнимал меня, он говорил такие теплые слова, которые никогда мне не предназначались.

«Кажется, так умирают люди», — пронеслось по буквам в голове. А затем повисла тишина. Оглушающая тишина. Настолько громкая, что мне хотелось закричать. Потому что к такому повороту событий моя душа была просто не готова. А что касается тела, оно устало. Оно слишком устало от холода. Оно мешком лежало на земле, и вряд ли могло придумать план спасения. Да и от чего