Записки под партами - Ники Сью
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
За все эти дни я ни раз оглянулась, когда шла по коридору в одиночестве. Казалось, меня преследуют по пятам. До того было дурное предчувствие. Но объяснить его не могла. Даже Янка дома меня не трогала, просто молча улыбалась и больше ничего. Дане я, конечно, ничего не рассказала. Во-первых, это могли быть мои надуманные мысли. Зачем лишний раз заставлять его волноваться. А во-вторых, мне не хотелось омрачать наши душевные разговоры. Это был важный для меня момент, когда зарождалось такое теплое и сладкое чувство под названием — любовь. Ну не смогла бы я омрачить его своими небылицами.
В субботу, когда мы вошли в кабинет ОБЖ, я ни сразу подумала о записке. Да и смысла в этом не было, потому что знала, Аноним — это Матвеев. Иначе просто быть не могло. Осталось только вслух озвучить теорию и закрыть тему. Но в какой-то момент мне захотелось заглянуть под парту. И, конечно, там меня ждала записка. Быстренько развернула ее и пробежалась глазами по тексту:
"Давно хотел предложить тебе встретиться. Ты меня опередила. Давай сегодня в 18–00, 16–00.
Буду ждать возле Арфы, в сквере".
Сердце пропустило удар, да такой громкий и сильный, что мне пришлось сделать глубокий вдох. Ведь Даня приедет только завтра, так почему же в послании речь о сегодняшнем дне. С другой стороны, когда он вообще успел написать записку. Может ли быть, что до каникул, а тогда он еще не знал о соревнованиях. А вдруг это сюрприз? Вдруг он попросил своего друга положить послание, а сам приедет с аэропорта сразу ко мне на свидание? Последняя мысль сладко отозвалась в голове, и я улыбнулась. Так хотелось его увидеть, часы считала, спать скорей ложилась, лишь бы новый день настал раньше.
Закинула записку в пенал и решила отложить на потом свои думки.
ОБЖ прошел довольно скучно. Мы повторили пройденную тему, затем ответили на пару вопросов и принялись записывать домашнее задание. Во время урока я ловила на себе взгляд Антона, но за последние несколько дней успела привыкнуть. Теперь он пялился в открытую, что вызывало во мне какое-то отвращение. Лучше бы травить продолжал, чем вот это все. Одноклассники еще больше взъелись, и шуточки их стали более противными.
— Левакова на целок потянуло, — шептался народ во время перемен, когда Антон выходил из класса. А я отворачивалась, делая вид, будто не слышу, хотя отлично слышала.
— Интересно, они ее оба или поочередно? — А затем поднималась волна смеха, и косые взгляды в мою сторону. Приходилось лишний раз выходить из кабинета, пусть уж лучше за моей спиной гадости говорят, чем в лицо.
— Дебилы они, — озвучила Зина, когда подошла ближе. Мы стояли возле подоконника, в ожидании начала следующего урока.
— Теперь его не могу, — сказала зачем-то в слух. Просто с языка сорвалось.
— Оно и понятно, — пожала плечами одноклассница. — Стокгольмским синдромом страдают единицы. А ты вроде не из тех ненормальных.
— Зин, — повернулась я к ней неожиданно. — Я ведь никому ничего плохого не делала, откуда столько ненависти-то?..
— Белых ворон в стае обычно не любят, Филиппова.
— Я не планировала быть белой, оно само так вышло, — уныло произнесла я.
— Да не бери ты в голову, — отмахнулась Зина, явно пытаясь поддержать меня. За последние пару дней мы стали чаще общаться. А всему виной эссе конкурсное. Одноклассница постоянно интересовалась как успехи, успеваю ли я, может помощь нужна. Лишний раз подсаживалась и рассказывала о других мероприятиях, где им требовались свободные руки. Совсем неплохо оказывается общаться в классе. Неплохо на переменах болтать и коротать время с кем-то.
Уже дома я снова вспоминаю записку. Вроде, как и хочется пойти, убедиться на сто процентов, а вроде, как и не хочется. Все же Матвеев все равно еще не приехал. Он точно не придет. Но… слишком много "но" в голове, хочется даже остановиться и выдохнуть. Так изнервничалась. В итоге решаюсь пойти. Постою минут пятнадцать, а потом со спокойной душой уйду. Иначе совесть съест, загрызет с потрохами.
Одеваюсь теплее, потому что на улице моросит сильно. Не зима, а поздняя осень какая-то. Вместо снега дождь и ветер, несуразица, одним словом. Видимо у погоды свои причуды.
Отец, кстати, все еще дома, ему в дорогу уезжать только завтра вечером. Поэтому он коротает дни под телевизор и вкусные булочки, которые мачеха теперь носит ему каждый день из пекарни. Да так сладко все у них, будто медовый месяц. С виду никогда не скажешь, что тетя Люба может быть тем еще тираном. В глазах отца она божий одуванчик, проявляющий небывалую заботу о нем и его дочке.
— Мне с одноклассницей увидеться нужно, — вру папе. А может и не вранье это. Какая ему разница с кем я вообще иду встречаться. Что изменится от этого.
— Не долго, а то погода вон какая, — доносится из комнаты усталый голос родителя.
— Угу, — киваю в ответ и хлопаю дверью. Спускаюсь вниз по лестнице, оглядываю синие стены, что успели разрисовать подростки. Хотя нашему подъезду и без этого не помешал бы ремонт. Местами штукатурка осыпается знатно, того и гляди кусок бетона на голову упадет.
Выскакиваю на улицу и сразу морщусь от холодного ветра. Свинцовые тучи затянули небо, омрачая и без того серый выходной день. Иду быстро, закинув руки в карманы старенькой куртки. Прячу нос в теплый шарф, оглядываюсь иногда по сторонам. Кроме хозяев с собаками никого и нет особо. Умные дома сидят под теплым одеялом, зачем я вообще пошла. Все равно там никого не будет. Даня не в городе. Записка явно старая. Нужно было остаться в своей коморке и читать книгу. Но нет же, потянула не добрая, идти по холоду к Арфе. Зря, ох зря. Вымерзну просто. Не заболеть бы.
Место назначения достигаю минут через пятнадцать. Благо город у нас небольшой, а Арфа, где мы договорились якобы встретиться, находится не так далеко от моего района. Подхожу ближе к мраморной белой беседке. Толстые колонны держат куполообразную крышу, а золотой орел в виде огромной монеты сверкает в центре, над пикой внутри Арфы.
