Записки под партами - Ники Сью

спасаться? От себя самой? От ловушки, в которую угодила по собственной же тупости? Наивная. Какая же наивная. Поверила парню, для которого такие как я просто проходят фоном по жизни.

Мозг отказывался работать. Он отключился в тот момент, когда услышал голос Дани. Он улетучился от реального мира. Он думал только, что чем дальше, тем только хуже. Меня словно рассыпали на тысячу частиц. Меня разрывало. Впервые в жизни так ломало, так колотило, что хотелось орать и рвать на себе кожу. За что? Почему я? Почему со мной?

В реальность вернул звук заглушающего автомобиля. И я поняла, что если не сейчас, то точно не встану, точно не смогу больше сдерживаться.

— Принц прикатил, — пропел Титов, разрывая тишину.

— Мы здесь, — крикнула Света.

— Давай к нам, — позвала Янка, махнув рукой.

Нет!

Нет!

Пожалуйста!

И я испугалась. Звуки шагов, его шагов отдавали ударом в сердце. Я не смогу. Просто не смогу. Остановись там. Не подходи ко мне. Не надо. Пожалуйста.

— Не… — едва слышно произнесла я дрожащими губами. Казалось, что страх не просто пробирает, а окутывает ноги, руки, даже речь. Я боялась поднять голову и посмотреть. На него. Ведь он точно был там, среди всех них.

— Сказке пришел конец, — послышался до жути противный женский голос, а затем смех. Такой заливистый, такой дикий. Смех, который возникает только от морального удовлетворения. Когда получаешь желаемое, словно сто дней голодал, а теперь можешь вдоволь насладиться добычей.

Я не смотрела на них. Хватит уже этих игр в глазелки. Последние сорок минут мне казались адом, но сейчас от осознания того, что он оказался одним из них, я поняла: хуже, чем сейчас, мне еще не было. Даже уход мамы из жизни не заставил дрожать ноги, не заставил грызть губы до крови, чтобы сдержать слезы. Мне было больно. Мучительно больно. Но страх увидеть его глаза оказался сильнее ненависти. Резко встала на последнем издыхании, сейчас или никогда. Не подняла голову, просто сделала шаг назад и побежала прочь. Сил было ничтожно мало, ну и к черту. Желание, что было внутри, сражаться за жизнь, за гордость и покой, просто улетучилось в тартарары. Все кончено. Сказка оказалось ложью.

Босыми ногами я ступала по холодным лужам, по грязи, а потом по мокрому асфальту. Но физической боли не было. Она затухала на фоне душевной. Я бежала из последних сил, словно там, вдали горел огонек, и мне нужно было всего лишь достичь его. В голове то и дело возникала его улыбка, его голос, эти строки, которые я считала волшебными. Слезы катились градом по щекам, мне хотелось кричать, нет, даже больше: мне хотелось умереть. И кажется, Бог, услышал мои слова. Машина, свет передних фар и скрежет… металлический вопль в ушках.

Глава 67

Даниил

— Послушайте, — хватаю руку медсестры, которая тут уже который раз слоняется по коридору.

— Молодой человек, — отталкивает она меня, кидая недовольный взгляд. — Оттого, что вы через каждые две минуты меня пытаете, ситуация там, — показывает она рукой на кабинет, — никак не измениться.

— Я понимаю, — выдавливаю из себя слова, которые застревает посреди горла. — Но вы же можете узнать, хотя бы насколько серьезно?

— Молодой человек, — устало вздыхает, подкатывая глаза. — Я вам еще раз повторяю…

— Да слышал я, — огрызаюсь в ответ. Эта болванка с заученными репликами нифига не помогает. Скорей наоборот, еще больше раздражает и заставляет нервы сжиматься в тонкие ниточки.

— Простите, — слышу за спиной голос водителя. Все это время он сидел с каменным лицом мраморно-белого цвета. Не дышал даже, кажется. Руками сжимал крепко края стула, смотря в одну точку, не двигаясь.

Все произошло слишком быстро. Я ехал позади него, нервно стуча по рулю. Проклинал все на свете, потому что злился очень. Задавался вопросом, зачем вообще еду на дачу к Титову, зачем играю в роль паренька-спасителя. А потом как-то нога на педали газа расслабилась, буквально на долю секунды и я отстал. Но быстро опомнившись, снова нажал на газ и в этот момент заметил на дороге Тасю. Ее нельзя было не узнать, я даже глаза протер, не показалось ли. А она шла, как приведенье, едва переступая с ноги на ногу. Босиком. Сразу бросилось в глаза. Я хотел уже было обогнать водилу впереди, но у того неожиданно вильнула машина.

А дальше все как в тумане. Я резко торможу, выбегаю, лечу к ней, а у нее глаза закрыты. Обхватываю ледяное тело, не понимаю, какого черта она в таком платье без верхней одежды зимой-то, и прижимаю к себе.

— Тася, — зову ее. — Тасечка, — умоляю.

— Господи, — выбегает водитель. — Пульс есть? Она жива? — Нервно задает вопросы мужик, а я не слышу его. Сердце оторвалось, словно. Упало в самый низ, почти не стучит. Моя девочка. На моих руках.

— Тасечка, пожалуйста, — с глаз скатываются слезы, не могу трезво соображать. Надо вызвать скорую, надо достать телефон, а меня током прошибает от одной мысли, что она возможно сейчас умирает. На моих, сука, руках.

— Да, авария, девушка пострадала, — слышу фоном голос водителя. Хочу убить его, разорвать просто. Как он мог, куда смотрели его глаза. Дьявол. Я должен был обогнать его. Тогда бы сейчас этот ребенок не лежал на моих руках.

— Тасечка, — срываюсь на крик, слегка потряхивая ее обмякшее тело. Слезы градом катятся вниз, попадая на лицо рыжеволосой девушки. Трясущимися руками протираю ее грязные щеки, а она холодная, как льдинка. Сильней прижимаю к себе, а потом резко включаются мозги. Снимаю себя с себя куртку и аккуратно кладу ее в нее, и затем снова обнимаю. Она же очнется, с ней же будет все в порядке.

Господи, пожалуйста! Я никогда не был набожником, никогда не ходил в церковь и не ставил свечки. Но в такие минуты единственным утешением служат эти самые просьбы. Надеешься на чудо, надеешься, что тот дядька сверху, которого все почитают и обожают, обратит на тебя внимание.

Не знаю, сколько мы так просидели. Просто в какой-то момент теряю счет времени. Обнимаю Тасю, зову по имени, прошу очнуться.