Записки под партами - Ники Сью

разрываются, как лист бумаги. Мне вдруг кажется, что между нами стена выросла, что я не смогу дотянуться больше никогда до плеч любимого человека.

— Я знал, что Антон писал тебе эти записки.

— Что? — В горле пересыхает и образовывается ком. Открываю рот, но тут же закрываю его. Хочу спросить, но боюсь. Да и не уверена, что нужно вообще продолжать разговор о прошлом.

— Случайно узнал. Макс с сестрой Антона замутил, и вот как-то так сложилось, что она по пьяни проболталась. Я не смог признаться тебе. Струсил. Прости…

— Вот как… — опускаю голову, втягивая плечи. Какой-то вечер откровений не иначе. Один знал, что пишет мне, другой знал автора этих записок, а в итоге оба смолчали. Сказать, что я шоке, наверное, это ничего не сказать. Хотя мозг отменно подает команды сердцу. Он требует забыть и двигаться дальше.

— Угу, — пожимает плечами Матвеев. Ветер качает ветви деревьев, на улице слышен шум и задорные голоса молодежи, а у меня в груди важный орган пропускает удар за ударом.

— А почему струсил?

— Я вообще-то не идеальный парень, у меня тоже есть чувства и эмоции.

Между нами подвисает неловкое молчание. Мне требуется немного времени, чтобы осмыслить всю информацию. И когда она подгружается, когда заполняется до краев, я решаюсь взять инициативу в свои руки. Подхожу со спины к Даниилу, обхватываю его руками, скрепляя их в замок на талии. Утыкаюсь носом в его широкую грудь, вдыхаю запах цитруса, его запах. Прижимаюсь так крепко, как только могу. И в эту самую минуту понимаю, что мне неважно все: записки, их автор, все события, которые были связаны с ними. Все это уже не имеет никакого смысла. Сейчас важны только я и Даниил. Только мы. Только наша Вселенная. Только наши звезды.

— Дань, — шепчу, собираясь сказать очень важную фразу. Но он опережает меня, как собственно и всегда.

— Я люблю тебя, Таисия Александровна. Ты — моя комета. — Нежно проводит пальцами по моим рукам, а затем поворачивается ко мне. Тело привычно отзывается на его прикосновения. Оно будто ждет команды и готово отдаться полностью во власть этого парня. А Матвеев просто улыбается, той самой искренней улыбкой, которая предназначена только мне.

— Опередил меня с признанием, — шучу я, смущенно смотря из-под ресниц. — Даниил, я тоже тебя очень люблю.

Мы замираем. И секунды кажутся вечностью. Не знаю, как решаюсь. Наверное, сейчас во мне бушует океан из силы и смелости. Дотрагиваюсь до его скулы, провожу нежно пальцами, опускаясь ниже, пока не достигаю шеи. Привстаю на носочки, потому что даже на танкетке я ниже ростом. Закрываю глаза, и умираю от смущения. Инициатива от меня в поцелуях большая редкость. Ведь это Даниил Матвеев. Парень, который сводит с ума, который будоражит мое сердце и все органы.

— Кажется, я ждал этого весь вечер, — шепчет тихо Даня. Его ладонь ложится на мою талию, притягивая к себе, и мы сливаемся в столь долгожданном поцелуе. Теряю голову от вкуса его губ, от сводящих с ума объятий. Обнимаю за шею, и полностью растворяюсь в потоке чувств. Падаю в его Вселенную, в нашу Вселенную.

Знаю, что впереди нас ждет много сложностей, много преград и стен. Но пока мы вместе, пока мы есть друг у друга, все будет хорошо. Мы справимся.

Эпилог

Эпилог

— Мам, да я сам, не трогай, — бурчит Матвеев, старательно пытаясь разобраться, как застегивается комбинезон.

— Вот кнопочки, смотри, — Наталья Андреевна крутится над ним, то и дело пытается раздавать советы, чем как обычно немного раздражает сына. Он хмурится и цокает, однако помощь принимать отказывается.

— Ма, мне двадцать семь лет, — заключает сердито, пытаясь освоить новую для себя профессию, которая появилась у него шесть месяцев назад. — Уж как одеть сыну комбинез я сообразить смогу!

— Ты уже полчаса соображаешь, а на улице скоро солнце сядет, и мой сладенький пухленыш останется без вечерней прогулки, — приговаривает Наталья Андреевна, надувая забавно щеки.

— Ну не полчаса, а десять минут! О, гляди! Готов мой Андрюха к выгулу! — Улыбается Даниил, довольно рассматривая сына, на которого все-таки смог натянуть одежду. Малыш тянет ручки и агукает, явно что-то отвечая, но на своем, детском языке.

— Дань, — Тася внезапно появляется в проходе. В одной руке у нее половник, а в другой мобильный телефон. — Виталик уже на лестничной клетке, давайте быстрей.

— Да, мы выходим. Пошли, сына, — с каким-то предвкушением в голосе отзывается Матвеев. Он берет малыша в руки, корчит ему забавные рожицы и ребенок моментально начинает смеяться. Любит он, когда папа ему показывает язык, есть в лице родителя что-то такое, что постоянно привлекает маленького Андрея.

В коридоре уже ждет коляска, из-за которой в свое время были целые дебаты. Потому что нужна маленькая с большими надувными колесами, а еще чтоб цвет был синий, ведь ездить в ней будет мальчик. Даниилу пришлось три раза возвращать покупку в магазин. Потому что выбирал он коляску самостоятельно. А откуда ему было знать, что коричневый и зеленый не комильфо. Или размер имеет значение.

— Дань, — останавливает Тася у дверей отца с сыном. Оба разглядывают ее с неподдельным интересом и оба явно понимают, что сейчас будет строгое предупреждение. — Никаких колясочных гонок. Хорошо?

— Мы подумаем, да сына?

— Даниил, — это уже Наталья Андреевна. Серьезно так смотрит, руки в бока вжала. — Вы в прошлый раз чуть прохожих не сбили.

— Таська, — доносится с лестницы голос Виталика, соседа сверху. По выходным они с Матвеевым вместе гуляют с детьми. У Виталика дочка на месяц младше, но очень милая и улыбчивая малышка. — Все будет пучком. Мы итак раз в неделю гуляем, дайте нам свободу. Ой! Юляш, ты чего вышла! Да все нормально. Подумаешь, в прошлый раз в старуху влетели. Так она сама виновата. Что медленно так ходит.

— Мы пошли, отдыхайте, пока я добрый. — Махает Даниил на прощение и хлопает дверью.

Конец.