Записки под партами - Ники Сью
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Да, если нужно, конечно, — неуверенно и даже как-то робко отвечаю. Теряюсь почему-то при нем, начинаю чувствовать себя той Тасей, которая мечтала залезть в кокон и спрятаться от всех бед. А ведь после появления в моей жизни Дани, я стала меняться, открываться миру и самой себе.
— Я думаю, что всю жизнь мечтал взобраться на Эверест. Тренировался много, отказывал себе в чем-то. Ругался с родителями, иногда с друзьями. Но продолжал идти вперед. А потом… — Леваков вдруг замолкает. Огонек в его глазах гаснет, а грудь выдает тяжелый вздох. Мне сложно понять, к чему он клонит. Но речь явно не о восхождении. Его история скрывает нечто большее, нечто очень сокровенное, чем он почему-то решил поделиться со мной именно сейчас.
— Потом я вдруг осознал, что никогда не смогу достичь вершины. Но в моих руках все еще есть возможность оказаться у подножья. Ты бы что выбрала?
— Если бы всю жизни шла к цели?
— Угу, что бы ты выбрала, если бы заранее знала, что впереди ждет глубокая пропасть.
— Я бы хотя бы попыталась, ведь я всю жизнь шла к этой мечте. Не попытаться, было бы совсем грустно. Ты так не думаешь?
Леваков вновь поднял голову и устремил свой взгляд на меня. Время вдруг остановилось. Я чувствовала легкий озноб, и какое-то странное ощущение, которое не могла описать словами. А еще мне вспомнились наши детские обиды, догонялки, игры в прятки, и желание сделать друг другу как можно больней. Только все это осталось в прошлом. Антон вырос. Стал высоким и сильным парнем, с обаятельной улыбкой и дерзким характером. Передо мной сейчас стоял незнакомец. Совершенно незнакомый человек. Разве что философия из его уст была близка мне по духу. Но это такие мелочи.
- Наверное, ты права, — кивнул он и засунул руку в карман, вытаскивая оттуда маленькую коробочку цвета морской волны. На ней не было бантика или блесток, совершенно обычный и ничем не примечательный коробок.
— Это тебе, — протянул Леваков внезапно.
— Ч… — открыла я рот от удивления, даже замахала руками в знак протеста. Ведь мне совсем не нужны подарки от него.
— Это не то, что ты думаешь. Это другое. Возьми, пожалуйста, — такой искренний взгляд, в котором, кажется, сейчас было слишком много разного рода эмоций. Парень не просто смотрел на меня, он будто просил дать возможность идти дальше. Будто от моего ответа зависит его жизнь.
— Антон, — я отвернулась. Мне было неудобно. Отказать, смотря в его туманные глаза просто невозможно. Но с другой стороны, я должна была. Это неправильно. Мое сердце занято другим человеком.
— Просто возьми и открой. Это… содержимое не обяжет тебя не к чему. Я знаю, что ты и Дан вместе. Не слепой же. Открой.
И я открыла. Просто взяла в руки коробок и открыла. Внутри лежал клочок бумаги и конфетка. Сердце пропустило удар, дыхание остановилось, руки покрыл жар и они стали влажными. Но я пошла дальше. Развернула листик, и земля в ту секунду разрушилась под ногами. В груди становилось неуютно с каждым вздохом, с каждым взмахом ресниц.
— Антон, — шепотом произнесла я, не веря своим глазам.
— Знаешь, я ведь реально дурак. Как ни посмотри, — грустная улыбка, потухший взгляд. Леваков смотрел не на меня, но я ощущала, что все его мысли рядом, возле, вокруг, совсем близко. Человек, который подарил меня свет, за которым я тянулась, был так близко. За соседней партой.
— Я… я не знаю, что и сказать. — Честно призналась, сжимая коробок в руках. Записки под партами прекратились. Вернее после того похищения я их больше не искала. В душе затаилась сначала обида, а затем ее вытолкала любовь к Дане. Мне больше не нужно было искать поддержку где-то еще. Теперь любящее плечо всегда было рядом. Наверное, поэтому в какой-то момент я совсем забыла про Анонима и про послания под партой.
— Тогда скажу я. Знаешь, ты всегда меня привлекала. А я просто не знал, как бы привлечь ответно твое внимание. Поэтому и шуточки тупые отпускал, пытался сделать больно. Все думал, что тогда ты будешь думать обо мне столько же, сколько и я о тебе. Дурак, говорю же. И вот однажды летом я спросил у сестры, как привлечь внимание девушки, которая тебя шарахается. Она-то мне и предложила идею с записками. Мол романтика, туда-сюда. Заодно откроешься с другой стороны. И я решился. Хотя план был так себе. Ведь ты могла никогда не прочитать послание под партой. Я даже пару раз перепрятывал его. А потом когда получил ответ, радовался, как придурок. Но признаться в том, что я — это я, как-то… страшно что ли было. Однако ты меня замотивировала. И я в порыве эмоций запер нас в раздевалке. Дурак, скажи?
— Да уж, — пожала плечами. Леваков снова отвернулся, устремляя взгляд куда-то вдаль. Он держал руки в карманах, а плечи были спущены, будто на них тяжелый груз. И ведь мне нужно было что-то ответить ему. Только что я не знала.
— Филиппова, — глянул он с тоскливой улыбкой в мою сторону. — Скажи мне только одну вещь. Почему ты не пришла тогда? Я ждал, между прочим. Часа два, а то и больше. — Усмехнулся Леваков. Теперь моя очередь была отворачиваться. Осознание давило, вжимало в пол, закручивало, стягивало удавкой. В этом нелепом желании Самохиной доказать свою любовь пострадали в итоге трое человек. Хотя, полагаю, у каждого шага есть свои последствия.
— Долгая история, — отмахнулась я, не желая вытаскивать старые обиды в свет. — Но я приходила. Время малек попутала.
— Вот как?
— Угу.
— Я вот думаю, мы загоняем свои чувства, свою правду в подполье. Вместо того чтобы открыть дверь, закрываем. Вместо того, чтобы поговорить, обзываемся. Тась, — Леваков внезапно повернулся и шагнул мне навстречу. Его рука потянулась ко мне, дотрагиваясь до тонких пальцев. Сперва, я вздрогнула от неожиданности,
