Фениксы и сфинксы. Дамы Ренессанса в поэзии, картинах и жизни - Софья Андреевна Багдасарова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
СОЗДАННЫЙ ЕЮ ПОРТРЕТ КОРОЛЯ СО ВРЕМЕНЕМ БЫЛ ПЕРЕПИСАН (ИЗМЕНЕНА ПОЗА РУКИ), ЛАК НА НЕМ ПОТЕМНЕЛ. ОЧЕНЬ ДОЛГО ОН СЧИТАЛСЯ РАБОТОЙ ИСПАНЦА САНЧЕСА КОЭЛЬО – ТВОРЧЕСТВО АНГИШОЛЫ БЫЛО МАЛО ИЗВЕСТНО. ТОЛЬКО В 1980-Е ГОДЫ ПОРТРЕТ БЫЛ ОТРЕСТАВРИРОВАН. КОГДА ЛАК И ЗАПИСИ СНЯЛИ, ОТКРЫЛСЯ ЕГО ЖЕМЧУЖНЫЙ КОЛОРИТ, РАССЕЯННЫЙ СВЕТ И ТОНКОЕ МАСТЕРСТВО ИСПОЛНЕНИЯ. В 1989 ГОДУ ИСКУССТВОВЕД МАРИЯ КУШЕ УСТАНОВИЛА ИМЯ НАСТОЯЩЕЙ СОЗДАТЕЛЬНИЦЫ КАРТИНЫ.
Через девять лет после свадьбы и восемь с половиной после прибытия Софонисбы в Испанию королева Изабелла умирает от очередных неудачных родов. Филипп остается вдовцом в третий раз. Но что делать Софонисбе?
А что делать Филиппу? Его единственный законный сын и наследник дон Карлос скончался несколькими месяцами ранее. Он ищет четвертую жену – и это оказывается несостоявшаяся невеста дона Карлоса австрийская принцесса Анна. Свадьба должна состояться через два года. Софонисба, потерявшая свою королеву, хочет уехать домой, но Филипп говорит ей: «А как же девочки?», и художница вместе с кормилицей Марией де Месса фактически становятся вторыми матерями для двух малолетних инфант.
В итоге Софонисба прослужила в Мадриде почти пятнадцать лет. Забавно, на родине, когда она рассылала свои автопортреты, она подписывала их ярко и крупно по-латыни: «Софонисба Ангишола, девственница». В Испании она свои работы не подписывает – при дворе все и так знают, кто автор картин. Ничего не надо доказывать. Кстати, что она дева – тоже известно, Софонисбу не интересуют любовные связи; впрочем, при католическом дворе, честно скажем, их не так уж и много. Не в короля же влюбляться и не в герцога Альбу, разве что в коллег – придворных художников Алонсо Санчеса Коэльо или Антонио Моро, тем более что ей действительно нравится их тщательный стиль и нежно-серый, жемчужный колорит – а им нравится ее и колорит, и стиль живописи, и улыбка. (Тициан морским путем присылает свои огромные сладострастные полотна в сопровождении едких юморных эпистол Пьетро Аретино, но в этого художника Софонисбе влюбляться не хочется совершено).
Наконец в 1573 году Софонисба говорит «всё». Пятнадцать лет – это слишком много, особенно при мадридском дворе. Король назначает ей пенсию в тысячу дукатов ежегодно и решает пожаловать имущество единоразово, но, когда он дает об этом распоряжение, секретари сталкиваются с юридической коллизией – это будет не ее имущество, а ее отца, который еще здоров и бодр. Филипп считает это опасным, и законники предлагают другой путь – оформить дар как приданое Софонисбы, наследуемое ею как «вдовья часть».
Осталось уговорить Софонисбу.
Столь смелую идею ей озвучивает сам король, на правах друга, который и хочет ее облагодетельствовать, да не знает, как словчиться.
– Замужество? – переспрашивает ошеломленная 41-летняя девственница от искусства, известная всей Европе, вернее, всем людям в образованной Европе, интересующимся живописью. – Муж, дети?.. Приданое?..
И она говорит, что должна это обдумать.
Ее раздумья сводятся к разговорам с лучшими врачами континента, врачами короля, верней, врачами королевы – специалистами по деторождению. И зачатию. Несколько напуганные ее напористостью медики, во‑первых, говорят, что она почти уже вышла из возраста деторождения и ей придется очень сильно постараться, чтобы даровать будущему супругу наследника. Но затем, под некоторым нажимом, все-таки рисуют ей анатомические рисунки и схемы, и рассказывают о том, что и как именно смешивается в женской матке, приводя к появлению человеческого плода.
Узнав, что ее интересует строго обратная проблема, врачи пугаются еще больше, но все-таки рассказывают ей о coitus interruptus, женском лунном календаре, травяных отварах, а также пропитывании вкладок из мха или ткани всяческими мазями, разрушающими семя (бывала от алхимиков и в быту польза).
От врачей Софонисба выходит в глубокой уверенности, что самым надежным средством от смертоносных беременностей ей послужит собственноручное письмо короля Филиппа к ее мужу о том, что относительно супружеского долга он обязан исполнять любые требования своей супруги.
Она идет к королю и говорит, на каких условиях согласна на брак. Еще она очень просит: «Только не испанца!» Филипп выделяет ей огромное приданое в 12 тысяч скудо и довольно быстро находит любимой подруге любимой умершей жены хорошего кандидата – сицилийского аристократа (все-таки с испанской фамилией, Софонисба достойна лучшего). Летом 1573 года Софонисба по доверенности выходит замуж в Мадриде за отсутствующего жениха, достойного сицилийского дворянина Фабрицио Монкада Пиньятелли.
После этого новобрачная садится на корабль и отправляется к мужу в Сицилию.
* * *
Когда «Лидия» пришвартовалась в Ливорно, Асдрубале проснулся и впервые за несколько дней вышел из каюты. Морская болезнь, донимавшая его все эти дни, утихла. Слуги хлопотали, собирая вещи. Плохо соображая, он выгрузился со всем багажом на берег – его уже ждали.
– Разве это Генуя? – спросил он.
– Нет, это Ливорно, – ответил ему капитан Орацио Ломеллини. – Сеньора решила выйти тут и проследовать в Пизу.
– Но почему? – недоуменно спросил Асдрубале. Услышав ответ, он пришел в бешенство, но его яростных речей никто не слушал: все знали, кто тут главный, у кого деньги, он был чужак для ее прислуги.
Бешенство его не прекращалось многие дни, когда он видел, как возлюбленные смотрели друг на друга и держались за руки. Его ревнивый взгляд сумел точно определить, что заветы они уже нарушили и не могут друг от друга ни оторваться друг от друга, ни наговориться.
Спустя несколько недель, в канун Рождества 1579 года, герцог флорентийский Франческо I Медичи прислал своему комиссару в Пизе письмо, в котором приказывал ему помешать запланированной свадьбе, напомнив невесте о том, что жених – ей совсем не ровня, что этим она позорит свой род, фамилию и службу при королевском дворе.
– И это пишет мне человек, в этом году женившийся на Бьянке Каппелло! – фыркнула означенная дама.
В своем письме флорентийскому герцогу она выразила благодарность за его заботу, однако сообщила, что его запрет пришел слишком поздно.
И подписалась по-латыни: «SOFONISBA LOMELLINA ANGUISSOLA».
* * *
Орацио и Софонисба поселились в Генуе в прекрасном доме, где она устроила себе огромную солнечную мастерскую, не хуже, чем у Тициана, лучше, чем в Мадриде. Ее приданое позволило ему быстро выплатить долг за корабль, купить новое судно и товары. Когда новобрачные наконец смогли оторваться друг от друга, спустя пару лет, Орацио снова ушел в море, потому что это было его жизнью. В последующие годы он успешно приумножил их состояние. Она продолжала писать – но не за гонорары, только то, что ей нравится. В
