Ворон Хольмгарда - Елизавета Алексеевна Дворецкая

А меря сможет и тысячу! Настало нам время объединиться с ней за нашу свободу! Мы вместе дадим отпор Олаву!

– Ты подбиваешь нас восстать против Олава? – Изумленный Даг поднялся. – Нарушить обеты, которые наши деды дали его деду, на том самом кольце, которое я храню? Да еще и заодно с мерей!

– А почему ты этого не делаешь? Мы поколениями живем среди них! Роднимся с ними! У нас у каждого, кто здесь родился, полно родичей среди мери! И у тебя, и у меня, и у Снэколя! У нас с ними одна родная земля! И Олаву мы платим одинаковую дань. А теперь одинаково станем его рабами, когда он посадит над нами своего ярла, и тот будет драть с нас по две куницы вместо одной! Нет, я не намерен сидеть, как девица, дожидаясь, пока меня отжарят, саатана! Я буду биться за нашу свободу! И советую каждому, кто хочет жить достойно, пойти со мной!

С этим Гудбранд удалился назад в Ульвхейм.

– Да взяла б Могильная Мать этого Гудбранда! – в сердцах воскликнул Даг, когда его родичи вернулись к себе. – Из-за него вы зимой пошли в тот поход и притащили сюда хазар…

– Будто вшей! – не удержался Виги.

– А теперь он рассорит нас с Олавом, как будто без того было недостаточно плохо!

– Едва ли мы могли бы всего этого избежать. – Арнор мрачно качнул головой. – После той битвы на Итиле борьба за новые пути сделалась неизбежна, Мерямаа стала стоить в десять раз дороже прежнего, и все захотели свой кусок – здешние и чужие. Все катится в эту сторону.

– Гудбранд, конечно, не выглядит мудрым человеком, – заметила Снефрид. – Но дело вот в чем: мудрый человек слышит и передает другим волю богов. А немудрый – действует по воле богов, сам того не сознавая.

– Но тогда выходит, что немудрый – мудрее мудрого? – Виги недоверчиво поднял брови. – Объясни мне, вёльва ты наша.

– Не сказала бы, что мудрее. Мудрый видит, куда катится судьба, и может вовремя отойти в сторону, чтобы не быть раздавленным. А немудрый… Он думает, что едет на повозке судьбы, а на самом деле он ее везет. Но рано или поздно попадет под колеса, и дорога для повозки судьбы всегда бывает вымощена костями этих немудрых.

* * *

Эйрика, человека столь знатного и к тому же родича Олава, Даг встречал у Мерянской реки, приведя с собой несколько лошадей – для самого Эйрика, Свенельда и Халльтора. Обменявшись первыми приветствиями, гости и хозяева направились в Силверволл. В гостевом доме уже был приготовлен стол для знатного вождя, его приближенных и самых видных здешних жителей. Главная часть войска остановилась между лесом и рекой, раскинув шатры там же, где когда-то стояли вернувшиеся с Хазарского моря.

Рослый, внушительный, с длинными рыжими волосами, с дорогим мечом на перевязи, Эйрик, выступая между Свенельдом и Халльтором, тоже людьми не маленькими, выглядел как истинный конунг, пусть на нем вместо роскошных нарядов была обычная льняная сорочка с влажными пятнами пота после целого дня в лодке на жаре. Перед ним несли его стяг – черный, прихотливо изогнувшийся змей на синем поле. Вот Эйрик вошел в гостевой дом; на длинном очаге из валунов только в самой середине горел небольшой огонек для жертв, но дверь оставили открытой, и помещение заливал яркий свет долгого летнего вечера.

Даг с сыновьями сопровождал гостей, а перед очагом их ждали три нарядные женщины: одна, в середине, в цветном варяжском платье, а две другие по бокам – в мерянском. Эйрик вошел, Даг знаком предложил ему приблизиться, чтобы принять посеребренный рог, Эйрик сделал несколько шагов… и вдруг остановился.

– Снефрид?

На его малоподвижном лице отразилось явственнное изумление. Не менее удивились и все остальные. А Эйрик во все глаза смотрел на женщину с рогом и даже еще придвинулся к ней.

– Снефрид, это ты!

– Это я, Эйрик конунг. – Снефрид одарила его своей загадочной улыбкой, едва приподнимающей уголки рта. – Не смела надеяться, что ты меня помнишь. Но рада приветствовать тебя так далеко… от наших родных мест.

Она протянула рог Эйрику, тот взял и по привычке отпил, потом снова посмотрел на Снефрид.

– Но что ты здесь делаешь?

– Я здесь живу. Вот мой муж. – Снефрид указала на Арнора, удивленного не менее всех прочих.

– Твой муж? – Эйрик взглянул на Арнора. – Так это и есть беглец Ульвар?

Это было уже слишком: Снефрид засмеялась, вслед за нею и другие. Беспокойное веселье ширилось, разливаясь по палате по мере того, как до людей доходила смехотворность случая.

– Я не Ульвар, – пояснил Арнор, отсмеявшись, поскольку видел, что Эйрик ничего не понимает. – Вижу, ты кое-что знаешь о моей жене, но да будет тебе известно, что Ульвар ее не дождался – он погиб зимой, и весной она вышла за меня. А я – Арнор сын Дага.

Эйрик еще раз перевел взгляд со Снефрид на Арнора, подумал, потом кивнул:

– Повезло тебе, парень. Как ты сумел уговорить такую женщину? Знал бы ты, какие люди…

Нечто подобное Арнор слышал не в первый раз. И хотя он до сих пор не понял, чем заслужил свое везенье, успел к нему попривыкнуть.

– Тогда она еще не была вдовой. И ей делает честь, что при таком богатом выборе она не взяла нового мужа, пока не убедилась, что прежнего нет в живых.

– Такова судьба, конунг. – Снефрид слегка развела руками. – Меня послало в дорогу пророчество известной тебе женщины по имени Хравнхильд, вынудило меня бежать на самый край света. Но вот я достигла края Мидгарда и здесь нашла свою судьбу.

– Ты поторопилась! – слегка попрекнул Эйрик. – Если сбудется все, что нами задумано, уже через год-другой здесь будет вовсе не край света, а лишь остановка на пути в Серкланд.

– Вот видишь, конунг! – живо подхватила Снефрид. – Стоило мне промедлить, и пришлось бы бежать дальше, до самого Серкланда! Как хорошо, что я успела обзавестись надежным якорем!

– Вот это твой якорь? – Эйрик еще раз осмотрел Арнора. – Вид у него вполне надежный.

– Разумеется. Прозвище моего мужа – Камень.

– Так значит… – Эйрик окинул ее внимательным взглядом, будто что-то припоминая, – ты все-таки нашла мужа?

– Нашла, конунг. Поэтому мне и нет нужды возвращаться назад. Но то, что мне суждено делать, я могу делать и здесь.

Благодаря этому происшествию все оживились, чувство натянутости и тревога, с которой в Силверволле ждали Эйрика, заметно ослабли. Гости стали рассаживаться, поднялся гул.

При первом же случае Свенельд ухватил Снефрид за рукав:

– А где Арнэйд?

– Ты еще не знаешь? – Снефрид сочувственно глянула на него. – Она вышла замуж.

– Что?

– Совсем недавно, на Середину Лета.

– За кого?

– За мерянского хёвдинга Тойсара. Она теперь живет в Арки-Вареже.

– За Тойсара?

Изумленный Свенельд застыл, и Снефрид ушла заниматься делами. Свенельд сел на свое место. Весть о браке Арнэйд – да еще с Тойсаром! – поразила его. Он давно свыкся с мыслью, что ему она принадлежать не может, хотя не вполне еще избавился от сожалений, но мысль о том, что теперь она принадлежит другому, вызвала в нем изумление и тайную ярость. Лучше бы она всегда оставалась здесь, в Силверволле… И то, что она исчезла, да еще была отдана в мерянский дом, еще раз заставило осознать: все изменилось в Мерямаа, и перемены затронут каждого.

Всем – особенно, конечно, Арнору – было любопытно, каким образом Снефрид свела знакомство с «морским конунгом», но ближайшее будущее всех сейчас волновало больше.

– Олав намерен прочно утвердить свою власть в Мерямаа, а уж потом прокладывать путь в Булгар, – объяснял Свенельд. – Зимой мы все видели, что будет, если этим пренебречь. Мы легко разбили Атлитыка…

– Аталыка.

– Один тролль. Разбили того тролля с Келе-озера, потому что у него на сбор своих сил было всего два дня. Но мы не можем пробиваться в Булгар, оставляя за спиной тлеющие угли. Если здесь верх возьмут горделивые глупцы вроде вашего Гудбранда и того Пагая, они откажутся давать дань уже следующей зимой, и нам придется добиваться ее силой. А если верх возьмут хитрецы – они выкажут мнимую покорность, позволят нам проложить путь в Булгар, заведут кое-какие связи, прикопят оружия и поднимутся уже после, чтобы требовать с нас платы за проход туда через их земли. Ничего этого Олав допускать не намерен. Эйрик ярл останется здесь до зимы, чтобы обеспечить сбор дани. Если все пройдет гладко, летом возьмемся за булгар, но уже верно зная, что нам не ударят в спину.

– Добиться этого будет нелегко, – предупредил Даг. – Многие возмущены: мы привыкли жить