Ворон Хольмгарда - Елизавета Алексеевна Дворецкая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
* * *
– Скорее, скорее! – по-мерянски кричал Гудбранд, размахивая копьем. – Если поспешим, то помешаем им высадиться и сразу опрокинем в воду!
С той и другой стороны призывно гудели рога, будоража кровь смесью страха и отчаянного возбуждения.
– Нет, не нужно! – остановил его Тойсар. – Те люди опытнее, мы не заставим их растеряться. А наши не будут такими стойкими, не имея прочного строя. Лучше выстроим поскорее людей, пока есть время.
Выстроить многосотенную толпу на лугу, избранным как поле битвы, было делом нелегким. За прошедшие дни мерян собралось около восьми сотен, включая подростков лет от тринадцати-четырнадцати: этих было около сотни, и Гудбранд собрал их в особый отряд, который должен был поначалу прятаться за спинами передних рядов, а потом быстро обойти русский строй сбоку и обстрелять с тыла. Зная, что варяги имеют весомое преимущество в вооружении и боевом опыте, Гудбранд стремился использовать умения мерян в том, в чем они были сильны – быстроте юношеских ног и меткости стрельбы прирожденных ловцов.
Длиной в сотню человек, варяжский строй состоял из четырех рядов, и еще сотня, под началом Тьяльвара, осталась позади на непредвиденный случай. Этим решением Эйрик и Свенельд еще увеличили разрыв в численности, но оставленная позади сотня русов смущала мерян больше, чем свое преимущество радовало. Спереди варяжский строй был сплошь прикрыт плотно сомкнутыми круглыми щитами, над ними виднелись головы в шлемах, а за ними, над вторым-третьим рядом, вызвышались наконечники копий и лезвия ростовых топоров. В первом ряду все были в кольчугах, иные даже в пластинчатых доспехах. Эта стена быстро надвигалась на мерянский строй; на ходу варяги ударяли оружием по умбонам щитов, и каждый их шаг сопровождался слаженным железным грохотом – казалось, этот грохот производят их железные ноги, ступая по земле.
– Кугу Юмо, что это? – Тойсар вдруг вытаращил глаза и обернулся к Гудбранду.
И без того сердце колотилось где-то у горла, а тут еще глазам мерян предстало непривычное зрелище. В самой середине, где виднелся высоко поднятый черно-синий стяг, среди кольчуг темнело около десятка рослых фигур, вместо железных пластин одетых в бурый мех! Посередине шел самый рослый, в котором Гудбранд далеко не сразу сумел признать Эйрика, виденного лишь вчера. Теперь на нем была запашная куртка почти до колен, сшитая из медвежьей шкуры шерстью наружу; рукава покрывали кисть руки, а над пальцами были пришиты медвежьи когти, из-за чего эти мощные руки приобрели пугающее сходство со звериными лапами. На голове у этого «медведя» блестел шлем с позолотой, придававший ему вид бога в зверином облике. Перед ним несли щит, а сам он в обеих руках держал огромный ростовой топор.
– О-о-о-о-ди-и-ин! – протяжно выкрикивал Эйрик, и голос его перекрывал грохот железа, шум шагов и выкрики.
Около десятка человек вокруг него, тоже одетых в шкуры, издавали яростный рев, весьма схожий с ревом разъяренного медведя.
– Это б-берсерки! – воскликнул Гудбранд. – Они… в них входит звериный дух! Дух медведя!
– И сам их вождь тоже?
– Думаю, это он – вон тот, в самой середине!
– Ты не сказал нам!
– Я не знал! Да и какая к ёлсам разница!
Неожиданность оказалась более чем неприятная: привыкшие почитать кереметов в зверином облике, а также хорошо зная звериную силу, меряне с трудом сохраняли мужество, видя, как мчится на них разъяренная лесная мощь.
– Бей! – крикнул Гудбранд, когда два строя разделяло шагов пятьдесят.
Уже сейчас было так шумно, что не все услышали его голос. Часть мерян пустила стрелы разом, другие – за ними, следуя примеру. И вот эти стрелы торчат из щитов переднего ряда; на ходу варяги срубали древки топорами, не сбиваясь с шага. Промежутков в строю не появилось, никто не упал. Зато из второго ряда тоже полетели стрелы и осыпали мерянский строй. Часть из них вонзилась в наскоро сделанные щиты без умбонов, но часть нашли жертвы, и еще до прямого столкновения у мерян появились раненые.
– Вперед! Бегом! – закричал Гудбранд.
Продолжение стрельбы лоб в лоб причинило бы мере больше вреда, чем противнику, оставалось скорее вступить в «короткий бой». Оба строя еще с полперестрела двигались навстречу друг другу – меря почти бегом, русы ровным шагом – и сшиблись. Началась рубка, и почти сразу середина мерянского строя прогнулась. Здесь давили Эйрик и берсерки его ближней дружины, а перед ними не смогли бы устоять и более подготовленные бойцы. Меря – народ невысокий, а Эйрик отбирал в ближнюю дружину мужчин крупных, так что перед сегодняшними противниками они, издающие дикий рев, и правда казались матерыми медведями, вставшими на задние лапы. По большей части они орудовали топорами, двое или трое – мечами. Но самым страшным был их вождь. Дикий зверь и одновременно бог войны, он уверенно шел вперед, обеими руками держа ростовой топор и так ловко действуя им, что движения его оставляли промежутки в мерянском строю, будто коса – в мягкой траве. Там, где прошел он и его люди, землю сплошь покрывали лежащие тела в мерянских кожаных кафтанах, залитые потоками крови из ужасных рубленых ран. Нацеленные в них копья люди-медведи сносили, будто прутики.
Тойсар поначал держался в средних рядах более глубокого мерянского строя, вокруг него было около десятка крепких мужчин, прикрывавших немолодого владыку. Зная, что судьба его в руках богов, он хладнокровно пускал одну стрелу за другой. Мысленно он благодарил Дага, что отказался участвовать в битве и тем избавил его, Тойсара, от опасности убить собственного тестя, быть может, деда своих последних детей. Однако ряды перед ним все редели, прогибались, Тойсар вынужден был пятиться, но почти не снижал частоты стрельбы.
И вот передние ряды порвались, схватка завязалась прямо перед Тойсаром. Какой-то рус – в шлеме и за щитом те все казались одинаковыми, – уложил одного мерянина, потом другого. Потом на него бросились еще двое, он сместился в сторону. Тойсар живо вытянул из колчана стрелу, хотел наложить, но его вдруг так сильно толкнули в плечо, что он слетел с места и выронил лук. Какие-то двое бились шаге от него, свой же воин-мерянин упал на него спиной, вынудив отскочить. Стараясь удержаться на ногах, Тойсар выхватил из-за пояса топор, развернулся…
Дикий многоголосый рев, который почти все это время раздавался в отдалении, сразу с нескольких сторон, вдруг навалился и оглушил. Развернувшись, Тойсар увидел прямо перед собой чудовищного зверя на двух ногах, достающего железной головой до неба. Топор на длинном древке вознесся – и обрушился. Тойсар даже не успел понять, что произошло. А чудовищный медведь перешагнул через разрубленное от плеча до паха тело и двинулся дальше по полю, где трава стала скользкой от крови.
* * *
Толмак, поставленный старшим над отрядом юных стрелков, старался не терять хладнокровия и не упустить подходящий случай двинуть свое воинство в бой. Но по мере того как Эйрик все глубже врубался в мерянский строй, Толмаку приходилось пятиться. Отроки стреляли, стараясь выцеливать варягов в полосе, где перемешались свои и чужие, но, не имея надежд выстоять в прямой схватке с мощными русами, пускались бежать, как только кто-то из них оказывался в опасной близости. Это рассеивало отряд, и вскоре большая часть стрелков уже бегала сама по себе, то пуская стрелы, то уклоняясь от столкновения. Многие уже расстреляли свой запас и были вынуждены уйти с поля. Концы мерянского строя, смятые и утратившие порядок, оставались все дальше позади. Уже мало кто понимал, что происходит и куда бежать; кругом кипела беспорядочная рубка, надежду оставляло только численное преимущество мерян, пока еще дававшее возможность нападать вдвоем на одного.
Но в том месте, где орудовал ростовым топором Эйрик, преимущество в числе не спасало. Несмотря на свой рост и вес, Эйрик двигался так быстро, что за ним не мог уследить глаз, и мертвые устилали землю позади него, казалось, убитые одним его приближением. Это выглядело так жутко, что десятки противников бежали от него, как от катящегося с горы огромного камня.
– В обход! – закричал Толмак своим парням, понимая, что скоро его отряд
