Ворон Хольмгарда - Елизавета Алексеевна Дворецкая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Но оба эти человек погибли славной смертью?
– Да, уж в этом нет сомнений.
– Не так уж это и плохо. Они уходили в бой с надеждой на счастье и в смерти обретали славу.
– Ты, Эйрик, желаешь такой славы? – Ульвхильд даже немного наклонилась к нему. – Надежды, за которую придется заплатить жизнью?
Эйрик немного подумал.
– Не в моих привычках уклоняться от боя. Если это будет битва с судьбой… может быть, моя удача победит? У меня, знаешь ли, сильные дисы.
– Я вижу, ты мужчина, что не боится действовать! – воскликнула Сванхейд, не зная, восхищаться его отвагой или дивиться безрассудству.
– Это многим известно. Нашим родичам в Свеаланде тоже.
Олав еще раз мысленно послал к троллям родичей в Свеаланде. Чем дальше, тем яснее он представлял себе чувства своего тестя Олава, который жаждал услать племянника подальше. Почти не двигаясь и мало говоря, тот будто опутывал гридницу и людей в ней чарами, набрасывал невидимую сеть, и то, что вчера показалось бы безумием, теперь выглядело разумным и возможным.
– Ты готов обручиться со мной, хотя знаешь, что это может стоить тебе жизни? – Ульвхильд с недоверием смотрела на столь отважного жениха.
Причем он видел ее впервые, и в его спокойных, проницательных серых глазах не было ни единой искры любовной страсти. Правда, и равнодушными их нельзя было назвать: за Ульвхильд он как будто видел нечто большее, для чего сама Ульвхильд была лишь средством.
– Я готов. – Эйрик перевел взгляд на Олава. – Скажи, Олав конунг, какое дело ты желаешь поручить мне.
Олав переглянулся с женой. Оба они были людьми умными, и их не так-то легко было сбить с толку. Но теперь каждый будто спрашивал другого: я не сплю? Все это мне не мерещится?
– Ты, Эйрик, – медленно и внятно начал Олав, – берешься исполнить любое мое поручение, чтобы в награду получить руку моей дочери?
– Ты все правильно понял.
– Ты, Ульвхильд, согласна выйти за Эйрика, если он исполнит мое поручение? – Это второе изумляло Олава куда больше первого.
– Если он выполнит порученное и вернется живым… – Ульвхильд слегка повела плечом. – Я его предупредила, и никто не скажет, будто я обманом заманила достойного человека на гибель. Ведь так?
Она окинула взглядом ряд изумленных лиц за столом.
– Ведь так, Свенельд? – Ульвхильд вдруг вспомнилось, как прошлой зимой, на йоль, Свенельд назвал ей условия, на которых его брат возьмется за ее месть. – Люди не упрекнут нас?
– Так. Если Эйрик совершит нечто, равное нашему походу на Упу, мой брат в Валгалле не будет в обиде, пусть даже обещанное ему достанется другому.
– Вот как все хорошо! – пробормотала Сванхейд. – Даже мертвые не в обиде!
– Так чего же ты, Олав, от меня хочешь? – спросил Эйрик.
* * *
Прямо сейчас Олав не мог ответить на этот вопрос. Еще несколько дней ушло на обсуждения. Раньше Олав не намеревался предпринимать новых походов в Мерямаа до наступления зимы, но теперь все переменилось. Полгода содержать дружину из трех сотен человек, которые ничего не будут делать, было бы слишком накладно и хлопотно.
– Да почему не сейчас? – говорил Свенельд, весьма близко к сердцу принимавший усмирение мятежной Мерямаа. – Туда можно дойти и на лодках. Будет волок между Мстой и Мологой, но тамошние словене еще зимой рубили деревья для гатей, мы на обратном пути видели – они сделали много. Сейчас земля уже подсохла, путь накатан, где мы зимой обозами ездим. Останется положить бревна на топкие места. Нападать на нас там некому – это ж не степи при Ванаквисле, буртасы там табунами не носятся. Оставлять охрану при лодках будет ни к чему, можно каждую волочь силами двух дружин, потом возвращаться за второй. Возьмем у словен лошадей – сколько найдется. Так весь волок можно пройти дней за пять.
– Клади десять! – предостерег более осторожный Бергфинн. – На руках больше роздыха в день не пройти. С лошадьми – двух.
– Да пусть и десять дней, до конца лета времени хватит. А меря сейчас нас не ждет. Можно войти, занять Арки-Вареж, привести все роды к покорности, взять со старейшин клятвы, и пусть Эйрик живет там до зимы. А зимой соберет дань. Дальше видно будет. Может, он вернется, а может…
– Я думаю, было бы разумно оставить его там, – сказал Олав. – Хотя бы на те несколько лет, которые нам понадобятся на улаживание дел с Булгаром…
– Я бы тебе посоветовал рассчитывать на то, что дружину нужно будет держать там постоянно, – добавил Ветурлиди. – Теперь вся земля мери – Серебряные Поля, ведь через нее мы будем получать серебро и прочее. И меря еще не раз попытается сбросить узду, и другие могут пожелать завладеть этой землей. Нам нужна уверенность, что больше хазары даже носа туда сунуть не посмеют. Сильная дружина там лишней не будет. И если она обеспечит полный сбор дани и безопасный торговый путь, то и содержание свое оправдает.
– Хотелось бы мне, чтобы со мной пошел кто-то из твоих людей, конунг, – сказал Эйрик. – Я ведь совсем не знаю тех краев: ни дорог, ни людей, ни их языка и обычая.
– Думаю, сыновья Альмунда не откажутся к тебе присоединиться…
– Прости, конунг, но я бы не хотел, – спокойно, однако уверенно ответил Велерад. – Ты знаешь, что Тойсар – мой тесть. Если меря не примирится с тем, что в ее земле появится варяжская дружина из трех сотен человек, да еще и останется там жить, да еще и меряне должны будут ее содержать, произойдут столкновения. А мне не хотелось бы выходить с оружием против деда моих детей. Этим можно навлечь проклятье на них самих.
– Но мы надеялись, что это родство заставит Тойсара хранить с нами мир и дружбу…
– Он и хранил, пока мог. Но тогда ведь и мысли не было о том, что где-то возле Арки-Варежа появится три сотни твоих людей! Мы приходил туда в числе трех десятков и почти сразу уходили. Перемены слишком велики, мере они покажутся нестерпимыми, и едва ли все пройдет гладко. Прошу, не требуй от меня воевать с собственным тестем.
– А ты, Свенельд? – Олав посмотрел на старшего из братьев. – Тойсар ведь через брата родич и тебе.
– Он мне достаточно близкий родич, чтобы я не выходил против него с оружием, но от участия в походе я не оказываюсь. Может, мне удастся с ним договориться. Особенно если ты дашь мне две сотни копий. Это, может быть, склонит Мерямаа к благоразумию, и обойдется без крови.
– Да услышат тебя боги! – Было видно, что такой исход Олав посчитал бы за чудо.
Вокруг Хольмгарда закипела работы: всякий свободный от сенокоса и огородов трудился возле лодок, на которых войско несколько лет назад вернулось с востока. Часть из них, самые изношенные, тогда еще порубили на дрова, но, поскольку с прошлого года Олав замышлял этим летом поход на Булгар, уже были построены новые лодки. Предназначенные для речных переходов, они были невелики и вмещали человек десять-двенадцать каждая. Их требовалось заново просмолить, оснастить веслами, канатами, парусами, сходнями, черпаками, приготовить запасные мачты и рули. Отовсюду свозили припасы. Сейчас, в разгар лета, до жатвы и созревания овощей, собрать достаточно еды на пятьсот человек на месяц-другой было бы почти невозможно, но Олав еще прошлой весной нарочно ради дальнего похода велел выжечь достаточное количество леса и посеять рожь, полбу, пшеницу, горох, и весь огромный урожай первого года приберег для войска.
Тем временем нужно было решить и другое важное дело – с обручением Ульвхильд. Дочь конунга даже развеселилась, видя, к каким важным следствиям привело внезапное появление нового жениха.
– Мы обручимся с тобой сейчас, а свадьбу справим, когда будет собрана зимняя дань? – спросил у нее Эйрик, когда ближайшие цели похода между мужчинами были определены.
– Не подумай, будто я намерен уклониться от своих обещаний, – сказал ему Олав, – но я бы не советовал тебе спешить с обручением. У моей дочери был муж – он погиб. Годред только обручился с нею – и тоже погиб. Я не желаю тебе гибели, клянусь глазом Одина, я хочу, чтобы ты с успехом выполнил все задуманное и не заплатил за это жизнью.
– Но, может, здесь и нет вины госпожи Ульвхильд. Ее мужья… то есть те отважные люди искали славы, и из таких многие погибают в бою, даже не будучи
