Холод и яд - Виктория Грач

class="p1">– Ян, прекрати… Кто бы её похитил? Кому она нужна? Просто твой любимый переходный возраст!

– Олег… – простонала супруга. – Ты опять за своё. Есть гормоны, а есть дурость. Я тебе говорила. И сейчас говорю, что у неё именно дурость. А ты мог бы сразу позвонить, как домой пришёл. Ты мне вообще ещё раньше позвонить обещал! Забыл… Обо мне в этом доме вообще помнят?

– Тихо, Ян, не заводись. Ну прости, забыл. Сейчас всё в порядке. Иди на свой консилиум.

В трубке послышались короткие гудки. Помассировав переносицу, Олег шлёпнул телефоном о стол дочери. Пальцы свело от гнева. Всю жизнь дочь не преподносила ему неприятных сюрпризов, была ответственным серьёзным человеком, на которого он мог спокойно положиться. О котором мог не тревожиться. А сегодня она вдруг решила потрепать ему нервов за весь «переходный возраст». Вжал пальцы в стол, так что тот скрипнул. Варя вздрогнула и шмыгнула носом.

– Ну. И что это за концерты, а? – голос вибрировал в горле, готовый сойти на крик. Олег держался из последних сил. – Варвара! Я решаю твои проблемы, а ты тут сидишь и требуешь, чтобы я возвращался. Да потом ещё и концерты закатываешь. Что происходит?

– Ничего, – прохрипела дочь сухо и качнула головой, утираясь предплечьем. – Просто враньё.

– Что? – от неожиданности ответа Олег даже прищурился и замер.

– Всё враньё! – буркнула Варя, не поворачиваясь на него. – Никто никому не нужен. Всем всё равно! И нас никто не воспринимает всерьёз. Книги и фильмы врут! Вот здесь даже, – хлопнула по обложке с блондинкой на чёрном фоне. – Ксю как бы такая крутая, с полицейскими в контакте, матери мероприятие организовала. Следаку помогла, оперу из нарконадзора раскрытие обеспечила… И все её слушали, как равную. Но так ведь не бывает. Когда я говорила, что Тёма не виноват, и Светлаков на меня смотрел так скептически, и… Ты! Почему, пап? Почему вы считаете, что лучше всех знаете всё? Мир ведь не стоит на месте. Он развивается. Вы ведь не можете за всем успевать.

– Ты что-то слишком далеко зашла, Варь! – сорвался; ладонь врезалась в стол с гулким хлопком, так что повалился органайзер, а кожа вспыхнула.

Дочь вскинулась и подняла на отца покрасневшее опухшее лицо. Рука сжалась в кулак. Женских слёз Олег не любил, но особенно терпеть их не мог в таких ситуациях: когда женщина вроде бы и виновата, но и он, вроде как, лежачих не бьёт. Олег отошёл от стола и широкими шагами отмерил комнату. Варя рвано дышала у стола. Оба молчали. В руку попались комиксы с какими-то призраками, преступниками, чёрными риелторами – всё, что успел уловить, пролистывая. Ногти дочери царапали обложку той самой книжки.

Напряжение, повисшее в комнате, чувствовалось кожей. Варя выглядела такой измученной, несчастной, измотанной прошедшими событиями, но при этом косилась на отца так дерзко, с тихим вызовом, мол, папа, докажи, что ты хорош. Олег глубоко и размеренно дышал. Вместо того, чтобы сидеть дома и отдыхать, он поднял старые связи, влез в долги – лишь бы спасти друга дочери. Руки захлопнули книжку комиксов. Варя, натянутая, как струнка, вздрогнула.

– То есть ты хочешь сказать, что умнее всех нас вместе взятых, так? – приподнял бровь Олег; книжка полетела на кровать. – Молодец. Тогда давай я сейчас позвоню Эрику Градову, лучшему юристу города и моему старому приятелю, и скажу, что наше соглашение разрывается. Потому что дети лучше меня знают, как быть. И сами справятся.

Варя исподлобья скользнула по нему колючим взглядом. Только пальцы её трусливо сжались в кулак. Олег хмыкнул и вышел в коридор: смартфон остался в пиджаке. Дочь всё ещё не протестовала. «Ладно, – Олег зашёл в кабинет и разблокировал телефон. – Посчитаем до десяти».

Олег не собирался отматывать назад и оставлять Артёма на произвол судьбы, но и не преподать дочери урок не мог. Варя влетела в комнату на цифре «три».

– Не надо, пап! Пожалуйста! Прости! Прости-прости-прости! – она закрыла ладонью рот и нервно затряслась, измождённо приваливаясь к косяку. Голос задрожал. – Я не хотела… Просто… Оно само. Пап, ты самый лучший. Не надо. Папа…

Только сейчас Олег заметил, что дочь даже не переоделась: осталась в тех же джинсах и розовом свитере, что и на свидании. Только волосы заплела в одну косу – на это, видимо, время и силы нашлись. Вопрос, совершенно не уместный в данной ситуации, непроизвольно сорвался с языка:

– А ты ела?

Дочка замотала головой, твердя, что не голодна и что её от еды воротит. Олег отложил телефон в сторону, а Варя с опущенной головой подошла к нему, засунув руки в карманы. Каялась, что пришла и, чтобы не разреветься, уселась читать книжку. А там, как назло, тоже наркотики, школа и полиция, которая использует детей для успешного следствия.

– Т-там парня посадили. Потом выпустили, правда, но он с бомжами пить водку начал. И я… – Варя растёрла ладошками слёзы. – Я сразу о Тёмке подумала. Ты же видел его? Он прям убитый. Что с ним будет, когда его выпустят? А если его не выпустят? Как тогда?..

Дочь путалась в мыслях, словах и то и дело растирала ладошками лицо, тщетно пытаясь успокоиться. Родительское негодование стихало, уступая место усталому сочувствию. На долю его дочки выпали какие-то невероятные приключения: в духе тех, о которых она так любила читать и смотреть. Она, такой нежный цветочек, который они с Яной тщательно оберегали, оказалась не готова столкнуться с реальностью этого мира.

– Это не-неп-правильно, – всхлипывала она рвано и нервно, – так ведь не должно быть. Деньги… Они же не дороже людей, пап! Проклятые деньги!

– Хочу заметить, что ты на них живёшь. И живёшь неплохо, – спокойно выдохнул Олег.

– Да, н-но… Тёмка. Почему он? Это несправедливо! Неправильно! Шаховские – тоже. Фил им пытался сказать, а они проигнорировали. Ещё и Артёма назвали чуть ли не врагом народа! А ведь всё из-за них! Почему всем всё равно? Почему никто из класса, кроме нас с Филом, о нём не спросил? Не попытался помочь! Его же все говорили, что любят.

– Так бывает, дочь, – Олег мягко привлёк к себе подрагивающую Варю. – Ему повезло с такими друзьями, как вы. А вам – как он. Его вытащат. Даже не сомневайся.

Варины руки неловко скользнули по его спине. Дочь обняла его и прижалась щекой к груди:

– Спасибо, пап… Прости, пожалуйста. Я такая глупая.

– Дежавю, – с усталой улыбкой шепнул Олег и поцеловал дочь в висок.

Она тихонько подрагивала в его руках, глубоко дыша и пытаясь успокоиться. Варе было