Холод и яд - Виктория Грач
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Фил сдавленно хрюкнул, вспомнив, как долго ему промывали мозги после первого прогула двух последних уроков. Вообще Фил старался не пропускать уроки и даже не получать «троек», чтобы было, чем крыть родительские аргументы в пользу Ритки Шаховской. Правда, не всегда получалось. То надо было встретиться с Ильёй, то Артемона в больнице навестить, то Варю проводить и защитить, в конце концов! – в общем, непременно обнаруживалась сотня дел, куда важнее школы.
Родители ехидства не оценили, наперебой принялись его воспитывать. Мать твердила, что Фил неблагодарный хам, отец – что сын бесперспективный тунеядец.
А Фил молча ужинал.
– Почему у моего непутёвого брата дочка лучше, чем ты?
Фил дёрнулся. Кусок индейки с вилки шлёпнулся в тарелку. Фил видел Ритку последний раз лет десять назад, когда они второй раз в жизни гостили у дяди. Тогда ему запомнилась весёлая девчонка с носиком-кнопкой, золотистыми топорщащимися косичками и живыми голубыми, как у всех Шаховских, глазами. И, кажется, даже играть с ней было интересно. А сейчас Фил просто ненавидел всё, с ней связанное: её победы в олимпиадах, её умение шить, ненавидел красный аттестат и золотую медаль, к которым она шла, и чёртово имя, приклеенное к родительским языкам.
– Я не Ритка, – выдохнул он. – Родился сын Филипп у вас, что поделать?
– А ты мог бы хоть немного поднапрячься? – нахмурилась мать. – А то Вадик своей дочкой хвастается, а мы что? Мы в тебя вложили всю свою душу, все свои нервы! Мы, блин, все средства – на твоё развитие, а ты…
Фил подскочил. Кровь кипела под кожей, разгоняя по телу жар гнева. Кулаки чесались. Хотелось вырваться прочь из этого душного дома, где он день изо дня ходит по кругу, словно следуя за сломанным компасом. Обвёл родителей взглядом исподлобья и тихо-тихо (даже сам удивился, откуда в нём такое спокойствие нашлось) спросил:
– А я вас об этом просил?
Колено с грохотом врезалось в стул, задвигая его под стол. Фил картинно подцепил пальцами с общего блюда кусок индейки и съел, намеренно облизав пальцы:
– Спасибо. Я наелся.
Родители приказывали вернуться на место. Разумеется, тщетно. Фил хлопнул дверью и застыл у щели, прислушиваясь к родительским голосам. Они что-то обсуждали на повышенных тонах: ругались, видимо, о правильном воспитании сына. Голова прошла. Фил подъехал к компьютеру и запустил одну из недавно подаренных Артёмом игр-бродилок: с учёбой и драками он совершенно ничего не успевал проходить. Прошло минут пятнадцать, прежде чем хлопнула дверь. Если бы в этот момент не происходило сохранение, Фил бы и не заметил ничего, а так дёрнулся и, краем глаза уловив силуэт отца, сделал звук тише.
– Ты зачем мать обижаешь? – хрипло начал отец с порога. – Она тебя носила под сердцем девять месяцев! Растила! Заботилась! А ты подонком становишься!
Фил качнул головой, поморщился, когда в него выстрелили, сердито покликал мышкой, восстанавливая здоровье.
– Что за неуважение к родителям?! – в мгновение отец сорвал наушники и рывком развернул стул к себе.
Фил, скрестив руки на груди, посмотрел на отца исподлобья. В его холодных серо-голубых глазах читалось какое-то презрение. Фил пригладил волосы и, растягивая звуки, протянул:
– Внимательно…
– Ты кем себя возомнил, а?! – отец опять кричал, а Фил похрустывал суставами пальцев. – Ты кто вообще такой, чтобы матери указывать, как делать?! Кто тебе давал право дерзить?! Мать ночей не спала, когда ты маленьким был! Всё для тебя делала! Спорт, музыка, шахматы, лучшая школа – всё, всё, чтобы ты ни в чём не нуждался! Да мы тебе последнее готовы были отдать! А ты…
Фил, дерзко вздёрнув подбородок, холодно и равнодушно произнёс:
– Хватит. Поздно меня уже воспитывать, всё. Я вырос. Без те-бя!
Отец грозно сдвинул брови к переносице:
– Ты тон-то поубавь. Взрослым себя почувствовал?! Так ты на деле докажи. Рита, вон…
– Да сколько можно повторять?! Я не Ритка! – Фил поднялся, крутанул кресло и задвинул его за стол. – Никогда не был ею, не буду! Хоть режь меня, хоть стреляй! Я всю жизнь, всю жизнь пытался и вашим, и нашим. И вам угодить, и себе не нагадить! Мне это уже вот где, – Фил показательно ткнул ребром ладони в сонную артерию. – На-до-е-ло!
Отец окинул сына быстрым взглядом, полным разочарования:
– Гадёныш ты неблагодарный. Мы для тебя всё…
Фил шумно выдохнул, высоко подняв брови:
– Для меня? Или для себя? Я не хотел ни на скрипку, ни на бокс на профессиональном уровне. За него, конечно, спасибо. Но не за паршивого тренера! Так какого фига, а?! – Фил усмехнулся. – Да потому что так все делают. Вы смотрели на успехи чужих детей и хотели, чтобы точно так же было у меня. Вернее, у вас! Чтобы вы могли хвастаться. Вы ни разу не спросили, чего хочу я? Куда хочу я? Вы делали то, что делают все! Хотя не-ет! Бывают родители, которые прислушиваются к своим детям. Я… В кино такое видел.
Отец сдавленно кашлянул, заложил руки за спину и задумчиво посмотрел в окно, а потом тихо и как будто обречённо заключил:
– Идиот. Мы из тебя человека сделать пытались! И до сих пор пытаемся!
Фил посмотрел на пол, сдавленно хохотнув, потом исподлобья глянул на отца с издевательским кривым оскалом:
– А получился полуподлец-полуневежда! Да?
Выражение лица отца осталось непроницаемым. Он долго сверлил сына взглядом, а потом покачал головой. Фил не мог объяснить, в какой момент он ощутил, что между ним и родителями такая глубокая пропасть. Не мог понять, когда вдруг он понял, что никогда не придёт к отцу за советом, никогда не решится обнять мать и чмокнуть её в щёку, как это раньше делал Артемон. Не мог назвать ту точку, с которой всё началось. Просто как будто однажды они проснулись совершенно чужими друг другу. У отца на уме были акции, филиалы, у матери – оценки, этикет. И никто из них не спрашивал, что было на уме у сына. Просто давали ему деньги и пытались распоряжаться его судьбой.
Фил тряхнул головой и озвучил неприятную догадку, которая второй год крутилась на языке:
– Не, ну скажи правду: я для вас же не личность. А так – очередной проект, в который можно удачно вложиться!
– Щ-щенок, – зрачки отца сузились.
Краем глаза Фил уловил резкое движение слева и успел перехватить кулак
