Ланцет и Мейстер. Дело № 1: Ведьмин кот - Дана Арнаутова

козами присоединились бы! А вот кошку, все еще безымянную, никакие двери не остановили. Выскочив навстречу, она решительно потерлась о подол длинной темной рясы, пока священник протягивал Моргенштерну руку для поцелуя.

Инквизитор почтительно коснулся губами перстня с голубоватым камнем и страдальчески покосился на непрошеную часть комитета по встрече.

— Какая милая! — заулыбался святой отец, невысокий, приятно пухленький и совершенно седой, от головы с выбритой тонзурой и до аккуратной маленькой бородки. — Очаровательное животное! Миц-миц-миц, лапонька! Иди ко мне, детка пушистая!

Моргенштерн воззрился на него чуть ли не с ужасом, а потом недоверчиво уставился на кошку. Взгляд инквизитора словно вопрошал, откуда у них в капитуле взялась еще одна кошка, про которую можно сказать столько ласковых слов? Не может ведь быть так, что святой отец говорит про эту?!

Ближе познакомившись с характером и повадками своего бордельного трофея — хм, звучит как-то двусмысленно, впрочем, и правда та еще зараза! — Стас был склонен согласиться с патермейстером. Очаровательная? Милая? Только не тогда, когда будит тебя до рассвета!

Кошка ответила инквизитору самодовольным взглядом и продолжила оставлять на рясе священника пушистые следы своего благоволения. Хорошо хоть по цвету они с рясой совпадали!

Тем временем инквизитор что-то негромко говорил гостю, и тот кивал, обводя жителей капитула добродушным, но внимательным взглядом. Вот этот взгляд остановился на Стасе, и тот, уловив невысказанную просьбу, подошел, понятия не имея, что делать. Кланяться? Руку целовать? Улыбаться и махать?

— Доброго дня, сын мой, — обратился к нему священник. — Вы, значит, и есть тот бедный юноша, которого мой доблестный собрат спас от козней ведьмы… Рад, очень рад!

Стас молча поклонился, решив, что это уж точно не помешает. Здесь, как он понял, это универсальный ответ практически на все, прямо как на Востоке.

— Я сегодня непременно возблагодарю Господа и за ваше чудесное спасение, — бодро продолжал патер. — Кстати, не желаете ли исповедаться?

Стас глянул на патермейстера, тот вздохнул и негромко уточнил:

— Боюсь, это может вызвать затруднения. Герр Ясенецкий из Московии, он принадлежит к восточной ветви матери нашей церкви…

— А, ортодокс! — Патер заметно огорчился, а Стас про себя возликовал.

Нет, ну какое же все-таки удобное объяснение! Дома он не ходил в церковь вовсе, здесь, конечно, придется, раз уж так принято, но не исповедоваться же… так сразу? К исповеди, вроде бы, нужно как-то готовиться. А главное, неизвестно, что можно рассказывать, что не нужно вовсе. Нет уж, ортодокс — и все тут!

— Понимаю, — вздохнул патер и посмотрел на Стаса сочувственно. — Да, ваша церковь сурова. Но не огорчайтесь, сын мой, я уверен, патермейстер Моргенштерн непременно добудет для вас особое разрешение! И тогда я с радостью вас исповедую! Поверьте, хотя Вистенштадт отнюдь не столица, но у нас вовсе нет никаких предубеждений против ортодоксов. До тех пор, разумеется, пока они не навязывают свои взгляды другим… Да-да, мы здесь чрезвычайно терпимы и понимаем, что люди бывают разные. Не всем повезло родиться в лоне истинно правильной церкви, стыдиться этого не следует. Всегда ведь можно обрести истину и вернуться на верный путь!

Стас, которому эта тирада начала подозрительно что-то напоминать, стоял молча, стараясь не краснеть под сочувственно-осуждающими взглядами окружающих. Этот патер, он сейчас точно про религию говорит?!

— Да-да, мы не осуждаем ортодоксов, сын мой! Хотя, конечно, их взгляды на веру не могут быть признаны допустимыми, но что уж теперь с ними поделать? Я даже лично знал двух или трех, вполне приличные люди вроде бы… Но вам у нас будет сложно, разумеется. Церкви подходящей нет, как же вы без исповеди, причастия, духовного наставничества? Бедный юноша… Ну, возможно, вы вскоре отправитесь в столицу? Говорят, там… довольно много ортодоксов. И даже выстроен ваш храм! — добавил он с некоторым удивлением.

«И разрешены парады!» — чуть не брякнул Стас, но, конечно, вовремя прикусил язык. Не поймут. Да и стыдно потешаться над таким приятным участливым старичком.

— Вы действительно не сможете подойти к исповеди и причастию, — негромко проговорил инквизитор. Патер тем временем наклонился, подхватил льнущую к нему кошку на руки и принялся чесать между ушами. Наглая скотинка бодала его мордой в руку, терлась и всячески выражала экстаз! — Примерно сто лет назад была принята булла Его Святейшества папы Конрада Седьмого под названием «О противостоянии общему врагу». Она дозволяет присутствие на службах людей иного вероисповедания, если они подвергаются нападению Той Стороны. В минуту опасности мы вправе временно принять в наши ряды даже последователей ислама или каких-нибудь язычников, но лишь для общей молитвы, а святых таинств исповеди и причастия это не касается.

— Очень жаль, — вежливо соврал Стас. — Но я буду рад… посетить службу.

Инквизитор кивнул, полностью удовлетворенный, священник осторожно опустил кошку на землю, и они ушли в часовню, а мохнатая хулиганка тут же отбежала к стене, где принялась точить когти о лавочку для караульных.

— Предательница, — укоризненно сказал ей Стас и… насторожился. Тихий звяк выдал украденный и припрятанный под лавочкой бубенчик, которым кошка неосмотрительно принялась играть. — А ну-ка, дай сюда!

Ухватив бубенчик за обрывок бечевки зубами, кошка опасливо отбежала на пару шагов. Стас беспомощно посмотрел на нее и попытался договориться:

— Ну отдай, а? Тебе игрушек не хватает? Хочешь, я тебе веревочный мячик смастерю? Или мышку тряпочную?

Кошка посмотрела на него сочувственно и разве что лапой у виска не покрутила.

— Действительно, — признал Стас, — у тебя же мыши настоящие, никакого сравнения. И мячика у меня прямо сейчас нет. А хочешь удочку, а? Удочку я запросто сделаю…

— Герр московит, а зачем ей удочка? — поинтересовался подошедший ближе Йохан. — У нас же тут ни пруда, ни речки, где она рыбу ловить будет?

Стасу на миг показалось, что этот вопрос заинтересовал всех, и кошку, и прислушавшихся к разговору капрала с парой рейтаров, и даже фрау Марту, сегодня красовавшуюся в нарядном синем платье, ослепительно белом чепце и в белой же кружевной косыночке на плечах, сколотой впереди крупной брошью.

— То есть отсутствие рыбных мест, это единственное, что тебя смущает? — ответил вопросом на вопрос Стас, вспомнив уже легендарные в капитуле «у кота лапки». — Больше ничего?

— Ну… — Рейтар задумался. — У моего батюшки котяра был, умный — страсть! Он на пруду рыбу с мостков ловил! Сядет, бывало, и ждет, а как она подплывет