Пророчество о пчелах - Бернард Вербер

– Наша цель – отвоевание Иерусалима. В Сен-Жан-д’Акр, где находился ты, Эврар, мы потерпели крупное поражение…

Юный тамплиер горестно роняет голову, вспоминая захват своего города мамлюками.

– Тем не менее мы рассчитываем туда вернуться. А значит, у короля должны быть деньги на солдат. Мы замышляем новый крестовый поход, который возглавлю я сам. Надеюсь первым ступить на Храмовую гору.

– От всего сердца желаю вам этого, монсеньор, – говорит Клотильда.

– При вас то, что вы должны были мне доставить? – спрашивает Моле, поглаживая бороду.

Эврар достает из сумы кодекс. Жак де Моле принимает его с несчетными предосторожностями, снимает одну защитную обертку за другой, разглядывает пчелу на обложке и возвращает кодекс в конверт с восковой печатью.

– Вот оно, будущее… – благоговейно шепчет он.

– Вы будете читать пророчество, монсеньор? – спрашивает его Клотильда.

– Тибо предостерег, что делать это надлежит только великому магистру нашего ордена. Я помещу это сокровище в надежное тайное место. Если я сам когда-нибудь стану великим магистром, то прочту его. Но если им будет избран другой рыцарь, то я не осмелюсь взглянуть даже на первую страницу.

Он хлопает в ладоши. Входят двое стражей и уносят кодекс.

– Хвала Господу, твоя миссия завершена, брат, – обращается Жак де Моле к Эврару. – Можешь пробыть здесь столько, сколько пожелаешь. Тебе, Клотильда, я этого не предлагаю, ибо здесь живут рыцари, принесшие клятву целомудрия. Присутствие женщины может их смутить, поэтому тебе придется покинуть наше командорство.

– Пусть так, но я все бросила ради этой миссии и осталась без денег. Куда мне податься?

Командор наклоняется к ней.

– Как я уже сказал, Клотильда, мы, тамплиеры, пытаемся собрать величайшую христианскую армию для нового похода, призванного освободить Иерусалим. Мы не можем пренебречь ничьей помощью.

Брови молодой женщины взлетают на лоб, ее посещает недоброе предчувствие.

– Пусть войдет, – бросает Жак де Моле стражу.

В зал входит через дверь в дальнем углу Конрад фон Фёхтванген. Клотильда от испуга замирает.

– Ничего не бойся, – подбадривает ее Жак де Моле.

Фёхтванген встает перед командором тамплиеров на колени, лобызает ему руку и поворачивается к жене.

– Счастлив видеть тебя живой и в добром здравии, Клотильда, – произносит он бесстрастно, как будто заучил эту фразу наизусть.

Клотильда не может шелохнуться, в глазах у нее стоят слезы. Жак де Моле подходит к ней и берет за плечи.

– Знаю, у вас с мужем в последнее время возникали ссоры. Твое бегство с Эвраром не получило мужнего одобрения… Ныне всем христианам, тем более Христову воинству, требуется единство. Разгром в Сен-Жан-д’Акр во многом вызван раздорами между предводителями крестоносцев. Если бы мы сумели преодолеть наши мелкие разногласия, то нас никогда бы оттуда не выбили. Пора отбросить все помыслы, кроме победы над общим врагом.

Медленно расхаживая по залу, Жак де Моле продолжает говорить:

– До твоего появления, Клотильда, у меня был разговор с Конрадом. Не скрою, у него были свои лазутчики и почтовые голуби, и целью его появления сначала были недобрые намерения в отношении тебя. Но я напомнил ему о послании Христа, исполненном любви, которым вдохновляются в своих деяниях наши ордена, и о нашей заинтересованности в совместной деятельности, а не во вражде. В конце концов он понял мою точку зрения. Не так ли, брат Конрад?

– Совершенно верно.

– Людям надо доверять, они способны меняться. Ты, Клотильда, – наш залог мира, объединения с тевтонцами в священном крестовом походе.

Клотильда не намерена поддакивать командору.

– Вы заманили меня в ловушку! Вы выдаете меня мужу, который меня ненавидит, чтобы вести войну!

– Супруг, как подобает доброму христианину, сумеет простить тебя, Клотильда.

Та готова рвать и метать, но, как и Эврар, знает, что сопротивляться бессмысленно.

– Что же станет с пророчеством? – спрашивает она.

– Разумеется, мы с Конрадом не могли обойти эту тему. Он отказывается от притязаний на кодекс на том условии, что я никогда не использую против тевтонцев того, что смогу извлечь из этой книги. Наша единственная цель – отвоевание Иерусалима и обретение Храма.

– Выходит, нам не суждено узнать его содержание? – бормочет себе под нос Эврар.

Жак де Моле отвечает ему:

– Если хочешь выжить, ты должен…

Удрученный тем, что пророчество опять уплывает у него из рук, Эврар дерзко договаривает за командора:

– …ничего не знать о будущем, да?

– Скажем так: не покушаться на его загадку. Знание о том, что таит будущее, лишило бы тебя наслаждения изумляться, понимаешь?

Акт III. Последняя пчела

80

Атака в разгаре. Атакующие целят в мишень – городок с бежевыми перегородками, вокруг которого снуют беспечные юные особи, занимающиеся привычными делами и не подозревающие о страшной угрозе. В городке десятки миллионов обитателей, но ни один еще не почуял опасность. Атакующих всего полсотни, зато они гораздо лучше вооружены. У каждого защищена и голова, и грудь – блестящими толстыми пластинами. Но самое впечатляющее – их размеры. Некоторые достигают в длину пяти сантиметров! Самый крупный среди защитников городка не превышает в длину полутора сантиметров… Еще хуже то, что у агрессоров огромные и острые, как сабли, жвалы.

Наконец подается сигнал тревоги – едкий запах, мгновенно распространяющийся по всем закоулкам городка.

– ШЕРШНИ!

В улье тут же вспыхивает паника. Все пчелы до одной стучат кончиком брюшка по земле, это создает мерный гул, сродни барабанному, отчего городок вибрирует, рассылая тревожное послание:

– ВСЕОБЩАЯ ТРЕВОГА! НА НАС НАПАЛИ!

Враг страшен, к тому же пчелы не умеют его отражать. Они начинают собираться у летка, чтобы образовать живую пробку и воспрепятствовать вторжению.

Но это не пугает азиатских шершней: они хватают пчел своими когтистыми лапами и отрывают им головы. Под ульем растет гора из голов, лапок, тораксов[45] и брюшек.

У шершней не отнять владения принципом геостационарного полета. То они зависают в воздухе, то пикируют на своих жертв. Издали может показаться, что они срывают мелкие черно-желтые плоды.

Пчелы не желают улетать, не помышляют о спасении: они гурьбой атакуют шершней по одному и пытаются их обездвиживать.

Но результата почти нет, шершни отбивают пчелиные налеты. Пчелы только теряют бесценное время. Пока сотня пчел отвлекает одного шершня, другие шершни уничтожают пчел многими сотнями. Гора трупов растет на глазах. Это настоящая бойня. После неудачи попыток создать живую пробку в летке и коллективно атаковать врага пчелы растеряны. Единственное, что можно предпринять, – это отступить в глубь улья. Пчелиная матка жмется там к своему расплоду и ждет, дрожа от ужаса, в окружении последнего каре своих солдат, готовых пожертвовать собой, чтобы спасти монарха и