Птичий город за облаками - Энтони Дорр

в гермоотсеке светодень. Переступая через кусочки пакета, она ковыляет к пищевому принтеру, отсоединяет шланг для подачи воды и подносит ко рту. Руки у нее трясутся. Носки окончательно развалились — многочисленные дырки слились в одну, и два пальца на ноге сбиты в кровь.

Ты прошла десять километров, Констанция, говорит Сивилла. Если ты не поспишь и не поешь как следует, я ограничу твой доступ в библиотеку.

— Поем, поем и отдохну, честное слово!

Она вспоминает, как папа однажды работал на ферме № 4, подправлял поливальную насадку, а потом подставил руку, глядя, как брызги оседают на тыльной стороне ладони.

— Голод, — проговорил он, и Констанции показалось, что папа разговаривает не с ней, а с растениями, — через какое-то время о голоде забываешь. А вот жажда… Когда очень хочется пить, отвлечься невозможно, все время только об этом думаешь.

Она садится на пол, рассматривает окровавленный палец и вспоминает мамин рассказ о сумасшедшем Элиотте Фишенбахере — том мальчике, что бродил по Атласу, пока у него не потрескались пятки и что-то не сломалось в мозгах. О сумасшедшем Элиотте Фишенбахере, который пытался пробить обшивку «Арго», подвергая опасности всех и вся. Который накопил сонных таблеток и убил себя.

Она ест, умывается, расчесывает колтуны, выполняет задания по грамматике и физике — все, что попросит Сивилла. В атриуме библиотеки светло и тихо. Мраморный пол блестит, будто отполированный.

Закончив с уроками, Констанция садится за стол. Собачка миссис Флауэрс устраивается у ее ног. Дрожащими пальцами Констанция пишет: «Как был построен „Арго“?»

К столу слетается туча книг, архивных папок и чертежей, и она отбирает документы, связанные с корпорацией «Илион»: глянцевые схемы импульсного ядерного двигателя; анализ материалов; искусственная гравитация; таблицы по исследованию грузоподъемности; наброски различных систем очистки воды; чертежи пищевых принтеров; изображения модулей корабля, подготовленных к сборке на околоземной орбите; сотни брошюр, в которых рассказывается о людях, которые составят экипаж корабля, — после тщательного отбора они сперва пройдут карантин, затем полугодичное обучение и в конце концов будут введены в состояние искусственного сна перед стартом.

Проходит час за часом, гора документов потихоньку уменьшается. Не удается найти независимых докладов на тему о том, возможно ли построить в космосе межзвездный ковчег и придать ему такую скорость, чтобы через 592 года он достиг беты Oph-2. Каждый раз, когда какой-нибудь автор задается вопросом, достаточно ли развита техника, смогут ли работать системы обогрева, как защитить экипаж от продолжительного воздействия радиации в глубоком космосе, как создать на борту искусственную гравитацию, хватит ли средств, чтобы покрыть необходимые расходы и позволят ли законы физики осуществить подобную миссию, — дальнейшая документация попросту отсутствует. Научные статьи обрываются на середине фразы. Сразу после второй главы идет шестая или после четвертой — девятая, а в промежутке ничего.

Впервые после своего библиотечного дня Констанция вызывает список экзопланет. Страница за страницей, столбец за столбцом вращаются крохотные планетки — розовые, коричневые, голубые. Констанция ведет пальцем по столбцу, пока не находит строчку, где медленно крутится бета Oph-2. Зеленое. Черное. Зеленое. Черное.

4,0113×1013 километров. 4,24 светового года.

Констанция окидывает взглядом гулкое пространство атриума, и ей чудится, что по нему разбегаются миллионы тончайших трещин. Она берет листок. Пишет: «Где собрался экипаж „Арго“ перед взлетом?»

Сверху слетает бумажный лист:

Каанаак

Войдя в Атлас, она плавно снижается над северным побережьем Гренландии: три тысячи метров, две тысячи… Каанаак — деревушка на берегу залива, без единого деревца, зажатая между морем и сотнями квадратных километров моренных отложений. Живописные домики — многие покосились, потому что построены на вечной мерзлоте, которая время от времени подтаивает, — выкрашены в зеленый, голубой, горчичный, с белыми оконными рамами. Среди прибрежных валунов виднеется пристань, мол, несколько лодок и куча строительного оборудования.

На поиски уходит несколько дней. Она ест, спит, покорно высиживает уроки Сивиллы и снова ищет, ищет, бродит кругами возле Каанаака, вглядывается в море. Наконец в двенадцати километрах от города, на голом островке в море Баффина, где одни только скалы и лишайник, а лет десять назад островок, скорее всего, был сплошь покрыт льдом, Констанция находит: одинокий красный домик, похожий на детский рисунок, с белым флагштоком перед входом. У подножия флагштока стоит маленькая деревянная сова, росточком чуть выше колена, и как будто спит.

Констанция подходит ближе, дотрагивается, и сова открывает глаза.

Длинные бетонированные пирсы выдвигаются в море. Пятиметровая ограда с колючей проволокой по верху вырастает из земли за красным домиком и стремительно охватывает весь периметр острова.

«Посторонним вход воспрещен! — гласят надписи на четырех языках. — Собственность корпорации „Илион“. Проход закрыт».

За оградой раскинулся громадный промышленный комплекс: подъемные краны, грузовики, сборные домики, среди скал навалены груды стройматериалов. Констанция идет вдоль ограды, насколько позволяет программа, потом зависает над нею. Внизу видны грузовики с цементом, люди в касках, лодочный сарай, дорога, посыпанная щебнем. Посередине комплекса высится недостроенное огромное круглое белое здание без окон.

После тщательного отбора они сперва пройдут карантин, затем полугодичное обучение и в конце концов будут введены в состояние искусственного сна перед стартом.

То, что здесь строят, станет кораблем «Арго». Только нет у него ни дюз, ни стартовой площадки. Не было модулей для сборки на орбите; корабль вообще не выходил в космос. Он находится на Земле.

Констанция смотрит в прошлое, сфотографированное семьдесят лет назад, а потом удаленное из Атласа корпорацией «Илион». А еще она смотрит на себя. Здесь она жила всю свою жизнь. Она снимает визер и сходит с «шагомера». Внутри у нее клокочет ураган.

Сивилла спрашивает:

Хорошо прогулялась, Констанция?

Глава девятнадцатая

«Аитон» значит «пылающий»

Антоний Диоген, «Заоблачный Кукушгород», лист T

…Я спросил:

— Почему другие [как будто] радуются жизни, целый день летают, поют да едят, овеваемые теплым зефиром, взмывают выше башен, а у меня внутри этот [недуг]…

…удод, заместитель помощника секретаря вице-наместника по Обустройству и Обеспечению, проглотил пару сардинок и распушил свой венчик из перьев.

И сказал:

— Ты сейчас говоришь совсем как человек.

Я сказал:

— Нет, господин, я не человек, что вы такое говорите! Я смиренная ворона. Вы только взгляните на меня!

— Ну тогда, — ответил он, — вот мой тебе совет, как избавиться от этой [немощной смертной непоседливости?]. Ступай во дворец [посреди?]…

…там сад зеленей и ярче всякого другого, и там богиня хранит книгу, в которой содержится [вся мудрость богов]. Быть может, в этой книге ты найдешь…