Реликтовая популяция. Книга 1 - Виктор Васильевич Ананишнов

о тебе, К”ньюша, и о тебе, Сестерций. Чтобы мы делали без вас? Я тут полдня себе голову ломаю, что и как делать, а у вас уже есть ответы! – Свим был искренне рад. – Тогда, значат, действуем так. Входим к Ф”енту. Ты, К”ньюша, начинаешь свой сеанс или что там, а мы с Сестерцием якобы обсуждаем… Да, с Сестерцием. О нём уже знает Плива. Итак, мы с ним обсуждаем о дальнейшем нашем пути. Естественно, не о том, который у нас намечен. Пусть слушают. Вы, уважаемая, также можете принять участие в разговоре. Затем, Сестерций, ты берёшь хвост и сразу уходишь?.. Да, здесь уже нечего делать. И ещё, Сестерций. Тебе надо будет время от времени что-то наговаривать на передатчик, словно стехар всё ещё с нами. Лучше привяжи обрубок к себе, пусть он по земле волочится, как это было у Ф”ента. И… Да, чем-то надо будет перевязать Ф”ента, иначе он истечёт кровью. Говорят, хвост чувствительный орган, а, К”ньюша?

К”ньец мотнул головой в знак согласия и следом буркнул:

– Какие нежности… Оближет и всё пройдёт. Он же собака.

– Ты думаешь, собакам не больно? Ещё как! – уверенно сказал Свим.

Ф”ент со страхом встретил их появление. Но всё задуманное получилось, как при хорошо спланированной операции. Одно вызвало замешательство: они не договорились заранее, кто будет отрезать выродку хвост. И когда дело дошло до этого, они долго сидели молча, поглядывая друг на друга с уверенностью, что такое должен совершить кто-то, но только не он.

Такое было тем более странным, если вспомнить недавнее убийство полдюжины тескомовцев. Отделить хвост оказалось куда более трудным процессом.

Подумав так о странностях психологии разумных, Свим понял – от нелюдей ничего не дождёшься. Даже кровожадная калуба не торопилась предложить свои услуги. Они на него повесили не только руководство ими, но и выполнение подобных деликатных дел.

Вздохнув, он вынул меч…

Выродка Свим вынес на крышу башни на руках. Ф”ент спал, загипнотизированный хопсом, и ничего не чувствовал.

Наступал ранний вечер. Ветер начал стихать. Кло встретила дурба красноречивым взглядом, от которого Свим почувствовал себя счастливым и готовым на всё.

– Шейн, – сказала она грудным, берущим за сердце, голосом, обращаясь к нему, как к руководителю команды. – Всё готово к отлету!

– Тогда летим! – легко и весело проговорил Свим и улыбнулся Клоуде. – Всем в гондолу!

Шар, повинуясь двигателям веков, медленно поплыл на север. Ветерок задувал слева и чуть спереди. Кло назвала его древним словом – бейдевинд. Всех пассажиров охватило восторженно напряженное настроение. Они видели маленькую фигурку торна у подножия башни. Он махал им рукой. Они отвечали ему тем же.

Сестерций вскоре превратился в точку. Сверху можно было видеть лесок, куда он направлялся. И тут К”ньец упавшим голосом произнёс:

– Тескомовцы! Целый книр.

– Где? – у Свима перехватило дыхание.

Он рыскал взглядом по округе и ничего не видел.

– Смотри по моей лапине, – хопс показал куда-то за башню, уменьшившуюся до размеров сапога. – Там, на горизонте.

– Не вижу, – после долгого просмотра дали, в отчаянии сказал Свим и вытер набежавшую от напряжения слезу.

– Они уже повернули на передатчик в хвосте, за Сестерцием, – вскоре добавил к своим наблюдениям хопс.

– Они догонят его?

Хопс еще раз охватил всю панораму событий, разворачивающуюся под ними, видимую только ему.

– Торн идет быстрее их. Они отстают от него свиджа на два.

– Предупредить бы его. Но как?

Свим, в бессилии что-либо предпринять, сжал кулаки.

Заповедник Выродков

Глава 26

Камрат никогда ещё не испытывал такого восторга и наслаждения, как в первые минуты полёта на воздушном шаре. Он не подозревал такого величия проплывающей под ним земной поверхности. Всё было новым, имело другие пропорции и конфигурации. Необычный ракурс обзора совершенно изменял представления о деталях наземного пейзажа. Замысловатые по очертаниям картины лесных урочищ сменялись сероватой пеленой полей. Словно дети, бегающие за бабочками, развлекались многочисленные мелкие ручьи и ручейки, прокладывая свои русла: извилины, крутые повороты, тупиковые рукава, рыскание в поисках наибольшего перепада высот. То там, то тут крошечными тёмными пуговицами отмечали своё местонахождение озерца. И неожиданно – широкий, почти прямой поток, протянувшийся от горизонта до горизонта, темнеющий от наступающих вечерних сумерек.

– Свим, Свим! Смотри! – закричал мальчик, не сдерживая охватившей его радости. – Река!

– Неужели Ренца! Так быстро?.. Кло, это Ренца?

– Да, мы над ней, – устало проговорила Клоуда.

Возбуждение от знакомства со Свимом и переменой в её жизни уступило место другим, более прозаическим мыслям. И день был тяжёлым. Вылетали в спешке, рано утром. С собой не брали ничего съестного. Она проголодалась, силы стали покидать её…

Девушка сидела, облокотясь о гладкий планширь гондолы и время от времени регулировала тягу двигателей веков, корректируя направление полета.

– Если это Ренца, то где-то на ней должен быть Перток. С какой стороны он от нас, не знаешь? – решил выяснить Свим.

– Вон он! Мы как раз пролетаем мимо него. Нет, нет, левее, – подсказала она Свиму направление, куда следует смотреть. – Город видно. Видите, огни! До него свиджа три-четыре, наверное, будет, не больше.

– Вижу! – обрадовался Свим непонятно чему. Что-то его взбодрило, хотя он ещё не сформулировал для себя, что именно. – Теперь, Кло, поверни на Фост. Это на запад.

Клоуда утвердительно кивнула и повторила слова Свима:

– Это на запад.

– Пешком мы к Ренце подошли бы только дня через два, да и то при благоприятных условиях! – наконец Свим разобрался, чему он радуется. Оказалось, скорости, с какой они пересекли пространство безо всяких усилий с их стороны. – Как думаешь, Кло?

– Не знаю, Свим. Я же по земле не хожу.

– Ну да, – согласился дурб. – А как долго мы уже летим?

– С праузу, наверное. На Пливином шаре были часы… И вообще, её шар был лучше моего. Она уже давно пилотирует, не то, что я.

– Збун с ними, с часами! Что от них хорошего? У меня в хабулине тоже есть часы. Большие. С боем… Что значит с боем?.. Они каждую праузу отмечают проигрыванием определенной мелодии. По двадцать раз в день. Приятно слушать. Но я не люблю часы. Это всё равно, что привязать себя ко времени. Нет уж! – Свим отмахнул рукой, показывая своё неприятие, словно нечто оттолкнул от себя. – Это древние почему-то считали часы одной из важной составляющей их повседневной жизни. А зачем, сами, поди, не знали. Всё время следить за каждой праузой? Когда же тогда что-то другое делать?.. Мера времени должна быть тут и тут, – Свим показал на грудь и голову. – Вот вас, пилотов, я слышал как-то, будто бы специально учат соизмерять время?

– Да, конечно. Пилоты должны это делать. Но я ещё не совсем хорошо ориентируюсь. Поэтому и сказала о примерном времени полёта. Около праузы.

– Слышали? – привлёк внимание друзей Свим. – Нас несёт раз в десять быстрее, чем, если бы мы сейчас ползли там, по земле!

– К тому