Последняя ночь у Извилистой реки - Джон Уинслоу Ирвинг

с автобусом, у которого спустило колесо. Рефрижератор изрядно тряхнуло, и весь остаток пути домой их сопровождали кулинарные ароматы Азии. От встряски разбились банки с рыбным соусом «Голден бой» для зеленого тайского карри; вдребезги разлетелись банки китайского соевого соуса и банки с шелковистыми мясными нитями свинины «Формоза». Печальна была участь сладкого соуса чили, пришедшего в Нью-Йорк из далекого Таиланда, и пасты из зеленого карри. Стенки рефрижераторной камеры впервые оказались омыты кунжутным маслом и соевым соусом. Но самый стойкий запах был у гонконгского чесночного соуса. В чесночный дух вплелся не менее стойкий запах японских хлопьев из полосатого тунца и сушеных китайских креветок. И еще несколько недель в камере рефрижератора попадались черные грибы шиитаке.

Через какое-то время волна запахов проникла в кабину, и тогда повар с Сяо Ди поняли, что столкновение оказалось весьма дорогостоящим. Они съехали с шоссе и вышли из кабины с намерением открыть дверцы и оценить ущерб. Но неописуемый запах заставил их отказаться от инспекции и не открывать дверцы до тех пор, пока рефрижератор не подъедет к дверям «Мао». Сквозь щели рефрижераторной камеры на землю лилась жижа, и определить ее состав не представлялось возможным.

— Чем это пахнет? — спросил Сяо Ди.

Жижа имела буроватый цвет и пенилась, словно пиво.

Повар принюхался.

— Пахнет всем сразу, — ответил Тони Эйнджел.

К ним подъехал на мотоцикле полицейский и спросил, нужна ли помощь. Все чеки и накладные Сяо Ди держал в бардачке на случай, если полиция заподозрит перевозку краденого. Повар рассказал патрульному, как на мосту они едва не столкнулись с автобусом и чем это для них обернулось.

— Думаю, нам стоит ехать дальше и уже в Айова-Сити открыть дверцы и начать подсчитывать ущерб, — сказал патрульному Тони.

Сяо Ди, чисто выбритое лицо которого было гладким, как у младенца, кивал в знак согласия. Его конский хвост украшала красная ленточка, вероятно, подаренная Спайси или второй подружкой.

— Пахнет как в китайском ресторане, — сказал полицейский.

— Так оно и есть, — подтвердил Тони.

Чувствовалось, патрульный все же хочет увидеть внутренности рефрижераторных камер. Раз они остановились, поневоле пришлось открыть дверцы. Внутри была Азия, точнее, кулинарные ароматы континента. Большую жестяную банку с орехами личи в желе из миндального молока только помяло. Зато разбились банки с имбирем, и терпкий его запах временами перебивал запахи рыбы и овощных приправ. Мисо, производимое японской компанией «Митоку», украсило кусочками плесневых грибков стенки и потолок камеры. Из лужи соевого соуса на людей таращился угрожающего вида морской черт, вполне оправдывая свой титул «самой уродливой рыбины в мире».

— Боже милостивый, а это что за морда? — поморщился патрульный.

— Морской черт. Беднякам заменяет омара, — объяснил Сяо Ди.

— И как называется ваш ресторан в Айова-Сити?

— «Мао», — с гордостью ответил Сяо Ди.

— Слышал про него, — сказал патрульный. — От водителей-вандалов часто достается?

— Бывает, — признался повар.

— Это все из-за войны, — поспешил добавить Сяо Ди. — Многие из фермеров — «ястребы».

— Скорее это из-за названия, — возразил полицейский. — «Мао»! Неудивительно, что находятся желающие запустить камнем в витрину. Не забывайте, здесь Средний Запад. Айова-Сити — не Беркли!

Казалось, рефрижератор теперь всегда будет пахнуть, как Пелл-стрит и Мотт-стрит во время забастовки манхэттенских мусорщиков.

— А знаешь, коп по-своему прав, — сказал Сяо Ди повар, когда они двинулись дальше. — Насчет названия.

Сяо Ди открыл бардачок, где вместе с чеками и накладными лежала пачка шоколадных шариков, начиненных кофе эспрессо. Их он жевал постоянно, чтобы не спать за рулем. Повар однажды съел два или три шарика и зарекся. У него началось сердцебиение, которое прошло лишь на следующий день. Но что еще хуже, он чувствовал, что его вот-вот пронесет, словно он выпил две дюжины чашек двойного эспрессо.

Повар уже забыл о сказанном, когда Сяо Ди вдруг завелся:

— Что творится с Америкой? «Мао» — всего-навсего название! Американцам десять лет подряд отрывают яйца во Вьетнаме. При чем тут Мао? Обыкновенное название!

Он тряс своим конским хвостом с ярко-красной ленточкой, подаренной Спайси или другой подружкой. Сейчас Сяо Ди был похож на истеричную культуристку, везущую целый китайский ресторан, в котором вас непременно отравят экзотическими блюдами.

— Коп думает так, вы с братом думаете по-своему. Нам сейчас важнее поскорее доехать домой и посмотреть, что можно спасти, — сказал повар, пытаясь успокоить темпераментного китайца.

Сам Тони Эйнджел пытался прогнать из памяти морду морского черта, лоснящуюся от кунжутного масла.

Бочка с морской водой опрокинулась и погубила все мидии. Так что о мидиях с соусом из черных бобов придется забыть. Об устрицах по-рокфеллеровски — тоже. (Как назло, ко времени их плачевного возвращения Агу уже нарезал для этих чертовых устриц шпинат и бекон.) Каменный окунь годился только на выброс, но от морского черта удалось спасти хвост, и старший брат приготовил вполне аппетитное блюдо, нарезав этот хвост тонкими кружочками.

Повар научился определять свежесть шотландского лосося по тому, легко или нет извлекаются кости. Если кости вытаскивались с трудом, Агу считал такую рыбу вполне свежей. Колбаски «ла чан», камбала и кальмары уцелели во встряске, чего нельзя было сказать о креветках, морских гребешках и крабах. Любимый Агу сыр маскарпоне и пармезан доехали вполне сносно, зато со всеми остальными сырами пришлось расстаться. Рулетики нори для раскатывания суши слишком сильно пропитались кунжутным маслом и пивом «Циндао». Потом Сяо Ди несколько месяцев подряд мыл из шланга внутренности рефрижераторных камер, но они по-прежнему пахли так, как после встречи со злополучным автобусом на мосту через Миссисипи.

А ведь он любил их жизнь в Айова-Сити и даже эти долгие поездки с Сяо Ди Ченом. Каждый вечер у себя в «Авеллино» Тони Эйнджел включал в меню пару блюд, которые научился готовить, работая с Агу. Французские и азиатские добавления к обычному меню назывались просто: «Кое-что из Азии» или «Кое-что из Франции». Этой «загадочности» он тоже научился в «Мао». В тот тяжкий для ресторана уик-энд, когда не было ни рыбы, ни устриц, ни мидий, Агу попросил повара приготовить пиццу или какое-нибудь блюдо из макарон. А в меню написали: «Кое-что из Италии».

Водители-дальнобойщики, которые тоже заглядывали в «Мао», были неприятно удивлены.

— «Кое-что из Италии»? С чего вдруг? Я-то думал, у вас китайский ресторан.

— Мы понемногу готовим и другую еду, не только китайскую, — отвечал на сетования Сяо Ди.

По выходным он исполнял обязанности метрдотеля. Агу, не поднимая головы, трудился на кухне.

Остальной персонал ресторана состоял из весьма образованных, принадлежащих к разным культурам университетских студентов, причем многие из них были родом не из Азии, а из Сиэтла, Сан-Франциско, Бостона и Нью-Йорка.