Древнерусская государственность: генезис, этнокультурная среда, идеологические конструкты - Виктор Владимирович Пузанов

мужей и иссек их. В ту же ночь он получил весть из Киева о смерти отца, вокняжении Святополка и об убийстве Бориса. Князь созвал вече и примирился с новгородцами[1350]. Собрав войско, состоящее из тысячи варягов и трех тысяч новгородцев, Ярослав выступил против Святополка[1351].

Реакцию Ярослава на действия новгородцев трудно назвать адекватной, даже в том случае, если прибывшие на его зов варяги являлись не наемниками, а контингентом союзных войск, присланными шведским или норвежским конунгом. В любом случае видно, что варяжской частью войска Ярослав дорожил больше, чем народным ополчением. Действия новгородцев, которые могли привести к уходу варягов, Ярослав, видимо, воспринял как крушение надежд на успех противостояния с Киевом. Возможно, что он не был уверен в верности новгородцев. Ведь война должна была вестись не только и не столько с киевлянами, сколько с Владимиром. С последним город связывало многое, и позиция горожан по отношению к предстоящей войне могла быть весьма неопределенной. Новгородцы поддерживали Ярослава постольку, поскольку их тяготила выплата дани Киеву. В этих условиях традиционная опора на варягов, как главную силу, могла казаться Ярославу единственно надежной. Ссориться с варягами ему было не с руки и на случай возможного бегства из Руси. Кроме как в Скандинавию ему бежать было некуда. Особенно актуальной мысль о бегстве (а Ярослав в этом плане, как свидетельствуют события 1018 г.[1352], не обладал крепкими нервами) могла ему показаться после того, как произошли трагические события между новгородцами и варягами. Отчаяние и гнев, ощущение собственного бессилия, надежда получить дополнительную помощь за морем или хотя бы спастись там на время (в условиях незнания о произошедших на юге событиях) лишили князя возможности трезво оценивать ситуацию[1353]. С получением письма из Киева ситуация круто менялась (Святополк — не Владимир), и для новгородцев, и для варягов, и, естественно, для самого Ярослава. На горизонте замаячила не тяжелая оборонительная война с сильнейшим князем и объединенной русской ратью, а наступательная кампания (с такими ее атрибутами как добыча и слава) в условиях начавшихся междоусобий, которые неизбежно ослабляли военную мощь Киева. Немаловажно, что Святополк имел прав на власть не больше, чем Ярослав. На стороне последнего, к тому же, было морально-психологическое преимущество (после убийства Святополком Бориса). Ярослав и возглавляемая им северная коалиция теперь выступали за правое дело, что должно было, по понятиям того времени, обеспечить поддержку высших сил (не маловажный фактор). Однако Ярослав теперь попадал в серьезную зависимость от новгородцев.

Описанные события показали и возросший потенциал новгородского ополчения. Вряд ли в описанном случае варяги совершили нечто особенное, приведшее к кровопролитию. Они, скорее всего, вели себя как обычно, так, как привыкли себя вести на Руси и в Прибалтике. Просто прежде им это сходило с рук. Теперь же, несмотря на то, что у Ярослава в распоряжении находилась тысяча варягов и собственная дружина, которым противостояло трехтысячное ополчение, князь не решается на открытые действия против города, а обезглавливает новгородскую общину, подавляя тем самым ее волю к сопротивлению. Характерно, что и в последующих событиях активной силой выступают именно новгородцы[1354]. Тем не менее, сами они еще не в состоянии тягаться с Киевом. Когда в 1018 г. Ярослав потерпел поражение на Буге, новгородцы собирают деньги для найма нового норманнского отряда[1355]. Об активной роли варягов в развернувшейся междоусобной войне свидетельствуют и скандинавские источники, в частности уже упоминавшаяся "Прядь об Эймунде Хрингссоне"[1356].

Таким образом, на наш взгляд, вопрос о том, почему со времен Олега до времен Ярослава в столкновениях Киева и Новгорода побеждал последний, а главным городом оставался первый, решается достаточно просто. Победа Новгорода обеспечивалась за счет варяжского фактора, тогда как внутренний потенциал Киева и Полянской земли (по крайней мере, уже со времен Игоря) был значительнее. Начиная с первых князей, здесь концентрировались не только материальные, но и наиболее воинственные людские ресурсы, поставляемые как восточноевропейскими племенами, так и окрестными народами, в том числе — скандинавами.

О по-прежнему большой роли норманнов для ведения военных действий русскими князьями свидетельствуют и известия Титмара Мерзербургского. Описывая вступление в Киев (после поражения Ярослава на Буге в 1018 г.) Болеслава Храброго, оказавшего помощь своему зятю Святополку, он писал: "…До сих пор этому /городу/, как и всему тому краю, силами спасающихся бегством рабов, стекавшихся сюда со всех сторон, а более всего /силами/ стремительных данов /удавалось/ противостоять весьма разорительным /набегам/ печенегов, а также побеждать другие /народы/"[1357]. Как показал А.В. Назаренко, под "рабами" имелись ввиду крестьяне окрестных сел, собиравшиеся, "как это обычно бывало, в городе во время нападения кочевников" и принимавших участие в их отражении[1358]. Таким образом, перед нами две наиболее действенные силы в борьбе с внешними врагами в Х — начале ХI в. — народное ополчение и варяжские дружины. Это не противоречит и показанию наших летописей. Характерно, что еще в 1036 г., в знаменитом сражении, сокрушившем печенегов, активную роль будут принимать варяги, сражавшиеся, как самая боеспособная часть войска, в середине строя[1359]. Что касается княжеских дружин, то, за исключением битвы на Листвине, их роль по летописям не прослеживается.

Однако военное превосходство варягов таяло на глазах. Новгородцы, как мы видели, не только посмели дерзнуть на непобедимых воителей Севера, но и "избиша Варягы"[1360]. Повышалась военная мощь народных ополчений и других земель. В битве на Листвене в 1024 г. Мстислав против варягов Ярослава поставил ополчение северян. И хотя, как видно из контекста летописного рассказа, варяги превосходили северян, это превосходство далось им не легко ("трудишася варязи секуще Северъ"), а главное, северяне выстояли, дав возможность Мстиславу со своей дружиной решающим ударом выиграть сражение[1361]. Перед нами первый известный случай, когда участие варягов на стороне того или иного претендента на власть не принесло ему дивидендов.

Последний раз варяги в качестве наемников фигурируют в летописи под 1036 г., когда сражаются, на стороне русских, с печенегами. Это был заключительный варяжский военный аккорд. (Предполагают, что варяги участвовали и в походе 1043 г. Владимира Ярославича на греков[1362]). Подходила к концу эпоха викингов, да и в военных услугах варягов Русь нуждалась все меньше. Формирование городов-государств вступало в завершающую стадию. Одним из следствий этого процесса была трансформация племенных ополчений в ополчения земель, ядром которых, постепенно, становилась тяжеловооруженная пехота. Спустя сто с небольшим лет, в 1142 г. "свеискыи князь съ пискупомъ въ 60 шнекъ", напал на новгородских купцов, возвращавшихся на (в) 3 ладьях "изъ заморья". Шведы не только "не успеша ничтоже",