Древнерусская государственность: генезис, этнокультурная среда, идеологические конструкты - Виктор Владимирович Пузанов

принял" у себя вынужденного покинуть родину Олава норвежского (Святого), вместе с сыном Магнусом, "и предложил ему остаться у него и взять столько земли, сколько Олаву конунгу было надо для содержания его людей. Олав конунг принял предложение и остался там"[1335]. Когда ситуация в Норвегии изменилась, Олав Святой стал собираться на родину, хотя Ярослав и Ингигерд предлагали ему "остаться у них и стать правителем страны, которая называется Вульгария". На дорогу Ярослав снабдил конунга "лошадьми и всем необходимым снаряжением", проводив "с большими почестями". Магнуса Олав оставил у Ярослава[1336]. Впоследствии Ярослав принял участие и в возвращении на родину Магнуса[1337].

"В саге о Харальде Суровом" Ярицлейв конунг хорошо принимает "Харальда с его людьми. Харальд сделался предводителем над людьми конунга, которые охраняли страну"[1338]. Впоследствии, служа в Византии, Харальд "захватил огромные богатства", которые отсылал "в Хольмгард на хранение к Ярицлейву конунгу, и там скопились безмерные сокровища"[1339]. Когда после бурной "византийской эпопеи" "Харальд прибыл в Хольмгард, Ярицлейв принял его отменно хорошо". Харальд получил от русского князя не только все свои богатства, но и руку Елизаветы Ярославны (Эллисив), после чего следующим летом отправился в Швецию[1340].

Несколько особняком в этом ряду стоит повествование "Пряди об Эймунде Хрингссоне". Эймунд и Рагнар, прибыли с большим отрядом на Русь, где правили в это время 3 брата: Бурицлав (в Киеве), Ярицлейв (в Новгороде), Вартилав (в Полоцке). Поступив на службу к Ярицлейву (Ярославу), они помогли ему победить Бурицлава. По истечения срока договора о службе, Ярослав не стал заключать новое соглашение. Перейдя на службу Вартилаву, Эймунд и Рагнар способствовали примирению последнего с Ярицлейвом и справедливому разделу владений[1341].

Ярослав в этой саге изображен не щедрым (что не относится к добродетелям правителей с точки зрения людей того времени), однако "хорошим правителем и властным"[1342]. И хотя между Эймундом и Рагнаром, с одной стороны, Ярицлейвом и, прежде всего, Ингигерд — с другой, при уходе норманнов к Вартилаву происходит конфликт, в итоге все заканчивается как нельзя лучше. Эймунд не только способствовал примирению братьев[1343], но и стал конунгом над Полоцком и тянувшей к нему областью. Кроме того, Эймунд ведал обороной всей Руси. Перед смертью Эймунд, по разрешению Ярослава и Ингигерд, "отдал свое княжество Рагнару, побратиму своему"[1344].

Таким образом, характер отношений между Ярославом и варягами, по скандинавским источникам, иной, чем при его отце. Кроме того, имя Ярослава (Ярицлейва конунга) фигурирует в скандинавских источниках на порядок чаще, чем Владимира. Особый, дружественный, характер отношений между Ярославом и варягами прослеживается и по русским материалам. В годы его правления, как явствует со страниц летописей, русско-скандинавские отношения приобретают интенсивный характер. Известия о варягах становятся частыми, в отличие от периода правления Владимира, когда варяги фигурируют лишь в связи с борьбой последнего за Киев и в сюжете с человеческим жертвоприношением.

Активизация русско-скандинавских отношений при Ярославе и усиление варяжского присутствия на Руси определялись рядом обстоятельств. Помимо династических связей, важнейшую роль здесь играли глобальные политические и социально-экономические процессы, протекавшие на так называемом циркумбалтийском пространстве и в прилегающих к нему, и даже весьма отдаленных от него, регионах: окончательный распад родоплеменных связей и становление раннегосударственных образований у скандинавских народов и восточных славян, закат эпохи викингов, оскудение ресурсов серебра в странах мусульманского востока, падение былого значения восточной торговли и т. д. Поэтому, с одной стороны, неудачные претенденты на власть в скандинавских странах использовали Русь, по родственному, как своего рода убежище от мести врагов и для перегруппировки сил. С другой стороны — отмеченные процессы привели к появлению большого слоя "лишних людей", которые жили прежними, викингскими, понятиями и не могли найти себе достойного места в складывавшейся новой социально-политической системе. Они охотно шли на службу к русскому князю. Последнее обстоятельство облегчалось тем, что Русь и страны Скандинавии находились на одной стадии развития, социально-экономические, политические и даже культурные параметры жизнедеятельности наших обществ были весьма близки. Не случайно в сагах о древних временах, созданных не ранее ХII в, легендарные "конунги Руси" принадлежали к скандинавскому "этническому пласту" и, таким образом, "при последовательном делении всех персонажей авторами саг на "своих" и "чужих"", относились к "своим"[1345]. И хотя Ярослав не вполне уже "свой" для авторов саг[1346], тем не менее, в общей своей массе, они относятся к нему весьма положительно, особенно если учесть, что он не скандинав.

Русь в это время переживала важный этап развития, когда, в основных чертах, в большинстве районов восточнославянского мира завершился процесс распада родоплеменных связей и происходила трансформация сложного этнополитического образования, сочетавшего в себе элементы суперсоюза племен и федерации земель, в сложную федерацию земель[1347]. Не устоявшаяся система политических связей, не изжитые межплеменные и развивающиеся межволостные противоречия, неупорядоченные межкняжеские отношения, трансформация новой системы социальных связей, идеологические противоречия, связанные со взаимодействием языческих и христианских начал, внешнеполитические обстоятельства и т. п. порождали конфликты, решаемые, нередко, силовым путем. В этих условиях присутствие опытного, закаленного в боях варяжского контингента было весьма кстати для решения и межкняжеских споров, и межволостных противоречий (в том числе, сохранения господства Киева в восточнославянском мире), и для эффективного присутствия на международной арене. Услуги норманнов были нужны и потому, что при всех успехах, достигнутых к тому времени Русью в строительстве собственной военной организации, они по боевым качествам все еще превосходили местные полки.

Мы уже говорили о том, что без варягов Владимир был не в состоянии противостоять Ярополку, и что варяги внесли главный вклад в победу новгородского князя. В событиях, связанных с междоусобием сыновей Владимира, варяги играют меньшую роль, но все равно без них новгородцы и Ярослав обойтись не могут. Когда Владимир задумал поход на непокорного сына и новгородцев, отказавшихся отправлять дань в Киев, "Ярослав же, пославъ за море, приведе Варягы, бояся отца своего"[1348]. Поход киевской рати, однако, не состоялся вследствие нападения печенегов и наступившей вскоре смерти Владимира[1349]. За нею последовала междоусобная война его сыновей. Мы не будем вдаваться в исследование запутанного вопроса, кто развязал войну и кто убил Бориса, Глеба и других братьев. Для нас главное проследить роль варягов в этих и последующих событиях, связанных с деятельностью Ярослава Владимировича.

Приглашенные Ярославом варяги вели себя в Новгороде буйно, чиня обиды новгородцам и их женам. Задетые за живое, горожане "избиша Варягы во дворе Поромони". В ответ Ярослав коварно заманил на свой двор в Ракоме нарочитых новгородских