Корнеслов - Дмитрий Вилорьевич Шелег

Он ухмыляется и, заломив ей руки за спину, впивается в шею. Она вскрикивает и пинает его коленом между ног.

Это помогает ей обрести свободу. Оттолкнув его, она тотчас же бежит к двери, где с ужасом обнаруживает, что та заперта. Она судорожно дергает ручку, барабанит в дверь и кричит: «На помощь». Но уже через мгновенье она отдернута за ворот платья и отлетает назад, больно ударившись о столик. Кособокий цветок бегонии падает на ковер.

У нее нет и мысли, что ее хотят изнасиловать. Она совсем не понимает, что происходит, чем провинилась, но чувствует себя как кролик перед удавом и дрожит от страха.

Когда он снова приближается к ней с азартной полуулыбкой, она решает дать отпор и вцепляется в его лицо ногтями. Он рычит и больно выкручивает ее руки, держа на расстоянии от себя. Его лицо словно скидывает маску, и он буквально за мгновенье превращается в зверя. Теперь на нем бушует ярость и необузданность, а на левой щеке проявляются капли крови.

Она снова кричит, но он перехватывает обе ее руки в одну свою, а второй зажимает ей рот так тесно, что у нее даже нет возможности укусить его. Он, не церемонясь, с такой силой рвет ее платье, что пуговицы выстрелом отлетают на толстый ковер.

Проступившая под сорочкой девичья грудь еще больше распаляет его похоть. Он снова рычит как безумный и, разрывая тонкую податливую ткань, начинает грубо крутить соски один за другим.

Она испускает истошный вопль, но он так дергает ее за волосы, что в глазах темнеет, и она начинает задыхаться, открывая рот, как рыба без воды.

Он рывком бросает ее на ковер, усаживается на нее, дорывая остатки платья и сорочки.

Навалившись всем телом, он облизывается и залезает рукой под панталоны.

Она пытается бороться, упираясь пятками в пол, но безуспешно. Плакать сил уже нет. Ни на что уже нет сил.

Когда он срывает панталоны и широко разводит ее ноги, она уже не сопротивляется, а только молится, чтобы все это побыстрее закончилось. Отвернувшись в сторону, она останавливает взгляд на цветке бегонии и погружается в прострацию.

Боль выводит ее из ступора. Она чувствует, что что-то входит в нее и давит изнутри, и закусывает губу. Она чувствует, как противно брызжут на ее лицо его слюни.

С каждым его движением боль усиливается, и она ощущает, что внутри что-то рвется. Когда пик острой боли пронзает ее тело от низа живота до самого сердца, она коротко вскрикивает.

Он хрипит и, тяжело дыша, замирает.

Все еще смотря на бегонию, она начинает двигать руками, пытаясь освободиться.

Ее правая рука наталкивается на острые ножницы.

Не раздумывая, она хватает их и начинает колоть его в шею, в плечи, везде, куда может дотянуться. Слез уже нет – она выместила на нем всю свою злость и боль, которые только что испытала.

Отбросив обмякшее тело, она поднимается на дрожащих ногах, по которым струятся тонкие алые струйки крови.

Брезгливо посмотрев на жирное, в бесформенных складках окровавленное тело, она садится на него и начинает бить ножницами снова и снова, пока не устает рука.

Отдышавшись, она утирает залитое кровью лицо и облизывает губы, на которых появляется странная улыбка.

Поднявшись, она плюет на кровавое месиво в лиловом халате.

Ее глаза становятся зелеными, как и у него, и, остекленев, блестят дьявольскими огоньками.

* * *

Внезапно она кричит истошным голосом – кричит на все и на всех сразу – отрекаясь от всех людей, от Бога и ангелов-хранителей…

23 серия

Эпизод 1. Память

2 июля 1862 года, Лопино

Адель вскинулась с подушек и истошно закричала.

Она вспомнила все.

Вспомнила 2 июля ровно двенадцать лет назад – этот переломный в ее судьбе день, который стал для нее особой датой – датой ее «освобождения».

Вспомнила, как сбежала из замка, проклиная все свое прошлое, как влилась в новую бездушную жизнь, мстя самой себе и каждому, кто встречался ей на пути.

Вспомнила, как смогла остановиться, обретя новый смысл жизни, который подарил ей Альфонсо. С того часа, когда он посвятил ее в свое дело, она принадлежала ему и только ему.

Память полностью вернулась к ней: «Моя миссия – это Матрешка».

* * *

Адель поднесла руку к шее, где всегда была бархатка с драконом на кулоне – символический подарок Альфонсо. Она коснулась рваного шрама и вздрогнула – бархатки не было, и ее глаза расширились от ужаса.

* * *

Превозмогая головную боль, она приподнялась и спустила, одну за другой, ноги с кровати. Осторожно встав, она сделала несколько шагов в сторону окна и ухватилась за край большого стола. Головокружение не давало ей полностью распрямиться, а ноги мелко дрожали.

* * *

Она искала глазами бархатку с кулоном, но ее нигде не было.

* * *

На столе лежало чистое, приятно пахнувшее какими-то травами белье. Рядом с ним круглый деревянный валик и рубель для глажки.

Вдоль округлых бревен стен сруба стояли широкие лавки с аккуратно сложенными лоскутными одеялами и расшитыми подушками. Над лавками – полки с домашней утварью.

В углу были развешаны образа, а под ними небольшой резной столик со свечным огарком в глиняной подставке с ручкой-колечком.

В другом углу на крюке в балке потолка была подвешена плетеная детская люлька, прикрытая отрезом расшитой орнаментом ткани.

У входа, загораживаемого занавесью, стояли два высоких, обитых железом сундука, покрытых вышитыми покрывалами.

В углу у окна стояла расписанная цветами прялка, на колесе которой была развешена конопляная кудель.

Что надо было сделать, чтобы получить конопляное или льняное полотно?

Всего лишь:

Весной подготовить семена к посеву и в конце мая посеять их.

В июне не менее двух раз прополоть их.

В августе собрать и периодически теребить снопы для просушки.

В середине сентября снопы мочить в пруду, чтобы волокна освободились от клейких веществ.

В конце сентября – смолотить для новых семян.

До декабря мять, трепать и чесать волокна, освобождая их от костры – одревесневшей части стеблей.

До конца февраля – полученное волокно спрясть в нити.

До весны, до начала посевной, соткать полотно.

Потом отбелить его: сначала «золить» – замочить в кипятке с золой в большом глиняном двухведерном горшке – корчаге, поставив в печь; затем вымочить с мылом, и тоже