Хроника воскрешения царей - Малик Шах-Хусайн Систани

кто-нибудь из узбекских всадников. Некоторые из ям были наполнены водой. При подходе к крепости конь [сего] бедняка провалился в одну [из] ям. Одежда [сего] бедняка намокла. Малик Мухаммад уехал, чтобы привезти из лагеря для [сего] раба [сухую] одежду. Он уехал, а я спешился и, держа коня под уздцы, отжимал свое платье и потихоньку шел вперед. Я был удивлен, что так долго нет Малика Мухаммада. Сел на коня, подъехал к воротам у рва крепости и спросил о Малике Мухаммаде. Мне сказали: «Между Шах-Хабибом и Шах-Абу Исхаком и группой людей из вашего стана и узбеками произошло сражение. Часть имущества отобрали у узбеков назад. Малик Мухаммад, услыхав о сражении, поехал туда».

[Сей] раб сошел с коня, взял одежду Шах-Хабибаллаха, висевшую у входных ворот, снял с себя мокрое каба и облачился в то платье. Свою мокрую одежду высушил и со всей поспешностью поскакал в /345/ сторону пустыни, находившуюся с южной стороны той местности. Когда я подъехал к плотине, то увидел, что там стоит отряд пехотинцев и конников и они ведут разговор о стане туранцев и собираются двинуться туда. Я стал отговаривать их. Вижу, мало-помалу собралась толпа народа и среди зирихцев, проживавших в крепости Кал’а-йи Сабз, как, например, Мухаммад-Таки, Амир-бек, ‘Али Маранди, мулазимов Амира Махмуда, идет громкий спор. Застрельщиком ссоры был Мухаммад-Таки. Несмотря на убогость своего тела и преклонный возраст, он по обычаю систанцев крепко выругался. Малик Мухаммад тоже разгорячился и тоже что-то сказал. Я, противник похода тех людей в сторону узбекского стана, сказал Малику Мухаммаду: «О безумец, [это] — первое твое сражение! Я же провел с узбеками двести сражений, их коварство мне известно! Какой смысл в том, чтобы горстка маликов и эмиров в сопровождении 150 пеших и конных воинов отправилась в поход на тех, чей стан, несмотря на уход части [их людей], насчитывает две тысячи человек? Раз тебе этого хочется, пожалуйста!»

С этими словами [сей раб] поехал прочь. Амир Мухаммад сын Амира Таджа, который в то время приехал из крепости Кал’а-йи Тагрун с отрядом славных храбрецов Пушт-и Зириха в Кал’а-йи Сабз на помощь моему брату, взяв поводья [коня сего] раба, не пустил [меня]. Амир Мухаммад-Касим тоже приложил все старания, чтобы вернуть [сего раба] назад. Поскольку запретами и препятствованием невозможно избавиться от того, что непременно должно случиться, поневоле те люди выехали в стан узбеков. Лагерь узбеков находился в верхнем Шайхланге на краю пустыни. Когда проехали плотину и еще некоторое расстояние, Малик Мухаммад и Шах-Абу Исхак остановились, поджидая остальных пехотинцев. [Сей] раб ехал впереди с Амиром Мухаммедом, Амиром Мухаммад-Касимом и частью [людей]. Внезапно появились пятьдесят узбекских воинов. Халил-ака, Иман-Вирди ясаул и Шах-Хабибаллах с тридцатью всадниками напали на них. Узбеки бежали. [Сей] бедняк пришпорил коня и удержал своих людей, запретив тем, кто собирался скакать следом за ними: «Вне всякого сомнения, у узбеков есть еще [подкрепление], иначе пятьдесят их воинов, не сражаясь, не побежали бы от наших тридцати конников!» Одним словом, мы не пустили [их] и стояли [в ожидании], пока Малик Мухаммад /346/ приведет пеших воинов и [остальной] народ. Приблизительно определили число наших людей: сорок конников и сто пехотинцев. У Амира Мухаммеда сына Амира Таджа было шестьдесят смельчаков из Пушт-и Зириха, у Амира Мухаммад-Касима — двадцать человек, у [сего] бедняка, Малика Мухаммада, Шах-Хабибаллаха и Шах-Абу Исхака — тридцать мулазимов. Еще сорок-пятьдесят человек составляли люди Амир-бека сына Мухаммад-Таки, Амира Гулам-’Али сына Амира Максуда Казаки, и был еще [небольшой] отряд. Всего насчитывалось полторы сотни конников и пехотинцев, каждый из которых не считал себя ниже другого. Все были добровольцами. Когда мы подъехали к новому каналу Банд-и Маудуд, внезапно из степи появились полторы тысячи узбекских всадников с двумя карнаями, грохотавшими словно весенний гром. Они завязали сражение с отрядом, находившимся слева от нас, то есть с Амиром Мухаммадом сыном Амира Таджа. Малик Мухаммад, отделившись от меня, поспешил к людям Амира Мухаммада сына Амира Таджа. Шах-Хабибаллах, Шах-Абу Исхак, Амир Мухаммад-Касим и накиб Бахрам из Шайхланга со своими людьми также стояли на левом крыле. Еще десять тысяч всадников[-узбеков] появились справа. У них были четыре карная. Они вступили в бой с воинами левого крыла. Со мной остались лишь несколько моих слуг: Хаджи Мубарак, Мулла Ахмад, Шайх Мухаммад, Хаджи Хайдар, Сури Катасар Рамруди, а также Амир Касим сын Амира Саййиди. Я послал его на помощь левому крылу.

В это время подъехал Хаджи Хайдар и привез известие о том, что в шлем Малика Мухаммада с одной стороны попала стрела, с другой — пуля из мушкета и что он упал с коня. [Сей] бедняк сошел с коня и высыпал из колчана все стрелы рядом с кустом тамариска: «Здесь наша погибель!» Сури и Хаджи возразили: «Левое крыло должно [отступить] к плавням в лесу. Тогда мы уцелеем от поражения. Двигаться следует медленно, чтобы укрыться в этом укрепленном месте. Там — наша крепость! Там можно сразиться!»

Они вложили стрелы в колчан. В это время мы увидели, как в степи, что расстилалась перед нами и откуда то и дело прибывали тюрки, сложили [друг на друга] верблюжьи седла и триста /347/ стрелков из мушкетов из Хвафа, Самура{532} и Ниха из-за этих седел взяли нас и наших людей на прицел. Поневоле мы двинулись в сторону укрепления, находившегося на расстоянии полета стрелы. Когда мы отступили к укреплению, разгорелся бой. Узбекское войско, сражавшееся с [нашими] воинами на левом фланге, внезапно напало на [сего] бедняка. Мухаммад-шахи сын ‘Али Хусайна и двое из людей Хайр ад-Дина Базгира («Сокольничего») стояли в это время близко к [сему] бедняку. Мухаммад-шахи сын ‘Али Хусайна был из доблестных героев Пушт-и Зириха. Он пустил стрелу в глаза всаднику, вышедшему из своего строя и близко подошедшему [к нам]. Всадник тот упал с коня. Упомянутый выше Мухаммад прыгнул на него. Но узбек взвалил Мухаммада себе на спину и пошел в свой строй. Мухаммад вцепился в него, словно крошечный ястреб-перепелятник в огромного журавля, а тот все шел к своим. Мухаммад вытащил у узбека булаву и стал бить его по голове, пока тот не сбросил его. И он вернулся к нам. Пушкари, сосредоточившиеся на холмах, поставили [наших] людей в трудное положение. Наши люди вынуждены были войти в лес и в плавни. Амир Мухаммад-Касим, Шах-Абу Исхак, Шах-Хабибаллах и находившийся на левом фланге отряд изнемогали от многочисленности противника. Они тоже вошли в укрепление (?). Узбеки с четырех сторон спешились.