Море серебрянного света - Тед Уильямс

И через час недоверчивость Рэмси не сменилась восторженным одобрением, но, по меньшей мере, смягчилась до некоторого удивленного согласия.  –  Хорошо, но я все еще не понимаю, почему я?

 –  Потому что я не могу делать все, и, боюсь, умру задолго до конца, каким бы он не будет. Миссис Пирофски потребуются постоянное наблюдение, поддержка и одобрение. Соренсен способен решить множество технических проблем, я помогу с другими, но она пойдет в лабиринт  –  в логово врага. Ей нужен кто-нибудь, кто будет держать второй конец ее нити  –  если я не переборщил с мифологическими ассоциациями. Из всех нас она знает  –  и доверяет!  –  только вам. Кто лучше?

 –  То есть вы предполагаете, что она опять свяжется со мной,  –  сказал Рэмси, хотя и не сумел сохранить голос жестким.  –  Очень рискованное предположение.

Селларс негромко вздохнул.  –  Декатур, мы собираемся сделать только то, что можем.

Рэмси кивнул, но нельзя сказать, что сильно обрадовался. Теперь, даже если он сумеет связаться с Ольгой Пирофски, то вместо разумного совета  –  скажем убираться ко всем чертям из этого города и держаться как можно дальше от Джи Корпорэйшн  –  он должен будет убедить ее сделать кое-что намного более опасное, чем то, что она собиралась. И все ради дела, о котором он еще неделю назад не знал ничего, и в которое верил не больше, чем наполовину.

Селларс прочистил горло.  –  Если вы не против, Декатур, мне надо отдохнуть. Вы можете не уходить, но я прошу меня простить, если я усну, ненадолго.

 –  Конечно, вперед.  –  Он даже подпрыгнул, когда перестал управлять экраном, Сад исчез, на его месте появились гоночные машины, мчащиеся по чему-то, что казалось минным полем. Рэмси приглушил звук. В замедленном показе бронированная машина плавно взвилась в воздух, уносимая яркой вспышкой; он вспомнил об ужасных ожогах Селларса.

 –  Погодите.  –  Он повернулся к Селларсу. Старик закрыл глаза и на мгновение волна жалости захлестнула Рэмси. Он должен оставить этого несчастного инвалида, дать ему отдохнуть. И даже если половина из того, что он сказал, правда, старый пилот заслужил право на отдых...

Но Катур Рэмси провел всю молодость в прокуратуре, и та закалка никогда не покидала его.

 –  Погодите. Еще одно, и потом вы можете спать.

Желтые глаза медленно открылись. встревоженные и печальные, как у совы.  –  Да?

 –  Вы сказали, как что собираетесь рассказать мне историю о том, как наткнулись на сеть Грааля.

 –  Декатур, я очень устал...

 –  Знаю. Прошу прощения. Но если Ольга перезвонит, мне надо будет решать, что говорить ей. Я не люблю болтающиеся концы. Помните, исповедальня.

Селларс хрипло вздохнул.  –  Я наполовину надеялся, что вы забыли.  –  Он неловко начал садиться, и каждый почти не прикрытый приступ боли упрекал следователя. Рэмси сделал все, что в его силах, чтобы ожесточиться.  –  Очень хорошо,  –  сказал Селларс, устроившись поудобнее.  –  Я расскажу вам последний акт этой пьесы. И когда я закончу рассказ, надеюсь вы вспомните, что исповедь не может быть полной без отпущения грехов. Я все время нуждался в этом.

Вот так, в комнате, освещенной мерцанием настенного экрана, молчаливыми образами разрушения и триумфа, приходившими из широкого мира, Селларс начал говорить. И, слушая спокойные слова старика, удивление и смущение Катура Рэмси постепенно стали чем-то совсем другим.

ГЛАВА 16

Бесплодные Земли

СЕТЕПЕРЕДАЧА/РАЗВЛЕЧЕНИЯ: Жабры как основание для отмены сделки.

(изображение: Орхид и его адвокат)

ГОЛОС: Хоумграунд Нетпродакт выкинула актера Монти Орхида из своего будущего сериала "Укуси моего Бетховена"из-за последней косметической операции. Орхид, известный по своей роли сына врача в сериале "Бетонное Сердце", должен был играть студента музыкальной академии, одновременно являющегося агентом правительства. Хоумграунд утверждает, что новые декоративные жабры Орхида являются нарушением контракта. Орхид подал в суд.

(изображение: Орхид на пресс-конференции)

ОРХИД: "Они могут работать со мной... можно создать подводного мутировавшего парня  –  ну, вы знаете, днем он обучается музыке, а по ночам взрывает что-нибудь под водой. Но у них нет никакого воображения."

БЛЕКЛОЕ ледяное пространство, когда-то бывшее Аравийской пустыней, тянулось и тянулось вдаль, сугроб за сугробом, похожие на белый рассыпанный сахар, туманное небо, почти того же цвета, что и пустая равнина. К концу второго дня Пол понял, что несносный холод перестал быть самой большой неприятностью. Ему стало не хватать цвета, как умирающему от голода человеку не хватает еды.

 –  Мы зря теряем время,  –  заметила Флоримель,  –  мне его до ужаса жалко. Как будто тебя заставили идти сто километров по одним рельсам, а по соседним пролетают поезда. Вся система выстроена для постоянного движения, но мы не можем заставить ее работать.

Они обыскали еще несколько заметенных снегом арабских дворцов, надеясь найти другие ворота  –  без того же успеха.  –  Если бы мы как следует осмотрели это место и поняли как оно устроено,  –  в очередной раз пожаловался Пол,  –  мы бы сообразили, где они обычно прячут ворота.

 –  О, чизз,  –  сказал Т-четыре-Б.  –  Ты чо, хочешь чтобы мы рылись в снегу, как проклятые собаки? Низзя.

 –  Мы уже обо всем договорились.  –  Только по белым облачкам дыхания можно было понять, что Мартина что-то сказала. Как и остальные, она завернулась в ковер, утащенный из фантастических замков, так что наружу торчало только ее лицо. Пол решил, что она выглядит как куль со стиркой, который ждет стиральной машины.  –  Мы плывем вплоть до конца реки. По меньшей мере мы уверены, что он существует.

 –  Я не собираюсь опять спорить.  –  Пол безнадежно посмотрел на черную реку, медленно влекущую их вперед.  –  Просто... подумал о Рени и остальных... чувствую себя таким бесполезным...

 –  Мы все так чувствуем,  –  уверила его Мартина.  –  А некоторые из нас чувствуют себя еще хуже.

Они появилась перед ними очень медленно, возможно из-за густого тумана или, возможно, из-за темной холодной воды, приглушавшей их обычные колебания, но Пол и все остальные заметили ворота только тогда, когда были уже прямо перед ними.

 –  Ого!  –  сказал Т-четыре-Б.  –  В воде вокруг лодки  –  голубой свет.

 –  Господи,  –  выдохнула Мартина.  –  Только не по реке. К берегу!

Все дружно замахали самодельными веслами, кусками великолепных резных панелей, украденных из шкафов и сундуков пустого дворца для борьбы с медленным течением. Когда нос маленькой лодки заскрежетал по мели, все пошлепали на берег через обжигающе холодную воду, потеряв по дороге несколько драгоценных одеял.

 –  Я не хочу давить на тебя, Мартина,  –  сказал Пол, его мокрые ноги уже дрожали от холода,  –  но, если ты провозишься достаточно долго, мы замерзнем до смерти.

Она рассеянно кивнула.  –  Мы прямо на краю симуляции. Я попытаюсь найти информацию ворот.  –  Река и ее берега почти исчезали в тумане в нескольких сотнях ярдах впереди, но из-за какого-то программного фокуса казалось, что впереди видна излучина река и земля за ней. Интересно, подумал Пол, что бы мы увидели здесь до того, как Дред накрыл эту землю убивающим холодом  –  быть может иллюзию бесконечной пустыни?

 –  Думаю, что нашла,  –  наконец объявила Мартина.  –  Тащим лодку за собой, что не потерять, и идем вперед.

Они пошли за ее маленькой, завернутой в ковер фигуркой через сугробы, как группа заблудившихся горовосходителей, пытающихся не отстать от гида-шерпы. Т-четыре-Б шел медленнее всех, сражаясь с течением и волоча на веревке маленькое суденышко вдоль берега реки. Во время путешествия он больше молчал, и даже его обычное обиженное бурчание стало намного тише, так что Пол спросил себя, не меняется ли молодой человек, быть может взрослеет.

Пол не мог не вспомнить юного солдата его эскадрона, парня из Чешира, с девичьим лицом и привычкой говорить о своих родственниках так, как если бы все в траншее знали их и хотели услышать все, что они говорят и думают. Первая же сильная бомбардировка заставила его притихнуть. Увидев то, что немцы хотели сделать с ними, он стал едва цедить слова, как и большинство убежденных мизантропов в траншее.

Через шесть недель его убило во время артобстрела в Савском Лесу (* северо-восток Франции, место, где находится огромное кладбище английских солдат погибших в 1917 г.). Пол даже не помнил, что бы он сказал хоть слово в течении нескольких дней до смерти.

Вздрогнув, он остановился. Мартина стояла перед ним и своими слепыми глазами всматривалась в крутящийся туман, как если бы выбирала направление по уличному указателю.