Черное озеро (СИ) - К. Разумовская

ручкой у его ног. Разумовский лежит на спине, не шевелясь. Его грудь медленно вздымается. Такая же бледная каким и некогда было постельное белье. Сейчас пододеяльники, как и его фарфоровая кожа, нещадно изуродованы алыми полосами.

То, что он выжил — чудо, не меньше.

Катунь кивает, показывая на друга взглядом. Я подхожу ближе, пряча дрожащие руки в глубоких карманах штанов. Вокруг царит запах трав и крови. Кажется, он никогда отсюда не выветрится.

Слава Богам он жив.

Амур распахивает глаза. Я не ожидал, что взгляд его будет столь пронзительно вменяемым. Друг едва поворачивает голову, демонстрируя громадные швы на левой стороне лица. Я с трудом удерживаюсь от того, чтобы не отшатнуться. Полосы смахивают на горную гряду. Неаккуратно сшитая кожа бугрится и, местами, едва срослась. Амур шепчет, но я не понимаю ни слова. Мне приходится наклониться так близко, что я чувствую каждый его вдох и выдох кожей щек.

«Зачем вы дали ей помочь мне? лучше…»

Его интонация ровная. Друг повторяет одно и то же, словно находясь под гипнозом. В ужасе смотрю на Катуня, замершего у кованного изголовья кровати.

— Лучше? — переспрашиваю у него я, медленно разгибаясь. Вновь смотрю на Амура. Правая его лица сторона ни коем образом не выдает ни намека на произошедшую трагедию. Такая же идеально бледная, как и раньше, выдающая в нем аристократа. Замечаю слезы, собиравшиеся в уголках зажмуренных глаз

— Лучше бы я умер.

Слезы скатываются по скулам и впалым щекам, когда Катунь повторяет:

— Он говорит это с того момента, как очнулся.

Перевожу взгляд на друга, сжившего челюсти так сильно, что едва зажившие швы оскаливаются и того гляди не лопаются. Его сухие, истрескавшиеся губы повторяют без остановки.

— Зачем вы дали ей помочь мне? Лучше бы я умер.

Лучше бы я умер.

Лучше бы я умер.

Лучше бы я умер.

Клянусь, я не слышал ничего страшнее.

Глава 13. Е.Л. Стивер.

Нева с самого утра не выпускает фляжку из рук. Это могла бы стать поводом для беспокойства, если бы она не была самым лучшим наездником, которого я только встречал.

На фоне княжны я, конечно, выгляжу неважно.

Вспоминая день, когда я впервые в свой жизни увидел то, что северо-восточные жители Райрисы зовут Дикими приступами, по спине пробегает холодок. Запах гнили и нескончаемый смех. Но недавний инцидент был в десятки, а то и сотни раз хуже.

— Как вы? — обращаюсь к княжне, вспоминая то, как ловко она выхватила из моих рук один из увесистых топоров и снесла голову обезумевшей крестьянке. Нева отвечает не оборачиваясь.

— Отлично. — она протягивает через плечо серебряный сосуд мне.

— Нет, спасибо. Меня и без того укачивает езда верхом.

Романова мило хихикает, но не убирает фляжку.

— Выпей и поспи.

— Ты пьешь не для того, чтобы спать. — отмечаю я, но все равно принимаю ее предложение.

— Верно. Так проще забыться.

Делаю пару больших глотков, морщась от горечи. Княжна забирает бутыль обратно и прячет в седловой сумке. Мы едем еще какое-то время в тишине, пока я не осознаю легкую усталость, обрушившуюся на меня словно снег на голову. Оглядываюсь по сторонам, но вокруг нет ничего кроме деревьев. Топот кобылы начинает меня укачивать, и я сам не замечаю того, как засыпаю.

***

Я сразу же понимаю, что это сон. Половицы в моей комнате не скрипят. Прохаживаюсь вдоль стола и кровати, рассматривая свои старые вещи. Виола, чертежи и, повсеместно, уголь на тканевых салфетках с инициалами. Буквы аккуратно вышиты янтарными нитками. Каждый стежок сделан с ювелирной точностью. Мама обожала вышивку.

Нахожу на столе пару кусков ткани с буквами.

Х. Л. —Хання Ландау, моя мать.

Иду дальше, аккуратно огибая бумаги, разложенные по полу.

Где все?

Наступаю на очередной платок и размазываю по нему уголь. Поднимаю его, стряхивая образовавшийся черный порошок.

Провожу пальцами по выпуклым буквам и замираю.

Этого не может быть.

Повторяю движения, следя за тем, как ткань пачкается еще сильнее.

Е. Л.

Судорожно перебираю в голове имена всех родственников и соседей, но никак не могу припомнить ничего подобного.

Нахожу свой платок.

С. Л.

Наклон букв и цвет ниток идеально совместимы.

Кажется, я только что нашел вещь, принадлежащую неуловимому призраку.

***

Просыпаюсь, когда княжна спрыгивает с кобылы. Стоянка.

Аккуратно слезаю вслед за Невой. Ноги почти не слушаются, и я с трудом ковыляю по желтой траве лесной опушки. Внешний вид соучастников слегка потрепался относительно привычного. Усталость прослеживается на лице каждого. Хватаю черствый кусок хлеба из рук Катуня, наплевав на то, как это выглядит. Нахимов усмехается и берет другой. Нахожу Амура, разглядывающего мои карты поодаль от остальных. Бледный и осунувшийся, Зверь выудил компас в резном золотом корпусе, инкрустированном драгоценными камнями.

Надо бы извиниться за руку.

Подхожу ближе, замечая Инессу, сидящую подле него.

— Ну и почему ты со мной не разговариваешь на этот раз? — недовольно рычит она, обращаясь к Амуру. Зверь всячески игнорирует ее присутствие. Завидев меня, девушка поднимается и движется к остальным, обходя меня стороной, не проронив ни слова.

Злится.

Подхожу к Зверю, неловко тупя взгляд в землю. Амур, на удивление, убирает карты в сторону и прячет компас в карман и с внимательным видом ждёт, когда же я заговорю. Но я не знаю, что ему сказать. мысли смешались в кашу и вычленить что-то членораздельное я не в состоянии.

— Как скоро мы будем на месте?

— За час до заката. — поспешно выпаливаю я, едва не давясь сухим хлебом, любезно предоставленным мне Нахимовым. Зверь кивает, оглядывая остальных, усевшихся прямо подле своих лошадей. Несмотря на то, что я едва стою на подкашивающихся ногах, я несказанно рад подобной возможности.

Почти убил легенду.

Я бы рассказал это кому-нибудь, но кроме Смертников у меня никого нет, да и те все видели своими глазами.

— Мне жаль, что я подстрелил тебя.

— Мне тоже. — Амур улыбается, но тут же кривится от боли. Вдоволь налюбовавшись своими измотанными подопечными, Демон повернулся ко мне, сладко протягивая:

— Но ты же пришел не только для того, чтобы извиниться, верно?

Часть третья. Черное озеро.

Под Твой очередной удар

Заранее я подставляю спину

Моё проклятие, мой дар,

Когда же я тебя покину?

Глава 1. Узнать тебя заново. Нева.

Солнце клонилось к горизонту, когда я влила в себя остатки горючки из фляжки. Лошадь мерно вышагивает по лесной тропе. Стивер, прижавшийся ко мне сзади, нервно ерзает, крепче обхватывая мою поясницу. С нами ровняется серая кобыла и я торможу Звезду.

— Пить за рулем нынче не преступление? Твой