Коллапс. Гибель Советского Союза - Владислав Мартинович Зубок
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В конце 1990 года кошмары Павлова воплотились в реальность. 2 декабря российский парламент повысил статус Банка России и постановил, что под его контроль переходят все отделения Государственного банка СССР на территории РСФСР. Геращенко в Госбанке проигнорировал это постановление, но российские сепаратисты начали выдавать лицензии коммерческим банкам под российской юрисдикцией, что позволяло последним осуществлять функции кредитных и валютных учреждений. Это был скорый способ разрушить центральный контроль над финансовой системой[620]. Еще хуже было то, что руководители Российской Федерации настаивали на сборе налогов с государственных предприятий и кооперативов и переводе этих денег в бюджет республики, чтобы не платить центру. В декабре 1990-го Павлов предложил Ельцину схему раздела фискальных доходов между РСФСР и центральным бюджетом. Ельцин от сделки отказался[621].
Пока Горбачев пытался преодолеть негативные последствия прибалтийских событий и кризиса в Заливе, Павлов инициировал болезненные финансовые реформы, чтобы обуздать инфляцию. Он хотел утроить все регулируемые государством оптовые цены в безналичных расчетах между госпредприятиями, равно как и цены на основные потребительские товары. Популистское соперничество между Всесоюзным и Российским парламентом разрушило общие стандарты и сделало почти невозможными транзакции между госпредприятиями разных республик. Павлов знал, что фиксированные цены нужно заменить рыночными. Но он также верил в жесткий государственный контроль. Горбачев дал согласие на реформу цен, но отложил ее до начала апреля.
Другой реформой, которую Павлов инициировал в январе 1991, был 20-процентный налог на госпредприятия для создания федерального амортизационно-инвестиционного фонда. Это была существенная поправка к закону о госпредприятиях и неприятный сюрприз для спекулянтов из «кооперативов» и директоров, которые получали огромную прибыль, платя лишь минимальные налоги. Они атаковали Всесоюзный и Российский парламенты, ходатайствуя о послаблениях и грозя остановкой производства. Если бы реформа была реализована, она помогла бы пополнить центральный бюджет. Но для ее реализации был нужен сильный управленческий ресурс, прежде всего бесперебойный сбор налогов на территории республик, особенно в Российской Федерации[622].
Последняя из павловских реформ вызвала наибольшее возмущение. Вечером 22 января 1991 года советские граждане узнали из телевизионного сообщения, что 50-рублевые и 100-рублевые банкноты, самые крупные из находившихся в обращении, больше недействительны. Их нужно было поменять в течение трех дней в отделениях Государственного банка на новые банкноты такой же заявленной стоимости в количестве, не превышающем 10 тысяч рублей. Павлов готовил эту реформу с 1989 года, но Горбачев и Рыжков все откладывали ее[623]. На сей раз Павлов взял на себя полную ответственность за непопулярный шаг. Он утверждал, что реформа может изъять 30 миллиардов рублей из теневой экономики и от валютных спекулянтов. Западные и местные критики называли реформу Павлова «непродуманной и неэффективной». Тем не менее она помогла правительству выиграть небольшое время за счет сокращения денежной массы и отсрочить финансовый крах[624].
Так же, как и Крючков в КГБ, Павлов видел большую опасность для Советского государства в кулуарных соглашениях между должностными лицами Российского правительства и иностранными заинтересованными лицами. В мемуарах Павлов обращает особое внимание на два случая. В первом Геннадий Фильшин, заместитель премьер-министра Российской Федерации и ключевой сподвижник Ельцина, разработал схему, которая, как он утверждал, могла заполнить полки российских магазинов. Он заключил сделку с парой британских «бизнесменов» – те получали «кредит» у Российского правительства в сумме 7,7 миллиардов долларов через Государственный банк. Эти деньги, по заверениям партнеров Фильшина, должны были пойти на закупку «дефицитных потребительских товаров» на западных рынках. Информация об этой афере стала известна в КГБ, вызвала скандал и стала предметом слушаний в Российском парламенте. Фильшин вынужден был уйти в отставку, но отказался признать себя виновным в спекулятивной схеме. «Демократическая Россия», как и окружение Ельцина, встала на сторону Фильшина[625].
Второй случай произошел 13 февраля 1991-го. Павлов публично обвинил западные банки в заговоре с целью наводнить Советский Союз рублевой массой, что должно было привести к краху Горбачева и его правительства. Обмен банкнот, по его утверждению, помог сорвать заговор в самый последний момент. Он также предостерегал советские предприятия от сделок с иностранными бизнесменами, которые создавали совместные предприятия с наивными и неопытными советскими партнерами с целью спекуляций и теневых сделок. Западные дипломаты и пресса пришли в ужас. С точки зрения британского посла, это был «явный признак невежества, глупости, безответственности и ксенофобии премьер-министра второй самой могущественной страны в мире». Если бы в СССР было нормальное управление, Горбачев должен был бы уволить Павлова[626].
Павлов явно действовал, опираясь на информацию от Крючкова. Он, без сомнения, был не единственным, кто истолковывал в конспиративном ключе упадок советских финансов и политики. На противоположной стороне политического раскола Ельцин и некоторые из его советников соревновались с Павловым в сочинении теорий заговора. В декабре 1990-го на консультативном совете Ельцина экономист Николай Шмелев доложил, что Горбачев отдал приказ КГБ продать 20 миллиардов рублей в новых банкнотах западным банкам по рыночной стоимости. Некоторые предполагают, – добавил он, – что на самом деле сумма составила 60 миллиардов рублей. Ельцин явно верил этим сказкам[627].
В своих воспоминаниях Павлов настаивал на правомерности своих действий. Его главным страхом были не спекуляции иностранных дельцов. Скорее, заключал он, главная опасность исходила от недобросовестных или некомпетентных людей в Российском правительстве, которые стремились вырваться на глобальный рынок, хотели бешеных прибылей и были способны разломать существующую финансовую систему за считаные месяцы. Павлов написал свои воспоминания спустя несколько лет после краха советской финансовой системы, уже после того, как самые ужасные и наглые финансовые схемы проводились в жизнь с полной безнаказанностью, наполняя карманы российских и иностранных дельцов.
РЕФЕРЕНДУМЫ
В конце января Горбачев и Лукьянов решили, что общенациональный референдум по Союзному договору состоится 17 марта 1991 года. Вопрос, вынесенный на референдум, звучал невероятно запутанно: «Считаете ли вы необходимым сохранение
