Коллапс. Гибель Советского Союза - Владислав Мартинович Зубок

Ельцин и Горбачев не помирятся, пока не встретятся в тюрьме.

Советская шутка

КРОВЬ В ПРИБАЛТИКЕ

Утром 20 декабря 1990 года Кондолизу Райс разбудил звонок из оперативного штаба (Ситуационной комнаты) Белого дома. Райс входила в состав небольшой особой группы при Совете национальной безопасности при президенте, где обсуждалось будущее Горбачева и СССР. Брент Скоукрофт создал эту группу осенью 1989-го, считая, что «или Горбачев остановит это (перестройку), или кто-то остановит его». Возглавлял группу Роберт Гейтс, ветеран разведки и бывший заместитель директора ЦРУ. Самым чрезвычайным сценарием в повестке группы был кровавый коллапс Советского Союза. Совет рассматривал и другие ситуации: если советское ядерное оружие попадет не в те руки; если правительство США узнает о планах свержения Горбачева; если советские войска в Германии откажутся возвращаться домой. Райс позвонили, чтобы она объяснила значение отставки Шеварднадзе. «Это было ужасно, – вспоминала она. – Новость застигла меня врасплох. Я была очень обеспокоена». Райс позвонила Скоукрофту и сказала ему, что в СССР готовится что-то «ужасное»[585].

За два дня до отставки Шеварднадзе Райс и эксперты из ЦРУ сошлись во мнении, что в Советском Союзе происходит «постепенное закручивание гаек». Разногласия между правительством Горбачева и республиками были «чреваты обострением в ближайшие недели». Что должно предпринять правительство США? Прежде Белый дом не был склонен идти на контакты с республиками. Но что если сепаратистски настроенные республиканские лидеры потребуют от США их признания в ООН или других международных организациях? Речь шла не только о Прибалтике, но и о Российской Федерации и Украине[586].

Буш, Скоукрофт и Бейкер искренне не понимали, почему русские так сильно поддерживают Ельцина. Гейтс, аналитик ЦРУ Фриц Эрмарт и американский посол в Москве Джек Мэтлок пытались объяснить, что у Ельцина появился реальный шанс стать будущим президентом России[587]. В 1950-е годы Скоукрофт учился в Высшей военной академии США в Вест-Пойнте, где среди прочего занимался русской и советской историей. Оттуда он вынес убеждение, что Россия в силу исторической уязвимости, географии и экономической отсталости была обречена на централизацию, мобилизацию ресурсов и авторитарное правление. Появление на советской политической сцене Ельцина и российских интеллектуалов, призывающих к демократии, соблюдению прав человека и ликвидации Союза, не укладывалось в эту схему. Скоукрофт писал Бушу: «Абсурдность ситуации в Советском Союзе, видимо, лучше всего описать так: Россия – которая когда-то считалась синонимом СССР – хочет под руководством Ельцина стать независимой от Кремля». Скоукрофт считал Ельцина порождением того хаоса, который наступил из-за странностей горбачевского правления, «честолюбивым оппортунистом первого сорта, демократическая репутация которого в лучшем случае вызывает подозрения». Бейкер был согласен с этой оценкой. Шеварднадзе говорил ему, что Ельцин – демагог и в потенциале опасный националист[588].

Райс провела 20 декабря в оперативном штабе Белого дома, читая приходящие туда телексы и периодически информируя руководство. Никто не знал, чего ожидать. «Для нас это был черный день», – вспоминал Бейкер[589]. Однако ни на следующий день, ни днем позже ничего не случилось. А через неделю советский посол в Вашингтоне Александр Бессмертных прибыл в Белый дом с письмом Горбачева президенту Бушу. Советский лидер объяснял, что отставка Шеварднадзе была следствием его нервного срыва. «Вы можете быть абсолютно уверены, – говорилось в письме далее, – в том, что наш политический курс останется неизменным как по сути, так и по форме… Это касается европейского процесса. Это касается контроля над вооружениями и всех вопросов безопасности. Это касается Персидского залива». Горбачев хотел, чтобы Буш подтвердил дату следующей встречи на высшем уровне в Москве, запланированной на 11–13 февраля 1991-го. Бессмертных вскоре должен был стать следующим Министром иностранных дел. Эти новости вернули американскому руководству уверенность в будущем. В администрации называли Бессмертных «Сашей» и не сомневались в его приверженности курсу Шеварднадзе на советско-американское сотрудничество[590].

Лидер парламента Литвы и сторонник немедленной независимости Витаутас Ландсбергис одним из первых осознал глубину российского раскола и связанных с этим возможностей. Он вдруг увидел, что Советский Союз может быть взорван изнутри[591]. Выход Литвы из Союза мог стать запалом для такого взрыва. Запал, однако, сработал неожиданно для всех в начале января 1991 года. Литовское правительство, состоящее из умеренных националистов, было вынуждено поднять цены на основные продовольственные товары. Разъяренные толпы, большей частью русскоговорящие, вышли на улицы и даже пытались штурмовать литовский парламент. Правительство Казимиры Прунскене ушло в отставку. В ситуации политического вакуума литовские коммунисты и лидеры русского меньшинства решили призвать Советскую армию для введения «президентского правления» в Литве. Два лагеря были готовы к столкновению. 10 января маршал Язов приказал генералу Варенникову вернуться в Вильнюс. Крючков велел полковнику КГБ Михаилу Головатову вылететь туда же с группой «Альфа» – элитным спецназом КГБ, рассчитанным на операции особой важности. На следующий день литовские коммунисты объявили о создании «комитета национального спасения» и обратились к советским военным за поддержкой[592].

Командир «Альфы» впоследствии утверждал, что вначале начальство приказало ему взять контроль над литовским телецентром и обеспечить трансляцию призыва комитета национального спасения к президентскому правлению. Миссия в целом заключалась в том, чтобы «провести все мероприятия, которые дали бы существующему руководству Литовской ССР возможность ввести президентское правление». Но потом последовал другой приказ: «освободить» телецентр и телебашню, чтобы заблокировать передачи, которые дискредитируют СССР. Это уже было какой-то бессмыслицей, которую Головатов позднее назвал «предательским отношением руководства страны». Он имел в виду не только Горбачева, но и своих начальников из КГБ. «Альфа» действовала в связке с военными и ОМОНом, подчиненным МВД. Вечером Псковская дивизия ВДВ, окруженная враждебно настроенной толпой, при поддержке танков и БТР совершила попытку захвата телебашни. В этой стычке погибли 14 литовцев. В телецентре погиб один из офицеров «Альфы» – почти наверняка под огнем собственного подразделения[593].

Вопрос о причастности Горбачева возник сразу и больше не сходил с повестки дня. Многие граждане Литвы считали советского лидера ответственным за кровопролитие. Если все было так, то чего он хотел этим добиться? В это время Соединенные Штаты и их союзники готовились начать войну в Заливе. Если целью Москвы было подавить движение за независимость прибалтийских стран, момент был самый подходящий. Те, кто обвинял Горбачева, не допускали мысли, что местные силовики