Сквозное действие, или Как стать драматургом - Александр Михайлович Галин

пасмурного цвета. Холодно и неуютно. И вдобавок начинает давить на уши какой-то неприятный, однообразно звучащий на одной ноте звук.

Появляются  м о л о д ы е  р а б о ч и е. Молча, быстро и слаженно, они складывают, как дети из кубиков-блоков, дом, замуровывая блоками всю коробку сцены от зрителя. И через несколько минут мы видим сплошную стену нового огромного современного блочного дома. Один за другим зажигаются огни в окнах. За занавесками идет другая жизнь. Звук усиливается…

Конец

А. Соколова

ДОМ, НАПОЛОВИНУ МОЙ

Драма в двух актах

Действующие лица

К о н с т а н т и н  И в а н о в и ч  П е р н а т ы й .

А н н а  Ф е д о т о в н а  П е р н а т а я — его мать.

И н н а  П е р н а т а я — его жена.

Ж а н н а — его дочь.

В а н я  Ф р а н ц у з о в.

Н а д е ж д а  П а в л о в н а  А у с с.

Т а н я  Х р а з а м о в а.

Р а м з е с  Х р а з а м о в — ее муж.

I АКТ

Картина первая

Одноэтажный сельский дом. Два окна смотрят в сад, слева и справа — по крыльцу. У левого крыльца забор и калитка, у правого — ива, погреб, дальше — сарай. У окна стоит  В а н я  Ф р а н ц у з о в — молодой человек, небритый, небрежно одетый.

В а н я (приподнимая занавеску). Уважаемая Надежда Павловна… Не притворяйтесь, вы не спите. Волшебный день, воскресенье, птички чирикают… фантасмагория. Просыпайтесь, сделайте одолжение. Я еле стою на ногах. Вы сердитесь на меня? Не желаете общаться? А за что? Ну, спросите себя? За что? Господи!.. Обиды, наказания… Чем виноват? Солнце проклятое! Я стою у вас под окном, как перед расстрелом. Я через минуту упаду и умру.

Н а д я (появляется в окне). Чего вы хотите, Ваня?

В а н я. Умоляю, стакан мандрагоры. Сию минуту. Буду обязан.

Н а д я. Ах, Ваня! Что вы с собой делаете?

В а н я. Сейчас объясню. Дайте стакан.

Н а д я. Вы же знаете. В погребе.

В а н я. Я не могу без разрешения.

Н а д я. Я вам разрешаю.

В а н я. Не дойти.

Н а д я. Ах, Ваня, Ваня…

Н а д я  появляется на крыльце, проходит мимо Вани и спускается в погреб.

В а н я (бормочет). Нечто такое чувствую…

Н а д я (выносит из погреба большую жестяную кружку с вином, подает ее Ване). Пожалуйста.

В а н я. Я ваш. (Пьет.) Боже мой, ужасное пойло! Что это вы настаиваете?

Н а д я. Вишни.

В а н я. В прошлый раз было что-то получше.

Н а д я. В прошлый раз были сливы.

В а н я. То-то я улавливаю… Что-то не то. Отпускает. Благодарю вас.

Надя направляется в дом.

Постойте… Куда вы?

Н а д я. У меня есть дела, Ваня.

В а н я. Скажите, что я вчера эдакое сделал? Я сделал что-то весомое. Но что? Фантасмагория! Загадка. Вчера в сарае, у своего соломенного ложа, я видел кентавра, но необычного! Зад у него был коровий, даже с выменем.

Н а д я. Еще немного попейте — и не то увидите.

В а н я. И это был не первый случай. Всякий раз приходит что-то новое. В позапрошлый раз…

Н а д я. Как это скучно и противно. Если бы вы знали!

В а н я (берет ее за руку). Постойте! Что такое? Как вы зло смотрите на меня. Погодите… Я что-то припоминаю. Я вас обидел? Да? Вчера? Вы были в саду. Вы рвали вишни. Я сказал, вы обиделись…

Н а д я. Я не обиделась.

В а н я. Простите. Я, очевидно, даже оскорбил… Я могу. В таком состоянии… Ну, вы знаете.

Н а д я. Знаю.

В а н я. Ужасные проделки разума. Он у меня встал на дыбы. Самое страшное, что всякий раз я вам хочу сказать что-то нежное, представляете, Наденька…

Н а д я (тихо). Что?

На правом крыльце появляется  К о н с т а н т и н  И в а н о в и ч  П е р н а т ы й.

В а н я. Одолжите мне три рубля. До завтра.

К о с т я. Доброе утро!

Н а д я. Доброе. Уже день, Константин Иванович.

К о с т я. Преступление. Проспать такое чудесное утро. А почему нет взрывов? Неужели я не слышал?

Н а д я. Сегодня воскресенье.

К о с т я. Ах, так! (Весело.) Все смешалось. Не считаю дней.

В а н я. Часов не считают счастливые, а дней — глупые.

К о с т я. Я полагаю, Иван, ты дней тоже не считаешь. Не потому, что не хочешь, а потому, что не можешь.

В а н я. Как закручено, заверчено…

К о с т я. Значит, воскресенье? То-то я сплю и чувствую: чего-то не хватает. Не будит меня ничего. А Инна и Жанна?

Н а д я. Они на речке.

К о с т я. А вы, значит, Наденька, дома по поводу воскресенья?

В а н я. По этому поводу.

К о с т я. А ты, Иван, как всегда… Без повода. Я тебе расскажу притчу, очень поучительную.

В а н я. Дурак ты, батенька. Притча всегда поучительна, потому что она притча.

К о с т я. Ваня, ты поаккуратнее выражайся. Обижаться я, конечно, не собираюсь…

В а н я. Наденька, что вы ответите на мою просьбу?

Н а д я. Сейчас.

В а н я. Нет, я беру ее обратно. Константин Иванович, одолжитесь в трех рублях, до завтра.

К о с т я (смеется). А почему до завтра?

В а н я. Завтра я, очевидно, получу гонорар.

К о с т я. Очевидно?

В а н я. Да, это очевидно.

К о с т я. Я бы на твоем месте отодвинул сроки.

В а н я. Ни в коем разе.

Костя идет в дом.

В а н я. Неужели даст?

Н а д я. Зачем вы просите у него?

В а н я. Потому что он скуп.

Н а д я. Неправда.

В а н я. Я пошутил.

Надя уходит в дом.

К о с т я (дает деньги Ване). Прошу.

В а н я. Благодарю. Только до завтра. (Идет к калитке.)

К о с т я. Ваня, послушай притчу.

В а н я. Только быстренько.

К о с т я. Жил в семье братец Иванушка. И мучила его неуемная жажда. Куда ни пойдет, где ни присядет, все бы ему пить да пить. Его предупреждали, просили, угрожали… Вот однажды наклонился он над…

В а н я. Я дальше знаю.

К о с т я. Не пей, Ваня, козленочком станешь!

Ваня уходит. Появляется  Н а д я, она выносит противни и ведро с вишнями, подходит к погребу.

К о с т я. Что это вы делаете, Наденька?

Н а д я. Вы же видите. Раскладываю вишни для сушки.

К о с т я. Какая прелесть. И они высохнут?

Н а д я. Конечно, высохнут.

К о с т я. Я эти противни с вишнями помню с детства. Мама их ставила сушить на погребе.

Н а д я. Сейчас на погребе сушить нельзя: ива разрослась, и там всегда тень.

К о с т я. Ах, да! Тогда ивы не было. А может быть, была, но маленькая… Значит, вы дома, Наденька, по поводу воскресенья?

Н а д я. Да.

К о с т я. А знаете, какие вишни самые вкусные? Чуть привяленные, надклюнутые воробьями. Прелесть, что за вкус. Иногда ночью он снится мне.

Пауза.

Странно, мне часто снится омерзительное, приторное до гадости, мороженое. Почему это?

Н а д я. Не знаю.

К о с т я. Какие у вас красивые руки, тонкие. Сколько дней мы здесь? Недели две?

Н а д я. Десять дней.

К о с т я. Десять? А мы с вами толком и не поговорили. Я мало о вас знаю, вы обо мне — ничего.

Н а д я. Что вы! Я знаю о вас все.

К о с т я. Неужели все? Ужас!

Н а д я. Не все, конечно. Но Анна Федотовна рассказывала о вас, читает ваши письма.

К о с т я. Письма? Хм… А