Венера плюс икс. Мечтающие кристаллы - Эдвард Гамильтон Уолдо

решишь. Кристаллы копируют окружение. Если один из них находится рядом с цветком, получается цветок – практически неотличимый от оригинала. Или собака, или птица. Но, как правило, копии получаются незаконченными. Как в случае с Гоголем. Или двухголовой змеей.

– Гоголь тоже копия?

Зена утвердительно кивнула.

– Мальчик-рыба. Я думаю, он замышлялся как человек. А вышел без ног, без рук, без зубов и потовых желез. Поэтому, чтобы он не умер, приходится держать его в баке с водой.

– Зачем он такой понадобился кристаллам?

Зена покачала головой.

– Это одна из тех загадок, которые Людоед пытается разгадать. В попытках копирования нет никакой логики. Кто-то получается как настоящий, другой со странностями, третий вообще не жилец – полная халтура. Для этого Людоеду и нужен посредник – общаться с кристаллами. У него самого не выходит, разве что короткими вспышками. Людоед смыслит в кристаллах не больше, чем мы с тобой смыслим в высшей химии или радиолокации. Еще одна загадка: существуют разные типы кристаллов. Одни сложнее других и способны на большее. А может быть, все они одинаковые и различаются только возрастом. Кристаллы никогда не помогают друг другу и, похоже, не имеют ничего общего между собой.

Тем не менее они спариваются. Людоед этого не знал. Он усвоил, что иногда пара кристаллов перестает реагировать на болевые импульсы, и сначала принимал такие за мертвых. Парочку даже анатомировал. Несколько штук отдал старому Уорблу.

– Я его помню! Работал силачом, потом состарился. Помогал на кухне. Умер уже.

– Умер… Можно и так сказать. Помнишь штуковины, которые он выстругивал?

– О, да. Кукол, игрушки всякие.

– Правильно. Уорбл смастерил чертика, выскакивающего из коробочки, и вставил ему кристаллы вместо глаз. – Зена подбросила камешки на ладони. – Старик всегда дарил свои поделки детям. Добрый был. Я знаю, куда делся этот чертик в коробочке. Игрушка переходила из рук в руки и в конце концов попала в сиротский приют. В тот самый, куда грудным ребенком сдали Горти. За полгода кристаллы сделались частью ребенка. Или ребенок частью кристаллов.

– А что с Уорблом?

– Примерно через год Людоед заподозрил, что кристаллы способны размножаться, и что в процессе спаривания что-то происходит. Он испугался, что отдал два крупных развитых кристалла, вполне живых, а не мертвых. Когда Уорбл признался, что вставил кристаллы в самодельную игрушку и отдал неизвестно какому ребенку неизвестно где и почему, Людоед его ударил. Сбил с ног. Старик так и не пришел в сознание и через две недели умер. Я стояла за кухонной палаткой и все видела.

– Я не знала, – прошептала Зайка, выпучив рубиновые глазки.

– Никто не знал, – кивнула Зена. – Выпьем кофе, что ли… Эй, мы же так и не накормили тебя завтраком. Бедняжка!

– Ой, да ладно. Продолжай.

– Пошли на кухню. – Зена через силу поднялась. – Пусть тебя не удивляет бесчеловечность Людоеда. Он не человек.

– А кто?

– Я до этого дойду. Вернемся пока к кристаллам. Людоед говорил, что понять, как кристаллы создают различные существа – растения, животных и так далее, – проще всего, если предположить, что они мечтают. Ты тоже порой мечтаешь. Образы в твоих мечтах иногда четкие и ясные, а иногда туманные, несоразмерные, так ведь?

– Ага. Где яйца?

– Здесь, милочка. Кристаллы тоже иногда мечтают. Когда их мечты четкие и ясные, у них получаются очень хорошие растения, настоящие крысы, пауки и птицы. Но чаще выходит наоборот. Людоед уверен, что удачными бывают только любовные мечты.

– Как это?

– Они начинают мечтать, когда готовы к спариванию. Однако некоторые из них слишком… юны или неразвиты, а может, просто не находят вовремя подходящего партнера. Начав мечтать подобным образом, они изменяют молекулярную структуру растения, делая из него копию другого растения, или превращают кучку гнили в птицу… никому не известно, что и почему они выбирают для копирования.

– Зачем им нужно что-то копировать для совокупления?

– Людоед считает, что они делают это не ради совокупления, – терпеливо объяснила Зена, ловко переворачивая яичницу на сковородке. – Он думает, что копии – побочный продукт. Ты влюблен, не можешь думать ни о чем другом, кроме предмета любви, и поэтому сочиняешь песню. Песня, возможно, будет не о возлюбленной, а о ручье, цветке, о чем угодно. О ветерке. И не факт, что получится сочинить ее до конца. Такая песня – побочный продукт любви. Понятно?

– А-а. То есть кристаллы создают вещи, как бродвейские артисты – песни.

– Вроде того. – Зена впервые за долгое время улыбнулась. – Присядь, милочка, положу тебе тост… Когда два кристалла соединяются – такова моя догадка, – происходит что-то другое. Они создают нечто завершенное. Но при этом не пользуются тем, из чего обычно создают новое кристаллы-одиночки. Поначалу кажется, что оба кристалла мертвы. Так проходит несколько недель. Потом они начинают мечтать – сообща. Находят рядом что-нибудь живое и переделывают его. Замещают клетку за клеткой. Изменения нельзя разглядеть невооруженным глазом. Им может попасться собака. Собака не потеряет аппетит, будет бегать, как всегда, выть на луну, гоняться за кошками. А в один прекрасный день – сколько потребуется времени, я не знаю – вся собака до последней клетки станет другой.

– И что потом?

– Собака получит способность сама себя изменять – если захочет, конечно. Она сможет превратиться практически в кого угодно.

Зайка перестала жевать, задумалась, проглотила пищу и спросила:

– Каким образом?

– Ну, она сможет увеличить или уменьшить свой рост. Отрастить себе лишние конечности. Принять забавную форму – стать тонкой и плоской либо круглой, как мяч. Если болит нога, она отрастит себе новую. А еще она сможет мысленно проделывать такое, что нам даже не снилось. Зайка, ты читала об оборотнях?

– О злобных существах, способных превращаться из волка в человека и обратно?

Зена отхлебнула кофе.

– М-м. В основном это, конечно, выдумки. Но за ними, возможно, стояли превращения, которые кто-нибудь наблюдал своими глазами.

– Значит, эти кристаллы на Земле уже давно?

– Не просто давно! Людоед говорит, что они прилетают, размножаются и умирают все время.

– Чтобы создавать странных людей и оборотней, – изумленно прошептала Зайка.

– Нет, милочка! До них кристаллам нет никакого дела! Они живут своей жизнью. Даже Людоеду невдомек, чем они занимаются и о чем думают. Их творения – плод рассеянности. Так человек в задумчивости рисует на бумаге загогулины. Однако Людоед надеется понять их, если найдет посредника.

– Зачем ему понимать такую шизу?

Личико Зены омрачилось.

– Когда я поняла зачем, я стала слушать гораздо внимательнее… надеясь, что однажды смогу его остановить. Зайка, наш хозяин ненавидит людей. Всех до последнего.

– О, да.

– Даже сейчас, получив очень слабую возможность управлять кристаллами, он умудрился заставить некоторых из них выполнять свою волю. Зайка, он закладывал кристаллы в болотах, кишащих яйцами малярийных комаров. Ловил ядовитых коралловых аспидов во Флориде и выпускал их в Южной Калифорнии. И дальше в таком же духе. Это одна из причин, для чего ему нужен балаган, – чтобы ездить по стране, каждый год