Венера плюс икс. Мечтающие кристаллы - Эдвард Гамильтон Уолдо

как это пытался делать Людоед, но с такой полнотой, что могла бы выведать правила и устройство этой чужой формы жизни, настолько отличной от земной, что логика, казалось, не имела к ней никакого отношения. Кристаллы творили, размножались, ощущали боль, но в чем состоял смысл их жизни? Раздави один – другим вроде как нет дела. И почему они с таким старанием, клеточка за клеточкой, создают эти «порождения мечты» – иногда получая кошмар, уродца, недоделанного, нежизнеспособного монстра, иногда копию природного объекта, ничем не отличающуюся от оригинала, а иногда, как в случае с Горти, нечто совершенно своеобразное, снаружи – обычную жизнеформу, а внутри – способное изменяться, полиморфическое существо? Как они связаны со своими порождениями? Как долго кристалл сохраняет власть над своим творением, и почему, завершив его, вдруг теряет к нему всякий интерес? И, если происходит редкое слияние, при котором два кристалла производят на свет существо, подобное Горти, то в какой момент они отпускают его на свободу… и в кого оно тогда превращается?

Возможно, Людоед был прав, называя созданных кристаллами существ плодом мечты – воплощением неземной фантазии с прихотливой структурой, основанной на подсказках отрывочных образов-воспоминаний о реальных предметах. Зена знала – Людоед с готовностью это продемонстрировал, – что на Земле существуют и живут как ни в чем ни бывало тысячи, если не миллионы кристаллов, не замечая людей так же, как люди не замечают их, ибо жизненные циклы, назначение и цели этих двух видов существ совершенно не совпадают. И все же сколько людей, которые вовсе не люди, бродят по планете, сколько деревьев, кроликов, цветов, амеб, морских червей, угрей и орлов росли, цвели, плавали, охотились и жили среди прототипов, не ведая, что они – плод инопланетной мечты, не имеющий собственного прошлого?

– Книги! – фыркнула Зена. Сколько книг она прочитала! Хватала все, что попадалось под руку, лишь бы хоть что-то узнать о природе мечтающих кристаллов. С каждой каплей почерпнутой (и переданной Горти) информации о физиологии, биологии, сравнительной анатомии, философии, истории, теософии и психологии она литрами впитывала надменную убежденность и недалекие утверждения, что человек является венцом творения. У книг всегда наготове ответ на любой вопрос. Появилась новая разновидность дикой свеклы? Какой-нибудь ученый муж почешет нос и объявит: «Мутация!» Иногда так оно и было. Но всегда ли? А что, если божий мир с помощью загадочного телекинеза был отрешенно подправлен лежавшим в канаве мечтающим кристаллом?

Зене очень нравился Чарльз Форт, отказывавшийся доверять первому пришедшему в голову объяснению.

Она еще раз взглянула на часы и опять заскулила. Где найти совет? Как наставить Горти на истинный путь? Если бы кто-то научил…

Дернулась дверная ручка. Зена застыла на месте. Никто не стучал, тем не менее на дверь надавило что-то массивное. Щель между дверью и притолокой в самом верху расширилась. Засов не выдержал, в комнату ввалился Солум.

Обвисшая серо-зеленая кожа на лице и нижняя губа, казалось, еще больше отяжелели и оттягивали вниз воспаленные веки. Великан сделал полшага, захлопнул за собой дверь и пошел на Зену, расставив руки, словно упреждая малейшее движение с ее стороны.

Никто, кроме Горти и Зайки, оставивших ее в этом мотеле, не знал, где она пряталась. Солум же уехал вместе с Людоедом. А значит, Людоед вернулся, встретился с Зайкой, Горти или обоими и, что самое страшное, смог вытащить из них информацию, которую ни один из них не отдал бы по доброй воле.

Зена со смесью тоскливого смирения и нарастающего ужаса бросила на лицо непрошенного гостя затуманенный подступившими слезами взгляд.

– Солум…

Губы великана шевельнулись. Язык коснулся блестящих заостренных зубов. Он потянулся к ней, Зена отпрянула.

И вдруг Солум рухнул на колени, взял в ладони ее маленькую ступню и, с явным благоговением склонив голову, разразился беззвучными тектоническими рыданиями.

– Ну что ты, Солум… – Зена смотрела на гиганта в полном изумлении. Она давно гадала, что происходит в этой уродливой голове, в разуме, запертом внутри беззвучной, бессловесной вселенной. – Что случилось, Солум? Что-то с Горти?..

Великан взглянул на нее и быстро закивал. Зена не поверила своим глазам.

– Солум, ты способен слышать?

На его лице появилось сомнение, потом он указал на ухо и затряс головой. Тут же ткнул пальцем в лоб и утвердительно кивнул.

– Ох-х-х… – выдохнула Зена. В труппе годами шли пустые разговоры, так уж ли был глух человек-аллигатор. Имелось множество наблюдений и в пользу глухоты, и против нее. Людоед знал истину, но держал ее при себе. Солум был телепатом! Мысль заставила Зену покраснеть: нередко комедианты потешались, по-всякому обзывая великана, а реакция зрителей наверняка была еще ужаснее.

– Что случилось? Ты видел Горти? Зайку?

Солум дважды качнул головой.

– Где они? Им ничего не угрожает?

Он ткнул большим пальцем в направлении ярмарки и мрачно покачал головой.

– Их Людоед схватил?

Да.

– И ту девушку тоже?

Да.

Зена вскочила с кровати, заходила туда-сюда, не обращая внимания на боль.

– Он прислал тебя за мной?

Да.

– Тогда почему ты не сгреб меня в охапку и не поволок к нему?

Солум сделал беспомощный жест.

– Давай по порядку, – сказала Зена. – Он приказал тебе забрать кристаллы…

Солум постучал себя по лбу и развел руками. Зена вдруг все поняла.

– Он тебя загипнотизировал!

Солум медленно качнул головой.

Раньше ему на все было наплевать. Но не теперь. В сознании великана произошла какая-то перемена.

– Ох, как жаль, что ты не можешь говорить!

Гигант нетерпеливо поводил правой рукой в воздухе.

– Ну конечно! – вырвалось у Зены. Она дохромала до комода, на котором лежала ее сумочка, нашла ручку. Бумаги, кроме чековой книжки, не было. – Вот, Солум. Быстрее. Расскажи!

Ручка утонула в огромной лапе, заслонившей узкую полоску бумаги. Солум быстро писал, тем временем Зена от нетерпения заламывала руки. Наконец великан подал ей исписанный листок. Почерк был аккуратным, почти микроскопическим, изящным, как гравировка.

«Л. ненавидит людей. Меня тоже. Л. просил помогать, я помогал. Л. нуждается в Горти, чтобы навредить людям еще больше. Мне было все равно. Я помогал. Люди меня никогда не любили.

Я человек – немножко. Горти вообще не человек. Но когда Гавана умирал, он попросил Детку спеть. Горти прочитал его мысли. Он знал, что времени нет, что это опасно. Знал, но все равно согласился. Сделал голос, как у Детки. Спел песню для Гаваны. Слишком поздно. Л. вернулся, схватил его. Горти пел, чтобы Гавана умер счастливым. Горти от этого никакой пользы. Он все понимал, но не отступил. Горти – любовь. Л. – ненависть. Горти больше человек, чем я. Мне стыдно. Это ты сделала Горти таким. Я буду помогать тебе».

Зена дочитала записку, и в ее глазах зажегся огонь.

– Значит, Гавана умер.

Солум сделал размашистый жест, повернул руками голову, указал на шею и громко щелкнул пальцами. Потом погрозил кулаком в сторону ярмарки.

– Да. Его убил Людоед. Как ты узнал о песне?

Солум постучал пальцем по лбу.

– А-а, ты прочел