Рабыня Гора - Джон Норман

– Я Саша, – сказала мне женщина.

– Да, госпожа.

– Почему тебя высекли?

– Я просила не надевать на меня ошейник, – прошептала я.

– Сними его, – велела Саша.

Я озадаченно уставилась на нее.

– Сними, – повторила она.

Я попыталась стащить ошейник. Дергала до боли. Изо всех сил старалась разорвать. Повернула, попробовала разнять запор. Ни с места.

С мукой в глазах взглянула я на женщину:

– Не могу!

– Правильно, – сказала она. – И не забывай об этом.

– Да, госпожа.

– Как тебя звали?

– Диной.

Саша взглянула на предводителя.

– Годится, – сказал он.

– Пока хозяин не пожелает назвать тебя по-другому, – объявила Саша, – будешь зваться Диной.

– Да, госпожа.

– Пойдем, Дина.

Я пошла за ней. На ней тоже турианский ошейник. Такие же, насколько я знаю, носят рабыни кочевников.

Пройдя длинный коридор, мы свернули, потом еще и еще. Миновали множество запертых на щеколды кладовых. Вошли в тяжелую железную дверь, у которой стоял стражник.

– Иди впереди меня, Дина, – сказала Саша.

– Да, госпожа.

Я пошла впереди. Снова длинный коридор. Снова череда запертых дверей в кладовые.

– Ты очень красивая, госпожа, – бросила я через плечо.

– Хочешь отведать плетки? – ответила она.

– Нет, госпожа. – Я смолкла.

Ясно, почему она велела идти впереди. Значит, приближаемся к жилищу рабынь. Так принято на Горе. Если мне вздумается бежать, она без труда меня остановит, огрев плеткой. Иногда новые девушки боятся входить в жилище рабынь. Страшно, что запрут.

– Ты прирученная? – спросила я ее. Молчание. Потом она ответила: – Да.

Мы шли дальше.

– Все мы прирученные, – добавила она. – Ошейник многому учит.

– Мужчины умеют нас укрощать! – всхлипнула я.

– Мужчины укрощают девушек или нет – как им нравится, – объяснила Саша. – Их воля – закон. Некоторые обламывают не сразу. Подразнят, поиграют. Но девушка, если она не дура, всегда понимает, кому принадлежит. Плетка-то в руках мужчины. И девушки это знают. В конце концов, когда хозяину захочется, она поползет к нему, кроткая и послушная. Мы женщины. Мы – рабыни.

– Ненавижу мужчин! – вскричала я.

– Потише, а то высекут!

– А ты, ты тоже ненавидишь мужчин? – спросила я.

– Я их люблю, – ответила Саша.

Я возмущенно вскрикнула. Обернулась.

– Я не ручная! И никогда не буду ручной!

– Скажи это хозяевам, – посоветовала Саша. Я содрогнулась.

– Ты ручная, – заявила Саша.

– Да, – горестно признала я. – Я ручная.

Я ручная, ручная давным-давно – с тех самых пор, как меня коснулся первый горианский мужчина, с того дня, как оказалась посреди поля в ошейнике, на цепи. Вспомнились Клитус Вителлиус, Турнус, предводитель, что так сурово обошелся со мною здесь, в крепости. Я коснулась болтающегося на шее крепко замкнутого турианского ошейника.

– Ручная, – повторила Саша.

– Да, – согласилась бывшая Джуди Торнтон, а теперь Дина, рабыня. – Да, я ручная.

И должна повиноваться мужчинам.

– Вот вход, – сказала Саша, – здесь живут рабыни.

Я отшатнулась. Мощная железная дверца, квадратная, крошечная – восемнадцать на восемнадцать дюймов.

– Входи! – С плеткой в руках она стояла за моей спиной.

Я повернула ручку и, распластавшись на животе, вползла внутрь. Саша – за мной.

По ту сторону двери я встала и изумленно огляделась. Просторно, высокий потолок подпирают изящные белые колонны; роскошные драпировки. Пол выложен пурпурными плитами, посредине – благоухающий бассейн. Сверкающие стены украшены мозаикой, изображающей прислуживающих хозяевам рабынь. Я неуверенно прикоснулась к ошейнику. Высоко под потолком – узкие зарешеченные окна, сквозь них льется свет. Тут и там вокруг бассейна праздно разлеглись девушки. Разглядывают меня, оценивают, наверняка мысленно сравнивают с собой.

– Красивая комната, – сказала я.

– На колени! – приказала Саша.

Я встала на колени.

– Ты Дина, – объявила она. – Теперь ты рабыня Заставы Турмусовых Камней. Это торговая застава под щитом и знаменем Турий.

«Под знаменем Турий» – означает, что в отличие от прочих застав, принадлежащих другим городам, или «вольных застав» эта застава принадлежит Туриц. Вольные заставы содержит каста Торговцев, живут они по своим законам и власти городов не подчиняются. Подобным же образом каста Торговцев, интернациональная по своей сути, ежегодно организует у Гор Сардара четыре большие ярмарки. Содержит каста и несколько вольных портов на островах и побережьях моря Тасса, например Телеус и Бази. Земля вольной заставы арендуется на коммерческой основе, независимо от гражданства арендатора. На заставах же, принадлежащих определенным городам, предпочтение, если не исключительное право пользования землей, отдается торговцам – гражданам города, знамя которого водружено над заставой, города, который учредил ее и управляет ею. «Под щитом Турий» – значит, заставу охраняют турианские воины, здесь размещен турианский гарнизон. Случается, над заставой реет знамя основавшего ее города, а охраняет ее гарнизон того города, на земле которого она стоит. Так что нередки заставы под знаменем одного города и под щитом другого. Над Турмусовыми Камнями, однако, и знамя и щит Турий.

– Здесь сотня солдат и пять высших воинов, – рассказывала Саша. – Есть и обслуга – двадцать мужчин: врач, носильщики, писари и так далее.

Девушки как бы невзначай стягивались вокруг нас с Сашей. Большинство из них – нагие. Все в турианских ошейниках.

– Еще одна прелестница, – проговорил кто-то.

Я приосанилась. Приятно, что меня считают прелестницей. Саша продолжала:

– В Турмусовых Камнях двадцать восемь девушек. Мы из девятнадцати городов. Шестеро из нас родились рабынями.

– Хорошенькая, – подала голос еще одна девушка. Я улыбнулась.

– Объясните ей, что она ниже всех, – приказала Саша.

Меня схватили за волосы и опрокинули на пол. Я закричала. На меня посыпались пинки и удары. Я вопила, извиваясь на полу.

– Достаточно, – остановила их Саша.

Били меня всего несколько секунд – не больше пяти-шести. Попугали, и только. Держа за волосы, меня все еще прижимали к полу. Я в испуге смотрела на них снизу вверх. На ноге выступила кровь.

– Отпустите ее, – велела Саша. – На колени, Дина. Волосы отпустили, я встала на колени.

– Ты – ниже всех, – поучала Саша.

– Да, госпожа.

Насмерть перепуганная, я не смела взглянуть им в глаза. Чувствовала: они наготове, ждут не дождутся, малейшая провокация – и снова бросятся на меня.

Где-то снаружи, в нескольких ярдах, застучали по решетке. Послышался властный мужской голос, здесь, в рабской обители, звучавший с особенным значением. Мы прислушались. Подняла голову и Саша.