Ступени в вечность - Людмила Минич

Голос немного ослаб. Комната же, фигура хозяина и вся утварь вообще пропали из виду. Да и Маритха сама исчезла. Остались только слова. И Нити.

И что Великий, он не согласился? Из-за нее? Ее пожалел, пожертвовал столькими долями!

— Не обольщайся, женщина. Ты всего лишь Ключ, — слабо донеслось из темноты. — Раванга вбил себе в голову, что этот ключик может изменить целый мир, — услышала она смех. — И ради этого самого мира он отказался от дара Аркаиса, равного которому в мире еще не было… Смешно, не правда ли, Мари… — утонули его слова в многоголосом гуле пространства.

Но Маритха больше не слышала своей Нити, ее лишило этого счастья проклятое тело, которое рвалось к ней всеми чувствами. Как же она забыла его в такой короткий срок! Будто вечность прошла. Неуклюжее, чужое, больное, ущербное, она никогда не знала его таким. А боль, какая боль!

Маритху трясло и корчило. Холод кривыми дорогами выходил из всех уголочков ее глупого тела, а между тем ни руки ничего не чувствовали, ни глаза не видели, ни уши не слышали. Так, слабый шум. Но то внутри шумит, наверное.

Ей показалось, она возилась тут еще одну вечность, пока блаженное тепло не загорелось в теле, быстро изгоняя остатки холода. Она приткнулась на том самом арчахе Тангара, где утром собралась умирать, и никак не хотела открывать глаза. Уж лучше б ее вернул сам Аркаис, он ведь для того пришел. Кого-кого, а Великого Равангу видеть хотелось меньше всего. Он тоже пришел, без зова, появился сам. Не поздно ли?

— Быть может, — согласился Великий, и Маритха насильно закрыла свое сердце от его всепроникающего голоса. — Но я ждал этой встречи.

Девушка тут же открыла глаза.

— Этой? С ним?

— С ним. Я знал, что он появится, попробует вновь оплести тебя своею сетью. Опять придет, как избавитель от смертельной опасности. Но Тангар справлялся слишком хорошо, — благосклонно улыбнулся он.

А Маритхе что-то не до радости.

— Слишком?

— Слишком. Ты даже испугаться как следует не успевала. Я следил за ним и не дал бы вам пропасть.

Маритхе вспомнилось, как они с Тангаром мельтешили меж движущихся глыб под ногами. Вот это не успела так не успела! Но все равно, оказывается, он следил, не бросил. А она уже такое себе выдумала!

— Ты опять горишь недоверием ко мне, — внезапно сказал Раванга. — Я и этого ожидал после встречи с Аркаисом. И чем же он осмелился завлечь тебя на этот раз? Он позаботился, чтобы я ничего не услышал. Даже не знал, пора возвращать тебя или нет, успел он нанести удар или нет. Но тело совсем окоченело. Еще чуть-чуть, и оно оказалось бы не в силах удержать твою Нить. Медлить было нельзя. Тебе есть для чего жить, Маритха!

Да, теперь ей есть для чего жить.

— Так чем же он решил прельстить тебя в этот раз?

Девушка не смогла промолчать.

— Сказал, что Великие… — она надолго замялась, — …что они тоже чужим не брезгуют. Сказал, что они тоже не только людям отдают… вот.

Раванга просто кивнул.

— Что ж, это чистая правда. Бессмертные питают нас своей силой, но не безмерно.

Вот и он так сказал.

— Но я не забираю все, что есть, как Аркаис. Не краду, подобно ему, самую суть человеческую. Я беру лишь ненужное тебе, бесполезное, потраченное тобою зря. И сам трачу силы, дабы изменить его для себя. Я получаю неизмеримо меньше, чем мог бы… и все же это свет, необходимый мне для помощи таким, как ты, Маритха. Вас много, а щедрость Бессмертных небезгранична.

Маритха грустно глядела в темный камень. Закатные лучи уже не били сквозь отверстия в скале, и Раванга был еле виден в потемневшей пещере. Значит, все правда.

— Нужна ли тебе твоя жалость, Маритха?

— Какая жалость? — угрюмо пробормотала она.

— К себе. Загляни внутрь. Ее больше нет. Неужели ты будешь по ней горевать?

Она с удивлением покопалась внутри, вспомнила свои прежние слова, слезы, дела свои жалкие, мольбы свои к Бессмертным. Как будто вечность назад это было.

— Нет, горевать не буду… И это все ты?

Недоверие понемногу превращалось в восторг. Это ж надо, такую силу иметь!

— И где… она теперь?

— К чему тебе это лишнее знание? Тебе и так несладко.

— Уж это точно.

Пускай остается там, где есть. Такое добро ей не нужно.

— Ты вылила впустую столько силы своей Нити, готовясь умереть, что не использовать ее для твоего же возвращения было бы просто неразумно. Если бы я не подхватил, то ее бы без остатка съели глоты. Пойми, Маритха, Аркаис всегда говорит только то, что считает для себя полезным. Он подкупает своей полуправдой, но умалчивает о второй половине. Все в этом мире, и ты тоже в их числе, тянут друг из друга чужую силу. Кому-то удается лучше, кому-то хуже. Через ненависть и злобу, через любовь и доброту. Через все щели. Так было и будет, и нет другого закона.

Маритха заерзала на своей подстилке.

— Все… — повторила она, раскачиваясь. — И я… я тоже… да?

— Это так.

Вот чего ты добивался, черный Аркаис, вот чего ты хотел! Стоит только начать…

— Но я же никогда… — Девушка смолкла, так ничего и не сказав.

— Ты никогда о том не знала, только и всего. И легко отдавала, всегда больше, чем забирала. Не кори себя, Маритха, ни к чему это. Таким уж создан этот мир, и никому не избегнуть его законов.

Никому не избегнуть его законов. Вот почему Ведатель сказал тогда, что Бессмертным не за что его наказывать. Маритха думала, что он чудовище, жуткий пожиратель Нитей, а он… только часть этого мира. Как она сама. Как Великий Раванга.

— Маритха! — окликнул ее Великий.

Она еле оторвалась от тяжелых мыслей.

— Ты так глубоко ушла в свои думы, — улыбнулся он. — Что тебя заботит?

— Ты ведь слышишь, — сказала она, — ты знаешь.

Раванга покачал головой, почти уже невидимый в сгустившемся сумраке.

— Мне становится трудно читать и мысли твои, и Нить. Все течет очень быстро. Многое в тебе становится скрытым даже от Великих. Иногда мне кажется, что даже Аркаис, стоя совсем рядом с твоей Нитью, не может ничего предвидеть… А иногда сдается, что он владеет тобой намного больше, чем кажется, и все мои усилия могут быть напрасными. Тогда мне остается лишь ждать его у черты. Встретить и остановить. Если смогу. Поэтому время дорого, Маритха! Время и еще раз время! Аркаис не спешит, он надеется вернуть свой Ключ. Нам же нужно торопиться, чтобы не опоздать.

— Куда?

— Я вижу, он уже понял, что счет идет на дни, и потому всерьез решил вернуть тебя. Что ему остается? Только обратить тебя в свою веру! Я не вижу для него иного способа. Сделать тебя себе подобной. — Маритху передернуло. — Не знаю как, но вижу уже, что ты поколеблена, сбита с толку. Нельзя надеяться на твою твердость. Мы можем только опередить его.