Четыре встречи. Жизнь и наследие Николая Морозова - Сергей Иванович Валянский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Все это повторилось в свое время и со мной. И в детстве, и в ранней молодости я вас глубоко любил, и если в последние годы, когда я приезжал к вам на каникулы, моя внутренняя жизнь оставалась для вас закрытой, то лишь потому, что так поступает почти всякий человек в этом переходном возрасте. Зато теперь я уже не боюсь, что кто-нибудь упрекнет меня в ребячестве, а потому часто целую вашу фотографию.
Я очень рад, дорогая, что вы снова поселились в Борке. Правда, при современном земледельческом кризисе сельское хозяйство едва ли может приносить какие-либо материальные выгоды, но все же для вас открылась возможность более деятельной и привычной жизни. Я думаю, что в Петербурге вам было очень скучно при вашем зрении. Будьте же здоровы и счастливы, моя дорогая, и подумайте, нельзя ли снова возвратить операцией свое зрение.
Теперь, милые сестренки, хочу написать по несколько строк и вам. Ты, милая Груша, непременно пришли мне свою новую фотографию, так как твоя старая сильно попорчена. Ты и не заметила, что забыла сообщить мне об обычных занятиях своего мужа и о том, есть ли у вас дети. Ты пишешь только, что фамилия его (т. е. теперь и твоя тоже) — Франиия — оригинальна. По-моему, это очень хорошая фамилия. Доктор Франиия в первой половине этого века был знаменит на весь мир как диктатор Парагвая в Южной Америке! Может быть, и ваша фамилия тоже из Испании? Впрочем, откуда бы она ни происходила — это все равно. Ты говоришь, что Молога — маленький и скучный город. Я так и думал прежде, но потом переменил свое мнение. Я где-то читал, что у вас существует женская гимназия, даже яхт-клуб на Волге, зала для гимнастики и много других развлечений и полезных предприятий. При том же ведь Молога служит санитарной станцией для всего нашего семейства, так что я нисколько не удивляюсь и тому, что ты там чувствуешь себя хорошо!
Не знаю, в Мологе ли ты еще, милая Надя, или уже переселилась в другой город? Твое письмо очень меня растрогало.
Вполне понимаю, как тяжело тебе было потерять так. рано свог его сына Мишу. Все письмо твое наполнено рассказом о твоих детях и о близких тебе людях, так что для себя самой у тебя не осталось и места… Тебе незачем было хвалить так много свою дочку Ниночку. Она такая славная, что я с первого взгляда на ее карточку полюбил ее от всей души. Если в следующее лето она снова приедет на каникулы на родину, то пусть побывает на моем островке в Борковском парке и наберет себе там поляники.
Бедная моя Варя! Из всех сестер ты самая молодая, но жизнь принесла тебе более горя, чем всем другим! По коротенькому сообщению, которое я получил через департамент несколько лет назад, я все не мог сообразить, который из твоих детей умер, старший или младший. Только теперь я узнал, что это бедный Сережа. На первой твоей карточке ты смотришь совсем девочкой, а на второй у тебя очень страдальческое выражение. Верно, ты была больна или фотография очень неудачна. С следующей посылкой непременно пришли мне хорошую, как обещала, и смотри, будь на ней бодрой и здоровой, как подобает быть мамаше такого славного мальчика, как Валя. У твоего сынишки замечательно умная головка и умные, выразительные глаза. Таких славных мальчиков я, кажется, еще никогда не видал, — просто прелесть! Целую его заочно.
Что же касается до моей карточки, то едва ли твое желание иметь ее исполнимо. Во время последних свиданий с отцом я говорил или писал ему, что если вы хотите получить мою хорошую фотографию, то напишите об этом в Швейцарию Элизе Реклю. Если вы исполнили тогда этот совет, и письмо дошло, то он, конечно, давно исполнил ваше желание, так как, уезжая в Россию, я ему оставил свою фотографию.
Я еще не получил твоего письма, милый Петя, и потому не все знаю о твоей жизни. Не знаю даже, как зовут твою жену и сына. Я очень был обрадован словами Верочки, что твое полевое хозяйство идет не без успеха.
До сих пор я представляю себе Борок в том же виде, как в молодости, но часто думаю и о переменах, которые там могли произойти. Жив ли еще флигель, в котором мы все увидали свет?
Уничтожена ли при доме исакиевская колоннада, производившая мрак и сырость в тех комнатах, что прилегают к саду? Я думаю, что давно уничтожена, потому что она была уж слишком неудачно задумана отцом… Что сделалось с оружейной комнатой, с ее вензелями из различного рода старинного оружия, клинков, рапир и проч., и проч.?.. Много ли растет яблоков на яблонях за сиренями, направо от балкона? Существует ли еще круг из карагача, который мы все называли акациями, перед подъездом дома? Растут ли по-прежнему вокруг него кустарники пушистых спирей, на которых всегда заседали бронзовые жуки? Сильно ли разрослись липовые клумбы, насаженные отцом в разных местах сада? Я думаю, что большая часть липок в этих маленьких рощицах заглушили друг друга, а из выживших образовались огромные букеты, разбросанные посреди большого березового парка. Какие ягоды растут теперь у вас? От тех кустов крыжовника, что находились за маленькой безоконной беседкой перед спуском сада к нижнему берегу, верно, не осталось и следов? От каменных ворот, там, далеко в поле, к которым мы иногда путешествовали, наверное, осталась только груда камней? А на старом Борке, где в мое время еще были живы оба этажа старого, заколоченного наглухо каменного дома и виднелся даже шпиль с шаром наверху, вероятно, давно образовались живописные развалины? Я хорошо помню, как не раз, рискуя сломить себе шею, взбирался туда на чердак по старым, шатающимся лестницам, на которых недоставало многих ступенек…
А тебя, моя славная сестренка Верочка, я отложил на самый конец для того, чтобы расцеловать на прощание тысячу раз
