Век революции. Европа 1789 — 1848 - Эрик Хобсбаум

был совершенным повторением атеистического антиклерикализма европейских стран). Религиозное возрождение скорее принимало форму некого нового национального культа какого-нибудь святого или паломничества в рамках римско-католической религии. Один или двое таких святых нашего периода стали широко известны Кюре де’Арс (1786–1859) во Франции. Православное христианство Восточной Европы оказалось сильно подвержено сектантству. В России распад отсталого общества с конца XVII в. привел к созданию ряда сект. Некоторые, в особенности самоистязатели-скопцы, духоборы на Украине и молокане, появились в конце XVIII в. и в наполеоновский период, староверы — в XVII в. Таким образом, классы, к которым обращались эти секты или крестьянские революционеры — мелкие мастера, торговцы, зажиточные крестьяне и другие предшественники буржуазии, — все-таки были недостаточно многочисленны, чтобы создать движение сектантства широкого масштаба.

В протестантских странах положение было иным. Тут воздействие коммерческого и индивидуалистического общества было сильнее, а сектантская традиция уже хорошо прижилась. Ее исключительность и требование индивидуальных отношений между человеком и Богом, а также ее моральный аскетизм делал ее привлекательной, или школой для растущих предпринимателей и мелких бизнесменов. Ее мрачное и неумолимое учение об аде и вечных мучениях и о личном спасении привлекало людей, живущих тяжелой жизнью в жестоких условиях: пограничников, моряков, мелких фермеров и шахтеров, мастеров-поденщиков. Секта легко могла превратиться в демократическое общество поборников равноправия без социальной и религиозной иерархии и таким образом апеллировать к простым людям. Их неприятие хорошо спланированных ритуалов и ученых доктрин создавало дилетантские пророчества, а проповедь милленаризма[186] привела к примитивному выражению социального недовольства. В конечном итоге ее связь с эмоционально неотразимым личным «обращением» открывала путь к массовому религиозному возрождению неистовой силы, в котором женщины и мужчины могли найти убежище от общественных катаклизмов, которое не находило выхода и разрушило тех, кто не располагал такой возможностью.

Возрождение способствовало размножению сект. Таким образом, они были очень эмоциональны, иррационалистичны, личная Армия спасения Джона Весли (1703–1791) и его методисты давали импульс возрождению и распространению разногласий среди протестантов, по крайней мере в Британии. По этой причине новые секты и направления были с самого начала аполитичны или даже консервативны, поскольку они отворачивались от несчастий внешнего мира к личному спасению или к жизни самодостаточных групп, что часто означало, что они отрицают возможность какого-либо изменения в мирской жизни. Их политическая энергия в основном расходовалась на моральные и религиозные кампании, как-то: увеличение числа миссий за границей, антирабовладельческую агитацию и призывы к умеренности в жизни. Политически активные и радикальные сектанты в период американской и французской революций были сторонниками более старых, более сдержанных и более спокойных диссидентских и пуританских сообществ, которые выжили со времен XVII в., находящихся в стагнации или даже превращающиеся в интеллектуальный деизм[187] под влиянием рационализма XVIII в.: пресвитериане, конгрегационалисты, унитаристы, квакеры. Новый тип методистов-сектантов был антиреволюционным, и невосприимчивость Британии к революции в наш период даже приписывается, хотя и ошибочно, их возросшему влиянию.

Тем не менее социальный характер новых сект боролся против теологического «бегства» из реального мира. Они с большой готовностью распространялись среди тех, кто находился между богатыми и могущественными, с одной стороны, и массами традиционного общества, с другой: среди тех, кто был готов подняться до уровня среднего класса, тех, кто примыкал к новым пролетариям и независимой массе маленьких и свободных людей. Основная политическая ориентация склоняла их всех к якобинскому или джефферсонскому радикализму или по крайней мере к умеренному либерализму среднего класса. «Нонконформизм» в Британии, преобладающие протестантские церкви в США, таким образом, тяготели больше к левому флангу в политике, хотя среди британских методистов торизм их основателя был преодолен только в течение полувека раскола и внутреннего кризиса, который окончился в 1848 г. Только среди очень бедных или очень сильно затронутых происходящими переменами продолжалось отрицание существующего мира. Но это часто было примитивное революционное отрицание, принимающее форму милленаристского предсказания конца света, которому предшествовали несчастья постнаполеоновского периода. В Британии ирвиниты предрекали его наступление в 1835 и в 1838 гг., Уильям Миллер, основатель секты адвентистов седьмого дня в США, предрекал его на 1843 и 1844 гг. К тому времени его секта насчитывала 50 тыс. человек, и к нему вернулись еще 3 тыс. ранее ушедших от него. В тех местах, где малые устойчивые личные хозяйства и мелкие торговцы испытывали удары динамично развивающегося капиталистического хозяйства, таких как северная часть Нью-Йорка, это милленаристское брожение было особенно сильным. Наиболее сильной сектой стала секта святых последнего дня (мормоны), основанная пророком Джозефом Смитом, который получил свое откровение близ Пальмиры, Нью-Йорк, в 1820-х гг. и повел своих людей к массовому отходу в пустыни Юты.

Это были также группы, среди которых на митинге в состоянии массовой истерии по поводу коллективного возрождения было оглашено воззвание; то ли потому, что подобная истерия облегчала жестокость и тяжесть жизни («когда нет никаких иных занятий, их место занимает иногда религиозное возрождение», как заметила некая леди, наблюдавшая за девушками на заводах Эссекса){205}, то ли потому, что религия помогает создать некую общность отчаявшихся личностей. В своей современной форме возрождение явилось результатом американских границ. «Великое пробуждение» началось около 1800 г. в Аппалачах с гигантских «палаточных митингов» — один в каньоне Ридж, Кентукки (1801 г.) объединивший около 10–12 тыс. людей под руководством сорока проповедников: степень непрерывной истерии трудно постигнуть, мужчины и женщины дергались, танцевали до изнеможения, впадали в транс тысячами и лаяли, как собаки. Отдаленность, жестокость природного или социального окружения или сочетание того и другого делали возможным подобное возрождение, которое странствующие проповедники перенесли и в Европу, таким образом создавая пролетарско-демократический раскол с веслианцами (так называемыми примитивными методистами) после 1808 г., которые распространились частично среди британских шахтеров на севере страны и мелких фермеров, среди рыбаков Северного моря, батраков в потогонных отраслях, среди отчаявшихся надомных рабочих в Мидленде. Такие припадки религиозной истерии периодически возникали в наш период — на юге Уэльса они разразились в 1807–1809, 1828–1830, 1839–1842, 1849 и 1859 гг.{206} и содействовали росту и усилению сект. Причина ускорения тут не одна. Некоторое совпадение с периодами высокого напряжения и беспокойства (кроме одного, все периоды ультрабыстрого распространения веслианства в наш период совпадали), но иногда также наряду с быстрым восстановлением после депрессии, и возможно, они были ускорены социальными потрясениями, такими как эпидемия холеры, которая создала аналогичный религиозный феномен в других христианских странах…

III

В чисто религиозном отношении мы должны рассматривать наш период как время, когда выросла секуляризация и (в Европе) религиозное безразличие сталкивалось с возрождением религии в ее наиболее бескомпромиссных, иррациональных и эмоционально обязательных формах. Если Том