Формирование института государственной службы во Франции XIII–XV веков. - Сусанна Карленовна Цатурова

подтверждается, что сам король остался главным «выборщиком» своих чиновников, прежде всего в сфере правосудия[1135]. То же требование было высказано на Штатах в Туре в 1484 г.: судейские должности король должен распределять только с помощью выборов, с учетом мнения профессионалов[1136]. Об авторитете выборов в политических представлениях и общественном мнении свидетельствуют и используемые эпитеты — «великие выборы» у Мезьера, «добрые и здравые выборы» у Кристины Пизанской, «святые выборы» у Жерсона, «чистые, законные и истинные» у Жувеналя.

Таким образом, процедура конкурсного отбора преследовала цель не ослабить власть короля, а снабдить отбор чиновников более четкими критериями и более точными ориентирами[1137]. Сама процедура означала не столько голосование по нескольким кандидатурам, сколько всестороннюю проверку кандидата на предмет пригодности к службе. Появление критериев профессионального свойства уже свидетельствует об изменении характера комплектования в контексте публично-правовых начал. Это изменение диктовалось усложнением задач управления, которые требовали профессионально пригодных людей[1138]. Хотя сам король в теории отбирает чиновников и сам отвечает за этот выбор, первостепенное значение приобретает способ отбора.

В полном соответствии с представлениями о «законном правлении» акцентируется роль Королевского совета, который призван обеспечить легитимность решений короля. Об обязательном соучастии Совета при отборе монархом своих служителей и советников упоминают практически все авторы, кто подробно описывал эту процедуру. Так, Филипп де Мезьер обращал внимание короля на правильный выбор членов Совета, где решаются главные дела королевства, в том числе и выбираются чиновники[1139]. Еще более определенно это правило описано у Кристины Пизанской: «Добрый и старый обычай, если не обязанность (obligation) королей, велит, чтобы они имели Советы. Вот почему было бы полезно, чтобы с особым вниманием относились к способу, коим их выбирают, дабы это были бы истинные выборы (election), основанные на сведениях об их (советников) знаниях и нраве» (leur caractère)[1140]. В этом контексте позднейшее делегирование королем своих полномочий по отбору наиболее достойных и квалифицированных людей в пользу выделившихся из Королевской курии ведомств предстает вполне органичным явлением.

И здесь стоит обратить внимание на специфику вводимой короной практики выборов. Ссылающиеся на «Политику» Аристотеля как на вдохновителя введенной Карлом V Мудрым процедуры выборов чиновников путем голосования упускают из виду, что у Философа par excellence речь шла о выборах всеми гражданами должностных лиц как единственной гарантии наилучшего отбора[1141]. Введенная во Франции процедура не имела ничего общего со «всенародными выборами», но ограничивала их узким кругом доверенных лиц, которым король делегировал свои полномочия, при всех ссылках на авторитет Стагирита[1142].

Хотя, как мы увидим, конкурсный отбор предусматривался уже ордонансами Филиппа IV Красивого в начале XIV в., при Карле V Мудром действительно был совершен важный шаг на пути автономизации бюрократической сферы: король переложил ответственность за отбор чиновников на самих чиновников, сделав их равноправными соучастниками процесса комплектования. Понять эту перемену можно только в контексте борьбы с сеньориальными кланами и конкуренцией знати, в успехе которой были заинтересованы как король, так и его служители. Выборы самим королем и в его Совете делали монарха беззащитным перед наиболее знатными просителями, перед давлением различных клиентел. Лишь коллегиальное решение группы уполномоченных лиц при соблюдении правила секретности мнений каждого из выборщиков способно было оградить отбор чиновников от такого давления. Выборы как гарантия от фаворитизма стали квинтэссенцией борьбы за ограничение влияния знати на королевскую администрацию[1143].

Обратимся теперь к правовой основе конкурсного отбора. Впервые в королевском законодательстве выборы служителей санкционировал фундаментальный ордонанс «о благе, пользе и преобразовании королевства» от 23 марта 1302 г. В отдельном пункте говорится: «с целью этого преобразования… сенешали, бальи, судьи, хранители ярмарок Шампани, мэтры и хранители вод и лесов» отныне будут избираться королем «с обсуждением в нашем Большом совете»[1144]. В этом первом упоминании процедуры выборов отразилась сущность конкурсного отбора чиновников: король оставался главной фигурой, а его выбор легитимировало соучастие Королевского совета. Выборы постепенно распространяются на все звенья королевской администрации. При этом, в полном соответствии со структурой ведомств, складывается иерархия их соучастия в отборе королевских чиновников в столице и на местах.

Исследование этой иерархии целесообразно начать с королевских служителей на местах — сенешалей, бальи и их подчиненных. Процедура конкурсного отбора сенешалей и бальи, зафиксированная в ордонансе 1302 г., сохранилась в неприкосновенности на всем протяжении исследуемого периода: выбор осуществлял сам король в присутствии и с участием Королевского совета. Эту процедуру повторил позднее реформаторский ордонанс «мармузетов» от 5 февраля 1389 г.[1145], что свидетельствует в пользу авторитетности именно такой формы замещения вакансий. Показательно, что падение «мармузетов» ни в коей мере не затронуло эту «незапамятную процедуру». Указ от 28 октября 1394 г. предписывал единовременно отстранить от должностей всех сенешалей, бальи и губернаторов Лангедойля и Лангедока, не исполняющих свои обязанности, и избрать на их место подобающих людей через «добрые выборы» (par bonne eleccion), правда, без уточнения процедуры[1146]. Однако большой ордонанс от 7 января 1401 г., посвященный всем звеньям королевской администрации, вводил принципиально иную процедуру отбора сенешалей и бальи: отныне выборы передавались целиком в ведение верховной королевской администрации — канцлера как ее главы и Парламента как главной палаты королевства (им в «полную власть и авторитет»)[1147]. Знаменательно, что в кабошьенском ордонансе, отмеченном жаждой реформировать королевскую администрацию, отбор бальи и сенешалей предусматривал те же соучастие чиновников и коллегиальность решений. В нем представителей короля на местах предписано избирать в Парламенте в присутствии канцлера, «призвав к ним нескольких (советников) из Большого совета»[1148].

Службы королевских прево — управителей домена, которых предписывал выбирать тот же ордонанс от 1302 г., позднее не упоминались в одном ряду с сенешалями и бальи. Процедура замещения вакансий прево вновь возникает довольно поздно, в ордонансе от 7 января 1408 г., где повышается роль верховных ведомств: отныне королевских прево будут избирать в Палате счетов с участием членов Королевского совета, Парламента и Казначейства, т. е. всех органов администрации, отвечающих за сохранение домена[1149]. В реформаторском кабошьенском ордонансе подтверждено, что прево должны быть отобраны путем «добрых выборов», осуществленных канцлером в помещении и в присутствии членов Парламента, «призвав людей Большого совета и счетов». Еще одна норма этого ордонанса свидетельствует об участии сенешалей и бальи в отборе прево в их административных округах: именно бальи и сенешали обязаны были предоставлять «выборщикам» сведения («добрую информацию») о кандидатах и привезти их в Париж. Более того, бальи или сенешаль должен расположить претендентов в списке по степени их пригодности к службе со своей точки зрения[1150].

Хотя кабошьенский ордонанс