Формирование института государственной службы во Франции XIII–XV веков. - Сусанна Карленовна Цатурова

без какого-либо покровительства или пристрастия; а также, чтобы при прочих равных условиях предпочтение отдавалось бы дворянам (de nobles personnes) и чтобы, если это возможно, чиновники были от всех областей нашего королевства, ибо в каждой местности свои кутюмы, так чтобы от каждой области в нашем Парламенте был бы человек, знающий кутюмы и сведущий в них»[1186].

Процедура была следующей: из кандидатов выбирали одного-трех, затем их имена передавались на утверждение королю, который либо автоматически назначал единственного представленного кандидата, либо одного из трех[1187]. Обычно кандидатов располагали в списке по числу набранных на выборах голосов, однако король мог дать место не первому, а, скажем, третьему из списка, и это не считалось нарушением прерогатив Парламента, ведь все три кандидатуры были признаны достойными, а король оставался всегда главным арбитром[1188].

Однако по мере обострения политической борьбы в эту процедуру было внесено новшество, убедительно раскрывающее истинную цель внедрения практики выборов, проводимых самими чиновниками, — защиту Парламента от давления кланов и знати. Указ от 3 января 1410 г. сводил участие короля к минимуму: выборы должны были сопровождаться всесторонним обсуждением кандидатур в присутствии канцлера, и если какой-то кандидат получал большинство голосов, то он сразу же мог быть приведен к присяге[1189].

С этой точки зрения кабошьенский ордонанс, как и в случае с Палатой счетов, представлял собой шаг назад, пытаясь восстановить давно элиминированный законодательством контроль со стороны Королевского совета за выборами в Парламенте. Хотя статьи этого ордонанса во многом повторяют прежние нормы и положения, одна деталь свидетельствует об уступке интересам враждующих кланов бургиньонов и арманьяков. Статья 153 предписывала осуществлять выборы «в нашей курии (Парламента) в присутствии канцлера и членов Большого совета»; а статья 210 — выбирать на вакансии в Палату прошений Дома короля канцлеру, членам Совета, Палаты прошений Дворца и представителям Парламента и Палаты счетов[1190].

Весьма показательно в этом плане, что созданные под властью дофина Карла после 1418 г. органы власти в Бурже и в Пуатье старались следовать установившимся нормам с целью дополнительной легитимации собственных, поначалу эфемерных претензий, создавая контраст с Парижем: и в Парламенте в Пуатье, и в последовательно учреждаемых в других областях парламентах персонал комплектовался исключительно через процедуру выборов, осуществляемых самими судейскими чиновниками[1191].

Преодоление королевской схизмы и восстановление единства Парламента выразилось, в том числе, и в возврате к освященной незапамятной традицией практике выборов на вакантные должности, осуществляемых в присутствии канцлера самими членами верховного суда. В этот период законодательно фиксируется и максимальная самостоятельность Парламента: отныне присутствие канцлера на выборах больше не является обязательным[1192].

Эту новую процедуру выборов служителей верховного суда подтвердил затем и Людовик XI, подчеркнув в преамбуле указа стремление «следовать древним ордонансам предков»: при появлении вакансии в Парламенте как можно быстрее собраться двумя палатами (Верховной и Следственной) и выбрать одного-трех «наиболее достойных и состоятельных», в присутствии канцлера, «если он в Париже и желает или может на них присутствовать»[1193]. Таким образом, к концу исследуемого периода Парламент достиг максимума прав в сфере комплектования своих кадров, став полностью автономной структурой.

Об авторитетности процедуры выборов как способа назначать наиболее достойных и пригодных для королевской службы людей свидетельствует единичная попытка в исследуемый период внедрить конкурсный отбор и для членов Королевского совета, предпринятая в кабошьенском ордонансе. Поскольку в его состав входили две группы лиц — принцы крови и знать, по рождению и статусу имеющие на это право, а также королевские должностные лица по отбору и воле самого короля, — то для последних было решено ввести конкурсный отбор[1194]. При всей эфемерности эта попытка показывает, насколько выборы приобрели статус самой легитимной формы комплектования институтов королевской власти.

В какой мере эти нормы реализовывались на практике? Вопрос отнюдь не праздный. Хотя королевское законодательство в Средние века следовало за практикой больше, чем формировало ее, тем не менее, анализ законодательных норм соучастия чиновников в комплектовании нуждается в соотнесении с реальными процедурами.

Ввиду обширности этой темы, неравномерности сохранившихся архивов и частичной изученности некоторых звеньев королевской администрации, ограничусь лишь двумя наиболее репрезентативными, хоть и контрастными службами — канцлера и членов Парламента. Выбор оправдан еще и тем обстоятельством, что именно эти два звена в структуре королевской администрации первыми использовали процедуру выборов путем голосования в правление Карла V Мудрого. И тут мы сталкиваемся с первым противоречием между законодательными нормами и практикой.

После тщательного исследования корпуса королевских указов мне не удалось обнаружить ни одного, вводящего процедуру выборов канцлера. О них не упоминается также ни в одном из больших ордонансов, посвященных королевской администрации. А между тем, именно выборы канцлера Гийома де Дормана 21 февраля 1372 г. были вторыми, после выборов в Парламенте, в истории королевской администрации[1195]. Это первое противоречие влечет за собой и второе, заключающееся в естественном вопросе: что же нового в конкурсный отбор королевских чиновников внес Карл V Мудрый, вдохновленный Аристотелем?

Начнем со второго. Хотя конкурсный отбор, введенный еще Филиппом IV Красивым в краеугольном ордонансе от 23 марта 1302 г., изначально и вплоть до отмены процедуры выборов означал только всестороннее обсуждение и изучение профессиональных качеств и достоинств кандидата на предмет его пригодности для данной службы, при Карле V Мудром он трансформируется в процедуру голосования с учетом мнения каждого выборщика и точным подсчетом голосов[1196]. При этом кандидатур по-прежнему не обязательно должно насчитываться несколько, но это новшество делало принятое решение более коллегиальным и политически нейтральным.

В этой связи появление при Карле V Мудром процедуры выборов канцлера и не нуждалось в особом указе, поскольку они не противоречили букве и духу установившихся правил. В самом деле, выборы никогда не отменяли решающей роли короля и его Совета в комплектовании управленческих кадров; а требуемое соучастие профессионалов выразилось в приглашении на выборы в Королевский совет 21 февраля 1372 г. представителей верховных ведомств, выделившихся из Королевской курии[1197]. Однако для легитимации новой процедуры голосования именно участие самого монарха, а также применение ее к главе всей королевской администрации, сыграло решающую роль. Тем более, что процедура выборов канцлера с участием трех главных ведомств — Совета, Парламента и Палаты счетов — оказалась недолговечной: трижды примененная при Карле V Мудром (21 февраля 1372, 11 июля 1373 и 20 ноября 1373 гг.), она была использована при его сыне всего дважды[1198]. Однако в период англо-бургиньонского правления традициям королевской администрации был нанесен ощутимый удар, в том числе и в этой сфере. Сначала герцог Бургундский сделал в