Формирование института государственной службы во Франции XIII–XV веков. - Сусанна Карленовна Цатурова

ордонансе 1413 г. сержантами в превотстве Парижа рекомендуется делать «самых состоятельных и подходящих», и такая лаконичная формулировка говорит о типизации качеств, которые уже не нужно перечислять[1226].

Наконец, в большом регламенте о Шатле от 1424–1425 гг., составленном в период королевской схизмы служителями Парламента, появились требования и к другим службам столичной администрации: на должности клерков (секретарей) по уголовным делам следовало назначать «людей состоятельных и подходящих», а на должности конных сержантов — лиц грамотных («умеющих читать и писать»)[1227]. Таким образом, и на местном уровне разные должности требовали от кандидатов специфических качеств, диктуемых характером службы.

Домениальная служба хранителей королевских вод и лесов также со временем предъявляет к претендентам требования профессионального свойства. В общем регламенте о водах и лесах от сентября 1376 г. они выглядят следующим образом: мэтры вод и лесов должны быть «людьми доброго разума и достоинства, образа жизни и репутации»; кроме того, они обязаны «иметь знание кутюмов и обычаев данной области», т. е. главными были репутация и профессиональные знания человека, наделенного судебными полномочиями[1228].

Переходя к верховным ведомствам короны и подчиненному им персоналу на местах, следует отметить наибольшее внимание в указах к налоговой и финансовой сферам, которые развивались наиболее бурно, сложно и во многом хаотично. С другой стороны, чиновники именно этих ведомств подвергались наибольшей критике и контролю общества, весьма неохотно признававшего за формирующимся государством право залезать в карманы подданных.

Начнем с небольшого по численному составу ведомства казны. Требования к служителям Казначейства были сформулированы достаточно поздно и в связи с приостановкой его судебной компетенции: в указе от 4 июля 1404 г. говорилось, что «должность казначея очень почтенная и требует от ее исполнителя очень большого разума, соблюдения тайны и умения»[1229]. В ордонансе от 7 января 1408 г. о казначеях сказано, что они должны быть «мудрыми, честными, богатыми и опытными в деле как правосудия, так и финансов»[1230]. Практически такие же качества казначеев были сформулированы и в кабошьенском ордонансе: «добрые, мудрые, платежеспособные и состоятельные»; меняла, именуемый также генеральным сборщиком доходов с домена, должен быть «честным, мудрым и богатым», а клерк или контролер финансов — «честным, мудрым и состоятельным»[1231]. Впоследствии, когда Людовик XI решил учредить службу четвертого советника с судебными полномочиями, он в эдикте от 4 августа 1463 г. так определил достоинства назначенного им мэтра Гийома де ла Э (de la Haye): «лиценциат в писанном и кутюмном праве… по докладу о его разуме, грамотности, состоятельности, честности и большом усердии»[1232].

Особое внимание хотелось бы обратить на два требуемых от финансовых служащих качества — на имущественный ценз, хотя и довольно расплывчатый, и на умение хранить секреты. Последнее мы найдем практически во всех ведомствах, так или иначе связанных с финансами короны Франции, и оно представляется мне имеющим прямое отношение не столько к нравственному, сколько к профессиональному достоинству чиновника. Обязанность хранить в секрете состояние королевской казны, доходов и расходов короля довольно рано превращается в норму должностного поведения финансового чиновника. И тот факт, что кандидат на такую должность обязан был как-то доказать свою способность хранить секреты, свидетельствует об этом требовании как о критерии профессиональной пригодности к данной службе.

Требования к чиновникам монетного ведомства были сформулированы всего один раз, в большом ордонансе от 7 января 1408 г., и сводились к уже ставшей стандартной формуле — «добрые и состоятельные»[1233].

Переходя к сфере налогов и податей, стоит обратить внимание на многочисленные упоминания качеств сборщиков, которые превращаются в основное звено финансовой администрации короны Франции. Уже в первом ордонансе, знаменующем выделение из Королевской курии Палаты счетов (февраль 1320 г.), говорится о том, кто имеет право претендовать на должность сборщика: на этот момент требования сводились к формуле: «самые лучшие и самые мудрые и самые верные люди, каких только можно найти, и чтобы они не были чужаками в королевстве»[1234]. Если первые три требования сочетают в себе патримониальный и зачатки бюрократического принципов комплектования, то заслон чужеземцам представляет собой нечто весьма оригинальное, свидетельствуя о стремлении короны Франции заручиться гарантиями лояльности собирателя налогов. Впоследствии эти гарантии корона видела в отборе на службу лиц из числа местных жителей (трансформация запрета на чужеземцев). В ордонансе от февраля 1379 г. ординарные сборщики налогов должны были быть «добрыми буржуа, почтенными и укорененными»; в ордонансах от 7 января 1401 г. и 7 января 1408 г. дважды дословно повторены такие качества: «добрые люди, состоятельные и хорошей укорененности, и если возможно, были бы из той же области, где будут делать сбор»[1235].

С середины XIV в. к ординарным сборщикам домениальных поступлений добавилась служба элю для раскладки экстраординарных налогов. И если на Штатах 1355 г. их качества были сформулированы вполне стандартно[1236], то позднее они стали аналогичными службе ординарных сборщиков, что свидетельствует об унификации требований, предъявляемых к финансовой администрации. В ордонансе от 7 января 1408 г. требования к элю выглядят так: «добрые буржуа, почтенные и честные, из тех мест, где они и будут собирать (налоги)», а в кабошьенском ордонансе: «добрые люди, богатые и честные, из мест, где они будут избраны»[1237].

О типизации качеств служителей налогового ведомства на местах свидетельствует ордонанс от 21 ноября 1379 г., касающийся налоговой администрации. Первый пункт ордонанса предъявлял ко всем чиновникам — элю, сборщикам, контролерам и другим — требование быть «состоятельными в умении хранить секреты, в верности и усердии… добрыми и подходящими»[1238]. В инструкции о сборе налогов их качества определялись как «добрые, почтенные и состоятельные люди, имеющие опыт в этом (деле) и сведущие в деле правосудия»[1239].

Качества служителей Налоговой палаты были сформулированы в указе об ее учреждении (28 февраля 1389 г.): «разум, благоразумие, верность и большое усердие»; в ордонансе 7 января 1401 г. генералы финансов квалифицируются как «мудрые, честные, усердные и опытные в этом деле»[1240]. Качества служителей налогового суда также были ориентированы на профессиональную пригодность: «люди мудрые и опытные в деле правосудия»[1241]. О стабильности критерия профессиональной пригодности говорит указ от 12 сентября 1467 г. о переназначении Налоговой палаты Лангедока: в качестве причин такого решения называлось замещение должностей девяти хранителей «людьми низкого сословия… не сведущими в деле правосудия и финансов»[1242]. Следовательно, для получения должности в Налоговой палате необходимо было иметь специальные знания в двух сферах — в правосудии и финансах.

Служители Канцелярии также должны были соответствовать определенным критериям, отвечающим характеру их службы. В указе от 19 октября 1406 г. набор их достоинств выглядит так: «почтенные, состоятельные и