Автобиография одной итальянской семьи - Санто Версаче

1970 году ее провозгласили как автономную область, и дебаты, какой город станет административным центром: Реджо или Катандзаро, превратились в настоящее политическое поле боя. Долгие месяцы Реджо был парализован бесконечными манифестациями, забастовками, покушениям и столкновениями с полицией. Среди гражданского населения было много раненых и несколько убитых.

Восстание в Реджо было инструментовано правыми силами, потому что все представители других партий находились под влиянием всяких Джакомо Манчини[12], Риккардо Мизаси[13], Эрнесто Пуччи, уроженцев Козентино и Катандзаро, которых я с тех пор называю «мафиози от политики», учитывая, что в их руководстве на демократию и намека не было.

Правые боролись за то, чтобы административным центром стал Реджо. Их лозунгом было «Boia chi molla!» («Подонок тот, кто отступает!»). Этот девиз и сейчас еще считается фашистским, хотя его и пытались толковать как выражение народного протеста против вседозволенности политиков.

Конфликт разрешился через несколько месяцев, уже в 1971 году, когда на набережной Реджо появились танки регулярной армии. Их отправили сюда коммунисты, которые не поняли ничего из того, что происходило. А может, это им просто было удобнее. Честное слово, я так до сих пор и не понял смысла этой акции.

В результате после сложных административных переговоров при посредничестве разных партий было принято компромиссное решение. Главным образом это касалось разделения государственных учреждений: резиденцией регионального исполнительного органа будет Катандзаро, а резиденцией административного совета – Реджо-Калабрия.

Ко всем этим политическим дебатам мой брат Джанни был абсолютно равнодушен. За новостями он не следил, они его не интересовали. С некоторых пор голова его была занята совсем другим.

5

Силу новаций в творчестве Джанни достаточно быстро признали и публика, и критика. Никто не мог знать об этом лучше, чем я. С самых первых дней существования фирмы я отвечал за все организационные, коммерческие и финансовые вопросы.

Вся яркость и уникальность моделей Джанни – суть плоды его незаурядного, гениального ума. Он был настоящим самородком в своем деле и, повинуясь только собственному чутью, трактовал моду как форму выразительности и развивал свой талант именно в этом направлении. Вполне возможно, что, родись малыш Джанни чуть позже, в условиях сегодняшнего менталитета, его отправили бы вместе с другими талантливыми ребятами учиться в Лондон, в Париж, в Нью-Йорк или в Милан. Но тогда вхождение моего брата в мир, который впоследствии коронует его, прошло просто, естественно и органично. Он оказался в этом мире без всяких аттестаций и сертификаций, гордый своей самостью.

Мой брат был еще мальчишкой, когда сумел настоять на своем и убедить маму расширить сферу услуг старого ателье. Для этого требовался квалифицированный человек за пределами обычного штата.

Этот шаг стал первым на пути к открытию нового бутика Франки Версаче под названием ELLE, которое состоялось в 1965 году.

К сожалению, в день открытия мама оказалась в больнице, куда ее увезла «Скорая помощь». Она потеряла много крови, но ее спасли, удалив селезенку. Увы, операцию провели в спешке, да и оперировал не очень опытный хирург. Последствия неудачной операции еще долго сказывались на мамином здоровье.

В открытии и в развитии магазина участвовал и я: администрация, платежи и смета были на мне.

Брат обладал необыкновенной интуицией. Бутик ELLE стартовал успешно и быстро, и вскоре к нему присоединились магазины мужской одежды, а потом и детской. Прошли годы, и он стал называться бутиком Джанни Версаче в Реджо-Калабрии, затем его отдали под независимое управление, а сегодня его уже не существует.

И в управлении магазином, и в подборе моделей для дефиле мой брат всегда был на шаг впереди. Случалось, что по воскресеньям дверь его дома не закрывалась: он принимал особенных клиенток, подруг семьи, и помогал им решить проблему, что носить. Из множества разноцветных косынок разной величины он мог на ходу придумать потрясающую блузку или топик, при этом веселясь от души.

Помню, был в Мартина-Франке[14] один портной по имени Сансалоне, который шил замечательную одежду, а потом ездил на своем грузовичке по южным районам и предлагал свои изделия таким магазинам, как наш. Джанни их покупал, но только всегда заставлял портного либо что-то изменить в крое, либо прибавить какую-нибудь деталь. Благодаря этим вмешательствам торговля шла отлично. Однажды Сансалоне спросил его, можно ли продавать изделия другим магазинам. Джанни потребовал гарантий, что ни одно из изделий не будет продано ни в Реджо, ни в Мессине, то есть в ареале нашего магазина. Как знать, сколько клиентов в одежде, «отредактированной» Джанни Версаче, появятся в районе Мартина-Франка!

Пока я учился в университете, Джанни понял, что рынок изменяется, что у клиентов маминого ателье потребности тоже меняются, и необходимо дифференцировать предложение. В общем, я изучал теорию экономики, а он инстинктивно применял ее на практике.

Ателье на виа деи Пританеи еще долго работало: наряды для торжественных случаев, салон для новобрачных, мастерская по пригонке купленного в ателье готового платья. Знания и умения, полученные в этих комнатах, навсегда остались и в сердце, и в голове Джанни, даже когда самого ателье уже не существовало и мамы уже не было на свете. Когда мы 25 января 1989 года отправляли первую коллекцию Versace Atelier[15] в Париж, мой брат сделал заявление для прессы:

– Вполне естественно, я бы даже сказал, неизбежно, что за эти пятнадцать лет у меня неоднократно возникало желание, почти необходимость, открыть свое ателье. Мое становление, как в работе, так и в жизни, началось со швейной мастерской моей матери.

Джанни был еще мальчишкой, когда сумел настоять на своем и убедить маму расширить сферу услуг старого ателье – так родился первый бутик.

И прибавил:

– Я вместе с ней ездил в Париж, чтобы купить эскизы Диора, Шанель, «Клоэ». Мама поступала очень мудро: она покупала всего понемножку, а потом создавала по нескольку вариантов каждой модели, по-своему переосмысливая некоторые детали для каждого конкретного клиента.

Однако в 1968 году мир создания и продажи одежды превратился в миксер всяческих новшеств: и в общении людей, и в мыслях, во всем понемногу. Можно сказать, что в определенном смысле для Джанни и для мамы в 1968 году наступила революция в prêt-à-porter, готовом платье.

Глагол «одеваться» теперь уже не использовали в том значении, какое он имел когда-то. Теперь ему придавали новое значение, гораздо менее практико-функциональное и гораздо более символическое. Джанни изучил эти изменения и разработал их с такой глубиной, что они стали неотъемлемой частью его творчества.

Он стал первым и непревзойденным оптовиком бутика ELLE: это была его «школа стиля», счастливый момент для того, чтобы поездить по миру и узнать много нового. Календарь его показов в те годы был гораздо менее насыщен, чем сегодня: Париж, Питти