Автобиография одной итальянской семьи - Санто Версаче
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Неудивительно, что лишь немногие из европейских журналистов утруждали себя поездкой в Италию, чтобы посетить наши показы. Да нас и на географической карте моды не было. Исключение составляла только Эбе Дорси, которая не пропускала ни одной встречи во Флоренции в Питти[27]. С шестидесятых годов до самой своей смерти в 1987-м она была самым уважаемым редактором страниц моды в «Нью-Йорк трибьюн». Ее побаивались. Ей нравилось открывать молодых стилистов, на новизну, достойную внимания, у нее был нюх. Именно в Питти она впервые заметила работу Джанни для одной из фирм, с которой сотрудничала. Она попросила, чтобы их представили друг другу, и написала: «Я познакомилась с одним робким черноволосым юношей из Калабрии. Думаю, что с ним родится итальянская мода».
Тем временем Джанни переехал с территории принцессы Клотильды сначала на виа делла Спига, а потом на виа Мелегари, этот изумительный переулок между виа Моцарт и садами Палаццо Сербеллони. Именно здесь, на виа Мелегари, мы начали задумываться о том, что пришло время для взлета. По разным причинам. Первой было то, что Джанни испытывал страстное желание делать эскизы одежды, которые могли бы представить его самого, и не сообразовывать свои работы с требованиями других фирм. Он хотел работать на себя.
Имя Джанни обрело известность в мире людей, увлеченных работой. Биография молодого стилиста, сына портнихи, оказалась, как сказали бы сейчас, вполне пригодной для доброжелательного рассказа. Группа от итальянского филиала журнала «Вог» приехала в Реджо-Калабрию, чтобы сфотографировать нашу семью всю целиком. Фотографом был Альфа Кастальди, его сопровождала жена Анна Пьяджи, редактор журнала, женщина странная и эксцентричная. Чужаки, приехавшие к нам с севера, сразу же были замечены в городе. Фоном для фотографии мы выбрали виллу барона Мантики. Снимки получились зрелищные, на них мы все вместе, включая тетушку Нору и маму, которая была еще с нами.
Все это происходило в 1977 году, ставшем годом решительного поворота, годом, когда даже я уехал в Милан. С благословения мамы я оставил своих клиентов на попечение Кармело и покинул Реджо-Калабрию. Сказать по правде, это было больше чем благословение. Маме очень хотелось, чтобы я был рядом с Джанни, она чувствовала, что именно это сейчас и нужно больше всего. Она знала нас обоих как облупленных. Отец встретил мамину идею без энтузиазма и ворчал: «Ну, чего ты хочешь этим добиться?»
А я о другом выборе даже не думал.
И не так уж меня и привлекали мода или Милан. Если бы надо было помочь Джанни открыть сеть кафе-мороженых на Северном полюсе, я бы взялся за это с такой же готовностью.
Когда я взял курс на Милан, то не знал, что со мной будет, и не представлял себе, насколько изменится моя жизнь вдали от теплой, разноцветной Калабрии, от моих южных краев. Я рассчитывал на вдохновение и решимость Джанни.
Я нашел дом на виа Чезаре Бальбо, квартиру архитектора Джиджи Скальотти, нашего старого знакомого, который помог нам открыть наш первый магазин в Реджо. Мне было тридцать два года, я еще не был помолвлен и представлял собой некую многосубъектную собственность: вокруг меня вертелось множество девушек. Короче, я был свободен и готов начать новую жизнь в профессиональном сообществе, о котором пока мало знал.
Не так уж меня и привлекали мода или Милан. Но если бы надо было помочь Джанни продавать мороженое на Северном полюсе, я бы взялся за это с такой же готовностью.
Нельзя упускать из виду, что собой представляла индустрия одежды в то время. С точки зрения обычаев и нравов она находилась в переходном периоде. Если многие женщины заказывали себе платья у портних, нередко копируя модели парижских кутюрье, то молодежь занимала непримиримую позицию по поводу такого положения дел и в одежде отчаянно искала выражение своей идентичности. В знак протеста они устремлялись либо в магазины секонд-хенд, либо в места типа «Фьоруччи»[28]. В те времена большинство людей скорее были «прикрыты», чем «одеты» или «принаряжены», учитывая все значения и рассуждения, какими руководствовались при выборе пальто или рубашки. Рынок для любителей готового платья сократился. Имена стилистов, которые быстро сравняются в известности с кино– или поп-звездами, не были известны за пределами модной «тусовки».
Среди ключевых фигур миланской моды выделялись три человека, руководившие обществом с названием «ФТМ». Эта аббревиатура объединяла фамилии Альдо Ферранте, Джанни Тозитти и Джиджи Монти[29]. Офис общества располагался на виа делла Спига, 48. Ферранте начинал в 1960 году как представитель фирмы Krizia во всей Южной Италии. В 1967 году он объединился с остальными двумя, и их выставочные залы были сосредоточены на распространении наиболее заметных брендов: Missoni, Montedoro, De Parisini, Caumont, Cerruti и Callaghan, плюс брендов нескольких французских модных домов. В 1970 году их посетила идея координировать под эгидой Вальтера Альбини[30] все свои коллекции. Их первый коллективный показ состоялся в Милане, в Circolo del Giardino, и включал в себя фирмы Basile, Misterxox, Callaghan, Escargot и Diamant’s. Это было всего лишь вступление, предвестие того, что произойдет потом. Krizia и Missoni первыми покинут Флоренцию и начнут показы в Милане, а за ними потянутся и остальные.
Через три года после этого пророческого показа гениальный, но слишком темпераментный Альбини отделился от всех. Ему хотелось создать свою собственную линию под своим собственным именем.
Трио «ФТМ» пришлось принять меры предосторожности. Они нуждались в молодых стилистах, с помощью которых можно было бы вернуть Альбини к руководству сразу несколькими линиями. Для фирмы «Каллаган», принадлежащей Паоло Греппи, в качестве стилиста сразу предложили Джанни, уже известного своими работами в «Цветах Флоренции». После «Каллагана» пришло предложение сотрудничества от решительного тандема Дженни де Арнальдо и Донателлы Джиромбелли[31]. Фирма из Анконы уже получила известность и сделала себе имя на производстве элегантных шляп для торжественных случаев. Первая серия эскизов, сделанных Джанни для этой фирмы, имела шумный успех, хотя публика, для которой делались эскизы, была в достаточной мере консервативна. Но Джанни сумел переманить ее на свою сторону, сломав
