Шанс - Ирина Леонтьева

– Что, ещё одна? Мы на прошлой с детьми были, им очень понравилось! Я, как увидела имя, Куликов Никита, так стразу догадалась, что это ты. Ты всегда на нашем потоке самым талантливым был. Мои от твоего «Перунова капища» в неописуемый восторг пришли. И «Витязь» их впечатлил. Они потом замучили меня просьбами славянских былин им почитать.

Никита улыбнулся самыми краешками губ и серьёзно кивнул:

– Спасибо. Мне особенно приятно, что вам именно эти две картины понравились. А в облике витязя я, честно признаюсь, своего любимого нарисовал.

Выражение лица собеседницы изменилось, из восторженного превратившись в серьёзное.

– А с личной жизнью у тебя как? Я помню ту некрасивую историю, только конца не знаю – в роддом загремела. А ты потом ушёл из Академии…

Никита взял в руки кисти и принялся их перебирать. Однокурсница смотрела испытующе прямо в глаза и ждала ответа. Наконец, тот поднял взгляд:

– Он простил меня. У нас всё хорошо.

Галя явно вздохнула с облегчением, а Никиту вдруг прорвало:

– Этот день был самым счастливым днём в моей жизни. Ощущение чуда, которое посетило меня, не отпускает до сих пор. Каждый новый день, просыпаясь, я ощущаю – какое это счастье, любить Олега и знать, что он тоже любит меня. Иметь возможность целовать его… И чувство это, несмотря на прошедшие годы, всё ещё необычайно остро.

Он молчал несколько минут, собираясь с мыслями, а затем продолжил:

– Я потому тебе это всё сейчас рассказываю, что ты одна тогда пыталась меня остановить. Остальные только подзуживали: «Давай, молодец, настоящий мужик, раз трахаешь всех подряд. Так и надо, нечего верность хранить старому козлу, словно весталка древнеримская. Молодость только один раз даётся».

Галю передёрнуло.

– Я помню это всё. Это было отвратительно. Ты только пойми – никто не желал тебе счастья, ты ведь был гей. То есть, и сейчас тоже остался. Ну, ты понял меня… И ты не мог им противостоять – был слишком наивен и думал о людях лучше, чем они того заслуживают.

– Я просто был мудаком, извини за грубое слово.

Никита скривился от прострелившей где-то за грудиной боли, на лице отразилась печать страдания. Мысль о том, что он тогда чуть не потерял того единственного, кто имел для него значение, вновь повергла в ужас. На висках выступили бисеринки пота.

– Но ведь он тебя всё же простил?

– И за это я не устану благодарить всех богов, какие есть.

Вдруг в кармане Никиты заверещал телефон. Он бросил на старую знакомую извиняющийся взгляд и поспешил снять трубку.

– Олежка?

Лицо Никиты осветилось безудержной радостью.

– Никита, с тобой всё в порядке?

Голос любимого казался встревоженным.

– Да, а что случилось?

На секунду Олег замялся.

– Сам не знаю, – ответил, наконец, он. – Словно что-то в сердце толкнуло. Внезапно вспомнилась та история, когда мы чуть не расстались, и я понял, что обязательно должен тебе позвонить.

Физиономия Никиты стал откровенно счастливой.

– Ты даже представить себе не можешь, что для меня значит этот звонок. Я тут повстречал однокурсницу, знакомую по Академии. Разговорились, в том числе о том случае. Мне так плохо стало. И вдруг ты звонишь. Родной…

Олег едва слышно вздохнул и украдкой посмотрел на часы. После целого дня, проведённого за столом переговоров, спина уже просто отваливалась. Хотелось прийти домой, приготовить глинтвейн и, устроившись в кресле перед камином, просто отдохнуть, никуда не спеша. Но пока об этом не приходилось и мечтать, и когда закончится этот вечер, он себе представлял с трудом.

– Я всё понимаю, – говорил Олег, остановив Виталика, заместителя шефа, в коридоре. – Но почему в ночной клуб и почему я?

Собеседник нетерпеливо передёрнул плечами.

– Ты думаешь, это мне нравится? – огрызнулся он. – У меня, между прочим, сегодня у дочки день рождения, а я тут торчу, разговоры разговариваю. – Перевёл на Олега усталый взгляд. – Олежка, это наша с тобой работа. Так надо.

Олег промолчал. Опустив плечи, сунул руки в карманы и подошёл к окну. Над городом нависало низкое, пасмурное небо. Ни единого просвета не было видно в этой тяжёлой массе туч. Моросил мелкий, непрекращающийся дождь.

Олег поёжился.

«Уже третий день», – подумал он.

Почему он так сегодня разволновался, он и сам не знал. Хотелось бросить всё и бежать домой. Хотелось найти Никиту и посмотреть в его глаза. Да хотя бы просто убедиться, что он дома.

«Снять трубку и позвонить? – подумал Олег. Достал телефон и, повертев в пальцах, снова убрал. – А что это даст? Даже если… что ему стоит мне солгать?»

В стекло ударилась особенно крупная капля дождя. Задержавшись на пару мгновений, неспеша заскользила вниз. В груди у Олега сжалось.

Когда между ними пробежала кошка, когда он перестал верить Никите, он не заметил. Вначале ему казалось, что всё хорошо. Ну да, он не мог уделять любимому столько времени, сколько тому хотелось – работа отнимала очень много сил. Но он всегда считал, что его возлюбленный всё понимает. Да и сам Никита тоже не сидел без дела – в свои двадцать два года он учился в Художественной Академии и днём ходил на занятия, вечерами же много рисовал на пленэре. А потом Олег стал замечать, что у Никиты начали появляться какие-то друзья. Люди, с которыми тот Олега знакомить не хотел.

– Зачем? – улыбался Никита и пожимал плечами. – Ты ведь всё равно постоянно на работе и в нашей компании бывать не сможешь.

Потом начали появляться подарки. Просто так, без повода, без каких-либо видимых причин. Вроде бы пустяки, но Олег понимал, что в груди у него просыпается ревность. Частые отлучки по вечерам, в те часы, которые раньше принадлежали только им. Дерзкий блеск серых с золотыми вкраплениями глаз и по возвращении какая-то новая, вызывающая улыбка. Частый смех под окном…

– Ты меня уже не любишь? – спрашивал Олег, перебирая пальцами короткие темно-русые волосы Никиты. – Если нет, то скажи мне – я не буду удерживать тебя насильно. Я отпущу.

Никита поднимал голову от его груди и, заглянув в глаза, говорил тихо:

– Нет, Олег, не отпускай, прошу. Не делай этого. – И, поцеловав в плечо, горячо шептал: – Я люблю тебя!

«Тогда что с тобой происходит?» – размышлял Олег.

Он верил в то, что любимый в такие моменты был с ним искренен, но наутро всё начиналось сначала. Снова Никита уходил куда-то, вновь отказывался пускать его, Олега, в свою вечернюю жизнь. Снова смех под окном… пару раз Олегу показалось, что он видит Никиту целующимся с кем-то.

– Зачем ты это делаешь? – спрашивал он.

Никита молчал.

– Скажи, у тебя были ещё мальчики на содержании кроме меня? – спросил он как-то.

Олег вздрогнул. Подошёл к Никите и, взяв ладонями его лицо, посмотрел пристально:

– Что дало тебе повод думать так обо мне? – спросил он. Никита нетерпеливо тряхнул головой. Олег отпустил. – Я люблю тебя.

Парень промолчал. Постоял минуту и, так ничего и не сказав, вышел вон из квартиры.

А Олег всё стоял и смотрел на закрытую входную дверь. И ощущение неотвратимости скорого конца сдавило горло…

Вечер только начинался. Посетители постепенно подтягивались и почти все столики уже были заняты. Гости в ожидании обещанного им шоу всё чаще и чаще оглядывались на сцену.

Шеф поглядел на обоих сидящих рядом подчинённых и сказал наконец:

– Одного из вас я могу отпустить.

Взгляды двух коллег пересеклись.

– Иди, Виталь, – вздохнул Олег. – Тебя дочка ждёт.

Тот посмотрел на него с благодарностью.

– Спасибо тебе, Олежка.

И, резко поднявшись, покинул их компанию.

А музыка грохотала всё громче и громче. По залу метались всполохи огней. Смех вокруг делался всё развязнее, становясь непристойным.

– Ты как, сегодня с нами или тебя ждёт папочка? – услышал Олег чей-то голос совсем рядом. Несколько человек в ответ на фразу загоготали.

И вдруг ему словно ножом по сердцу резанули – он узнал голос отвечавшего:

– Ничего, подождёт. Я с вами, ребята.

Никита.

Захотелось встать и… то ли закричать, то ли ударить его за эти слова.

Шеф бросил на Олега быстрый взгляд и крепко сжал на несколько мгновений локоть подчинённого. Посмотрел с сочувствием. Олег отвернулся.

«Ну да, – подумалось ему, – он же встречался с ним на моём дне рождения».

– Тебе не надо домой? – спросил Владимир Сергеевич.

Повисло тягостное молчание.

– Зачем? – вздохнул Олег тихо.

Вечер продолжался.

При других обстоятельствах он давно бы уже ушёл – в его присутствии больше не было необходимости. Но он просто не мог уйти, не узнав, чем закончится этот вечер. Как далеко Никита готов зайти?