Ловушка для Бесси - Лариса Капицына

– Месяц назад он написал мне письмо и передал его через своего подчиненного. Он писал, что безумно влюблен в меня и что, если я не соглашусь встретиться с ним, то он… покончит с собой. Это было очень странное письмо. Он писал, что я снюсь ему каждую ночь и… там были такие слова, которые я не могу тебе пересказать. Он думал обо мне день и ночь, и эти мысли сводили его с ума. Помнишь, одно время он так похудел и осунулся, что все подумали, будто он снова заболел? Я прочла это письмо и уже не могла отказать ему. Я согласилась с ним встретиться, как только он получит увольнительную. А ты знаешь, как мне нелегко выкроить время вечером. Отец мне шагу не дает ступить без разрешения. Только и делает, что выспрашивает, куда я пошла, и когда вернусь. Но я как-то ухитрилась, сказала, что мне надо подменить одну девушку в госпитале.

Джули перемежала свою речь горькими вздохами и изредка поднимала на Элис прозрачные голубые глаза, чтобы убедиться, что Элис ее не осуждает.

– Ну вот. Мы несколько раз погуляли по городу. А потом он сказал, что снял номер в гостинице и хочет, чтобы я пришла к нему. «Что толку ходить по улицам, – сказал он. – Ведь я даже не могу дотронуться до вас.» И я… пришла к нему в номер. Я не стану говорить тебе всех подробностей, скажу только, что это было лучшее, что случилось со мной за всю мою жизнь! – глаза у Джули сверкнули и в голосе слышалась такая убежденность, что Элис поверила ей сразу. Разве сама она не делает теперь этого каждый вечер? Разве она могла осуждать эту девушку? Только видимо, Джули зашла слишком далеко, и теперь ей придется расплачиваться за свое короткое счастье.

Джули сидела на стуле и нервно теребила тонкими нежными пальцами кусочек бинта. Это было ее всегдашней привычкой – теребить что-нибудь в руках в минуты волнения.

– Я не знаю почему, но я пропустила срок, и у меня болит голова, и вот видишь, меня постоянно мутит. Как ты думаешь, – с надеждой спросила она, доверительно коснувшись руки своей подруги. – это ведь не беременность? Я хочу сказать, ведь не обязательно это может означать беременность?

– А раньше такое бывало? – Элис ужасно хотелось сказать ей что-нибудь ободряющее, но не знала, за что зацепиться.

Джули покачала головой. Подбородок у нее задрожал, и глаза снова наполнились слезами.

– Успокойся, Джули, – Элис погладила ее по руке. – Пожалуйста, не плачь! Может, ты действительно паникуешь. Я слышала, такое бывает…

Пока Джули рыдала у нее на плече, и ее худенькие плечи сотрясались, Элис решила высказаться напрямую:

– Слушай, Джули, беременна ты или нет, но тебе просто необходимо поговорить с капитаном. Почему бы и ему не поволноваться немножко? Он ведь тоже имеет к этому отношение. Может быть, он обрадуется и сделает тебе предложение? Только не говори мне, что не хочешь выйти за него.

Джули взглянула на нее таким отчаянным взглядом, что у Элис дрогнуло сердце.

– Я бы пошла за ним на край света, позови он меня только! Вся беда в том, что он охладел ко мне. Я приходила к нему пять или шесть раз. И в последнюю нашу встречу он сказал, что больше не хочет меня видеть.

– О, Джули! Но почему?

– Не знаю. Должно быть, я надоела ему

– Все равно, – Элис упрямо тряхнула головой. В ней иногда брал верх характер отца. – Ты должна сказать ему. Не может же он жить дальше, как ни в чем не бывало?

Но Джули тоже была упрямой и посмотрела на нее гневно сверкнув глазами.

– Я не стану ему навязываться! Не хочу, чтобы он женился на мне только потому, что я забеременела. Я сама пошла к нему, сама захотела… этого.

– Знаешь, Джули, гордость в твоем положении – последнее дело. Слишком много унижений придется тебе пережить, если опасения подтвердятся, и ты останешься одна, с ребенком на руках. Подумай об этом, прошу тебя. Хочешь, я поговорю с ним? Ты ведь даже не знаешь как он отнесется к этой новости. Может, воспримет ее с радостью… – в последнее, впрочем, Элис и сама верила с трудом.

– Ты думаешь, нужно с ним поговорить? – робко спросила Джулия. Она была в смятении. Боялась сказать ему и не сказать. – Правда, Элис. Если бы ты могла намекнуть ему, может быть… Только я не стану говорить с ним. У меня просто не хватит духу.

Не откладывая в долгий ящик, Элис разыскала капитана и вывела его на улицу, чтобы поговорить. Он пребывал в отличном настроении, от его любовных томлений не осталось и следа. Капитан был бодр, весел и почти здоров, только старательно прикрывал курткой заживающее плечо.

Выслушав Элис, Майлз повел себя омерзительно. Он напрочь открестился и от Джули и от ребенка. У него нет намерения жениться в ближайшее время. А если мисс Стайлз прижила от кого-то ребенка, то пусть не рассчитывает свалить все на него. Он никогда не женится на такой женщине, распущенной и легкодоступной. И он добавил такое слово по поводу мисс Стайлз, что Элис предпочла как можно скорее пропустить его мимо ушей.

– Какой же вы негодяй, капитан! – от гнева у нее полыхали щеки.

Но Майлз не рассердился, а посмотрел на нее с восхищением. Он прижал Элис к стене, и нагло улыбаясь, сказал:

– А вы – просто прелесть! Я давно вас приметил. Вы гораздо красивее вашей подруги. Почему бы нам не прогуляться по городу сегодня вечером? Я скоро уезжаю, и мне было бы приятно провести с вами выходные.

– Держитесь от меня подальше. – тихо сказала Элис и пообещала. – Если вы и дальше будете вести себя также мерзко, я пожалуюсь полковнику Дэвидсону. Я подниму шум и устрою скандал. Ну как, я все еще прелесть? Или ваш пыл немного поостыл?

Гаденькая улыбка сползла с лица капитана. Он уважал полковника, а полковник не любил скандалов. Майлз не испугался, но перестал вести себя так нахально. Он неохотно выпустил Элис и сказал напоследок:

– Передайте вашей подруге, что я ее знать не хочу. Она слишком распущенная. Надо уметь обуздывать свой темперамент. – Капитан усмехнулся, и слегка морщась (к вечеру у него начинало ныть плечо), скрылся за дверью. Он посчитал разговор оконченным.

Элис ничего не сказала Джули о его поведении и о тех грубых словах, которые он себе позволил. Она лишь сообщила ей, что на капитана нет никакой надежды, и нужно придумать, что делать дальше. Но внимательно выслушав ее, Джули вдруг потеряла всякий интерес к разговору. Лицо ее стало равнодушным и вялым.

– Все кончено, Элис. Я его потеряла. Остальное меня мало волнует.

– Что же ты станешь делать? – Подожду еще пару недель и скажу все дома.

– Джули! – окликнула ее Элис. – Ты ведь не сделаешь ничего… необдуманного?

– Ты хочешь спросить, не покончу ли я с собой? – горько усмехнулась Джули. – Не бойся. Для этого мне не хватит решимости. Хотя это был бы самый лучший выход…

Через пару недель Джулия не пришла в госпиталь, и доктору Келли пришлось спешно искать ей замену.

Элис навестила ее лишь однажды. Она часто проходила мимо дома Джулии и знала, где та живет. Протягивая руку к звонку, Элис немного волновалась. Если родители Джули все узнали, то вряд ли они разрешат им поговорить. Но ей повезло, и дверь открыла сама Джулия. Она не выказала радости и сказала с досадой:

– А, это ты! Подожди здесь. Я только накину что-нибудь и выйду к тебе.

Джули вышла через минуту, такая же тоненькая и изящная как всегда. Только ее светлые волосы были теперь аккуратно забраны в тяжелый узел. В простеньком, очевидно домашнем, платье и шерстяном платке, в который она зябко кутала свои худенькие плечи, Джулия выглядела как подросток, и не верилось, что эта хрупкая девочка скоро сама станет матерью.

– Сядем тут. – она указала на скамейку возле палисадника. – Дальше я не пойду.

Они присели, и Элис поймала себя на мысли, что не знает как начать разговор.

– Ты не ходишь на работу…

– Отец запретил мне посещать госпиталь. – Джули сорвала веточку дерева и теперь отщипывала листочки. Тонкие, белые пальцы дрожали.

– Ты, видимо, сообщила им все как есть?

– Да. Теперь я сижу дома и никуда не выхожу. Они решают, что со мной делать. Наверное, отправят меня к тетке в Америку, в Брайтон. А там скажут, что я была замужем, но мой муж погиб.

– Джули! – Элис ободряюще потрепала ее по руке. – Может, это не так уж и плохо? Там ты сможешь начать новую жизнь, с чистого листа, понимаешь?

Джули усмехнулась и обреченно покачала головой.

– Знала бы ты мою тетку! Она еще хуже, чем отец. Будет следить за мной, как за преступницей и изводить меня презрением и нравоучениями. Она старая дева и ненавидит… распутниц, вроде меня.

Дверь распахнулась, и в проеме показалось недовольное женское лицо.

– Джули! Кто там? С кем ты разговариваешь? – голос был полон недоверия.

– Это Элис Барнхем, мама. Я тебе говорила, мы вместе работали в госпитале. Она пришла навестить меня.