Наследник - Марк Арен

Они расставили шары пирамидой, и Александров лихо ее разбил. Генерал обошел стол с кием на плече, высматривая подходящую цель.

– Мы, в общем, ненадолго, – сказал Алексеев. – Согласуем действия. Круглый стол отменяется, вы уже в курсе?

Деев налег животом на стол, целясь в пару у дальней лузы. Ударил. Мимо.

– Хотелось бы обсудить последние новости, – выбирая шар, сказал Александров. – На остров, где жил известный вам Вертер, напали командос.

– Мне наплевать, – безразличным тоном ответил Деев и, кивнув на стоящий у борта шар, продолжил: – Вот хороший свояк, чего же не бьете?

– Не люблю свояков и подстав, – сказал Александров и мощным дуплетом загнал «чужого» в центральную лузу. Деев, крякнув, почесал затылок.

– И все же, – продолжил партнер, – две попытки убийства Вертера после знакомства с вами наводят на размышления.

– А почему две? – поинтересовался Деев. – Впрочем, я это спрашиваю из праздного любопытства.

– Конечно, из праздного, – согласился подошедший к столу Алексеев и, улыбаясь, продолжил: – Из такого же праздного любопытства, которым, наверное, руководствовались двое наемных убийц в Париже, пытавшихся проткнуть Вертера шпагами, чтобы поближе ознакомиться с его внутренностями.

Генерала охватила веселая злость, как перед дракой. Чего эти колбасятся? Они не «перепутали», нет? Часом не забыли, с кем бодаются?! Рассмеявшись, он подошел к столу, где в коробке стояли еще три бутылки. Откупорив бутылку и наполнив бокал, он жадно осушил его и вытер рот рукавом «афганки».

– Константин Георгиевич, дорогой вы наш, – сказал Александров, вставив кий в гнездо возле стола. – Нам непонятны ваши мотивы. До сих пор мы вроде понимали друг друга. Но в последнее время вы совершаете, на наш взгляд, необдуманные поступки.

Деев оглянулся, хотел было позвать прапорщика, но вспомнил, что во время таких визитов в доме никто не остается. Да и вокруг дома тоже. Пришлось ему самому достать два бокала из бара и наполнить их пивом:

– Угощайтесь, господа. Пиво – это яркое доказательство тому, что Бог есть, что он нас любит и хочет, чтобы мы были счастливы.

– Спасибо. – Александров сделал глоток и, причмокнув, сказал: – Нормально.

А Алексеев, скосив на этикетку глаза, скривился и пива даже не пригубил, и это задело Деева. Но когда тот заговорил, обида переросла в ненависть.

– Вы не обижайтесь, если мы строим вполне логичные предположения. Ведь нельзя обижаться на логику, верно? Будем откровенны. Вы дважды попытались устранить этого человека. Неудачно. Разве не логично предположить, зная ваше упорство, что вы будете повторять свои попытки, пока не добьетесь цели?

– Да, я упрямый! – заорал генерал. – Но не осел! С чего вы взяли, что, всем этим стоит Деев?!

– Ну как же «с чего»? – усмехнулся Александров. – Помилуйте, Константин Георгиевич, мы же вас знаем. Каждый раз, когда вас постигает какая-то неудача, вы реагируете одинаково. Имея склонность к нашей русской известной слабости, на несколько дней выпадаете из работы. Седьмого числа перебили с десяток ваших людей. Восьмого вы уединились, как обычно в таких случаях. Какие мы должны были сделать выводы?

– Вы сделали неправильные выводы. – Генерал обмяк. Он махнул рукой и тяжело опустился в кресло. – Ну и что? Напился! Но не поэтому. Не понять вам русской души. И вообще, ищите себе другого кандидата. Я больше не хочу быть президентом.

– Ваше здоровье! – Александров посмотрел на генерала сквозь бокал, выпил до дна, скривив губы в вежливой улыбке, сказал: – Всего хорошего! – и направился к вертолету. Сделав прощальный жест рукой, за ним не спеша пошел Алексеев.

– Эй, Алексеев! Или, как вас там, Александров, – вдруг крикнул вдогонку Деев. Консультанты обернулись.

– Кривить губы еще не значит улыбаться! Точно так же, как раздвигать ноги – не означает любить, – склонив голову набок и щурясь на свет сквозь бокал, сказал генерал. Консультанты молча переглянулись и, повернувшись, зашагали прочь.

Генерал остался сидеть в кресле. Он слышал, как заурчал вертолет. Видел, как закачались макушки сосен, когда машина поднялась над поляной. Потом все стихло.

Генерал Деев устало прикрыл глаза. У него за спиной вдруг скрипнула дверь. Генерал оглянулся.

– Кузьмич? – протянул он удивленно, – Ты че пришел? Я вроде не звал…

* * *

Здесь, на острове, время текло как-то по-особенному. Кате было даже невдомек, что год уже подходит к концу Закаты сменялись рассветами, текла вода из источника, шумели волны за стеной ее кельи. Менялся только сад, за которым она ухаживала. К концу ноября он украсился разноцветьем осенних красок. Пронзительно острый запах мандариновой листвы кружил голову. А на голых ветках старой хурмы яркими огнями горели в вышине недоступные плоды. Нина иногда пыталась их сбросить, забравшись повыше и тряся ветку. Но Кате ни разу не удалось поймать упавшую хурму в растянутый платок. Все мимо и вдребезги.

Она решила принять постриг и остаться в монастыре. Уже был выбран день под Рождество, когда это должно было свершиться. Конечно, она думала об оставшихся «на материке» родителях. Хорошо у отца вся жизнь занята государственными делами, но ведь у мамы нет иных забот, кроме семьи. Кто сейчас рядом с ней? Дарья, покидающая мастерскую только ради светских развлечений? Что остается маме? С горькой завистью выслушивать рассказы подруг о подрастающих внуках? Но что поделать. У всех свой крест, своя судьба…

В конце ноября после долгих согласований и переговоров, после мимолетных, а затем и более продолжительных встреч Михаил Романов получил приглашение посетить родовое имение принцессы Анны Берштальтской.

Принцесса Анна к тому времени уже училась в Геттингенском университете. Внешне она мало чем выделялась из своих однокурсниц. Разве что была самой тихой и спокойной из них. «Заторможенная какая-то, – так охарактеризовал бы ее Андрей и посоветовал бы Михаилу: – Ты ее больше спортом нагружай. Физподготовка – это все. Ничто так не сближает мужа и жену, как совместные тренировки. Особенно в силовых единоборствах».

Но она еще не стала женой, не была и невестой. Пока Анна была только лишь знакомой девушкой. Не слишком красивой, но милой. И главное – с безупречным прошлым.

В конце декабря Михаил должен был отправиться к ней в Геттинген, чтобы оттуда отбыть к ее родителям в альпийский замок и встретить с ними Рождество. В день отлета вся Центральная и Северная Европа была накрыта циклоном. Буря придавила к земле всю авиацию, остановила автобусы и грузовые трейлеры, из-за снежных заносов перестали ходить даже поезда и, ожидая у моря погоды, Михаил с безучастным видом сидел в аэропорту Барселоны. Сидящий рядом Борис Борисович с равнодушным видом листал попавший в руки журнал.

– И, в конце концов, это ни к чему не обязывает. Обычный визит вежливости, –