Балаустион - Сергей Конарев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А как же Мыш? — спросил Критий перед тем, как ступить в затхлую темноту.
— И верно, — почесал ухо Орест. — Биант, оставайся в коридоре караулить. Предупредишь нас, если что.
— Есть, — сразу поскучнел здоровяк. Было видно, что ему страсть как не хотелось коротать время в коридоре, в то время как его товарищи будут выведывать тайны врагов-ахейцев.
Орест и Критий вошли в темные недра кладовой, стараясь двигаться предельно осторожно, чтобы не свалить какой-нибудь кувшин. Звуки беседы стали слышнее и доносились почему-то сверху. Когда глаза привыкли к темноте, Критий разглядел в потолке квадрат люка — угольно-черный на темном — и ведущую к нему деревянную лестницу. Да и помещение, в котором они оказались, вовсе не было кладовой, здесь не было ни амфор, ни бочонков, ни полок вдоль совершенно голых стен.
— Наверх? — спросил Критий у декадарха, почему-то перейдя на шепот.
Орест молча шагнул к лестнице и вскарабкался по ней наверх. Критий последовал за ним. Мальчишки оказались в душном низком чуланчике, единственным предметом в котором оказалась невысокая скамейка, стоящая у левой стены помещения. Обследовав стену внимательнее, «волчата» обнаружили нехитрые заслонки. Орест решительной рукой повернул одну из них, и в стене обнаружилось отверстие, в которое ворвались свет и громкий звук голосов. Потрясенные, друзья переглянулись. Не нужно было иметь семи пядей во лбу, чтобы догадаться, где они оказались, и что это за комнатка. Не сговариваясь, ученики агелы, превратившиеся в шпионов, приникли к глазкам.
Отверстия выходили под потолком ярко освещенной гостевой комнаты, в которой за столами, уставленными блюдами с разнообразнейшей едой, возлежали полдюжины человек. Старшим среди них, судя по всему, являлся мощнотелый муж с завитой мелкими колечками бородой, обрамлявшей грубо вылепленное красное лицо.
— Так ты считаешь, уважаемый Мелеагр, что вопрос переговоров может вызвать противостояние с кем-то из ваших спартанских магистратов? — обращался в это время краснолицый к возлежавшему по правую руку от него холеному мужчине лет тридцати восьми, с тщательно уложенными волосами и белыми, ухоженными, почти женскими руками.
Женоподобный Мелеагр отвечал, и голос, уверенный и твердый, разительно не соответствовал его слащавому облику.
— Думаю, что так, господин Эфиальт. — Мальчишки в тайной комнатке переглянулись: Эфиальтом, как они знали от Галиарта, звали предводителя ахейцев, покои которого они и собирались обыскать. — Наибольшее сопротивление вы встретите, скорее всего, со стороны наварха Каллиброта, имеющего немалый доход от рейдов своих судов, базирующихся на Закинфе.
— Правильнее было бы назвать их пиратскими налетами, — запальчиво вставил один из присутствующих.
— Соглашусь с этим определением, — кивнул Мелеагр. — Наварху нет дела до государственных интересов, до неудобств, каковые проистекают от данного положения вещей. Он человек достаточно ограниченный, и блюдет исключительно личную выгоду.
— Значит ли это, что предложи кто-нибудь наварху некие… материальные блага, взамен того, что он имеет с этих налетов, он мог бы отступиться от столь непримиримой позиции? — Эфиальт смотрел собеседнику прямо в глаза.
— Несомненно, — взмахнул тонкой кистью Мелеагр. — Клянусь Аресом-покровителем, позиция наварха будет целиком зависеть как раз от материальности и, главное, объема этих самых благ. Кроме того, различные препоны, скорее всего формального характера, могут чинить эфор Фебид и кое-кто из геронтов из числа тех, кто вас, ахейцев, недолюбливает. Только лишь из желания потрафить немного своим чувствам.
— Приятно осознавать, что ты, уважаемый Мелеагр, к подобным людям не относишься, — ровно сказал курчавобородый Эфиальт.
— Приятно сознавать, что ты так считаешь, — легкая улыбка коснулась тонких губ Мелеагра. — На самом деле вопрос лишь в моих принципах: я — деловой человек, и не позволяю себе путать личные пристрастия с делом и тем более — с политикой.
— Извини, что спрашиваю, но очень любопытно узнать, почему ты, достойный Мелеагр, при твоем уме и других неординарных качествах не занимаешь никакой официальной магистратуры, довольствуясь лишь ролью доверенного лица эфора Анталкида? — спросил самый молодой из присутствующих ахейцев, по-видимому, один из военных советников.
— Ответ прост: обычно те, кто лучше всех умеет работать, лучше всех умеет и не работать, — удовольствовавшись смешком, облетевшим сотрапезников, Мелеагр продолжал: — А если серьезно, я — потомственный спартанский гражданин, но получил образование и рос в Александрии, куда отправил меня отец. Я не выношу военных упражнений, которым так привержены мои земляки, я не воспитывался по агоге, и являюсь одним из немногих спартанцев, не носящих на спине шрамов после дикой порки на алтаре Ортии. Вследствие этого я никогда не служил в армии, и не имею права занимать никаких постов в родном полисе. И, честно сказать, не сильно жалею об этом, — Мелеагр с улыбкой поднял свою белую руку. — Я — не воин, это очевидно, и не моя вина, что боги сотворили меня таким, каков я есть. И еще я ничуть не тягощусь ролью, как вы изволили выразиться, доверенного лица господина эфора Анталкида, моего покровителя и друга. Надеюсь, тему можно считать исчерпанной, и предлагаю вернуться к нашему разговору.
Ахейцы жестами и возгласами выразили согласие.
— Как бы ни обстояли дела, нет никакого сомнения в том, что вопрос о взаимной ликвидации морских баз Закинфа и Киферы будет решен. Совсем по-другому обстоит дело с тайной миссией переговоров.
— Выражайся яснее, любезный Мелеагр, — попросил Эфиальт, жестом запрещая рабу подливать ему в кубок вино. — Мы ведь договорились о полной откровенности….
— Как тебе будет угодно, стратег, — пожал худыми плечами Мелеагр. — Я говорю о вопросе вступления Спарты в Ахейский союз, который будет поднят нашим высоким гостем-консуляром. Боюсь, эта проблема окажется куда как более сложной….
Ахейцы обменялись смущенными взглядами. Похоже, большинство присутствующих были огорошены такой осведомленностью их спартанского собеседника, всерьез полагая, что тайная миссия действительно является тайной.
— Как ты считаешь, может она разрешиться тем же способом, что и затруднения с навархом Каллибротом? — помолчав, осторожно спросил Эфиальт.
Критий, не в силах сдерживаться, затряс Ореста за плечо. Тот оторвался от глазка, с досадой посмотрел на него.
— Ты слышал, командир, что они говорят о навархе? — горячо зашептал Критий в ухо товарищу.
— Ну и что? — дернул плечом младший сын Павсания.
— Как «что»? Ведь этот Каллиброт — отец Галиарта, который нас сюда послал, — отвечал Критий с таким видом, как будто этим все было сказано.
Орест с сомнением поглядел на друга, пожал плечами и вернулся к наблюдению. Критию ничего не оставалось делать, как последовать его примеру.
— … пустить в дело подкуп, угрозы, лесть, уговоры и прочие методы воздействия, — говорил меж тем Мелеагр. — Не сомневаюсь, что и вам, и господам Нобилиору с Лисистратом придется приложить колоссальные, я бы даже сказал, беспрецедентные усилия, чтобы заставить спартанцев пойти на этот шаг.
— И кто же из влиятельных людей, по-твоему, будет наиболее упорно сопротивляться?
— Ну, во-первых, конечно, Пирр Эврипонтид и его партия, сторонники изгнанника-царя Павсания, который, кстати, вполне может перестать быть изгнанником, причем в самом ближайшем будущем. Во-вторых, эфор Фебид, который ляжет костьми, но сделает все, чтобы Спарта осталась в нынешнем привилегированном положении. Кроме того, весьма вероятно, что в числе противников подобного объединения окажется и правящий дом Агиадов. Они весьма дружелюбно настроены как к ахеянам, так и, тем более, к римлянам и Македонии, но данный союз существенно подорвал бы их собственную власть, и вряд ли стоит винить их, если они будут против него бороться.
— Боги, да в какой же мере подрывается их власть? — воскликнул Эфиальт. — Все города, входящие с союз, совершенно самостоятельны, сохраняют все структуры самоуправления и….
— Полно, господин Эфиальт, — вежливо прервал его Мелеагр. — Ты сам призывал к откровенному разговору, а теперь пытаешься лукавить… Право, не стоит. Прибереги свой пыл и доводы для тех, на кого они могут подействовать.
Эфиальт поднял обе руки и наклонил голову в знак согласия.
— Кроме Агиадов, — продолжал спартанец, — тайными противниками присоединения к Ахейскому союзу могут стать — и станут — верная половина геронтов, многие из военных и немалая часть аристократии. И, без сомнения, народ тоже выступит против, причем, боюсь, достаточно активно. Под народом я имею в виду граждан-спартанцев, так называемое сословие гоплитов. А они составляют костяк армии и голосуют в народном собрании. Не побоюсь сказать, что именно в сопротивлении граждан и будет состоять ваша… извините, наша проблема.