Балаустион - Сергей Конарев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Хочешь сказать, что если отрываешь кого-то от дел, то навсегда? — хохотнул Леотихид. Убийца шутки не поддержал.
— Я догадываюсь, с чем ты ко мне пожаловал, стратег, — промяукал он. — Тебя интересует, не связан ли мой приезд в ваш древний город с твоей собственной персоной и жизнями близких тебе людей?
— Откуда такая догадливость? — хмыкнул Леотихид. «Все разболтал, старый боров!» — с неприязнью подумал он об эфоре Архелае.
— Ах, молодой человек, — вздохнул убийца, — ты не представляешь, насколько мнительны правители, верховные жрецы и просто зажиточные граждане крупных полисов.
— Наверное, потому, что они непозволительно сильно хотят жить? — прищурил глаза Леотихид. И продолжал, не дожидаясь ответа:
— Впрочем, чтобы не показаться банальным, хочу поставить тебя в известность, что меня интересуют имена всех твоих будущих… клиентов, тех из них, кого ты намерен «обслужить» в нашем действительно древнем и славном городе.
Маска качнулась, последовала продолжительная пауза, потом Горгил произнес:
— Разумеется, я вызвал бы твое неудовольствие, если бы ответил, что на сохранении тайны имен как работодателей, так и объектов работы зиждется основа моей деятельности, да и самая моя безопасность….
— Безусловно, — кивнул рыжей гривой Леотихид.
— …но в данном случае подобная бестактность абсолютно неуместна, потому что я не имею в этом городе другой работы, кроме той, о которой тебе известно. Клянусь богами тьмы.
Леотихид, как ни прислушивался, не смог заметить ноток неискренности в голосе собеседника. Но это ничего не значило, ровным счетом.
— Как ты думаешь, уважаемый, я должен верить тебе на слово?
— А что тебе остается делать, стратег? — и эти слова не содержали ни издевки, ни вызова. Никаких эмоций.
— Ну хорошо, допустим, я тебе верю, — решил попробовать с другой стороны Леотихид. — Но если вдруг в течение того времени, что ты находишься в Спарте, к тебе обратится некто и пожелает воспользоваться твоими профессиональными услугами….
— Желаешь сделать заказ? — движение маски бросило на стену блики-зайчики.
— Что ты, упаси боги! — взмахнул рукой стратег. — Да и к тому же единственный человек, которого я желаю видеть мертвым, уже заказан. Не может ведь он умереть дважды….
— В таком случае я не совсем понимаю… Не столь уж многие посвящены в тайну моей миссии и моего пребывания в городе, — мастер убийств пошевелился на стуле.
— Но тем не менее эти люди существуют. И любому из них — хоть господину Архелаю, или кому-то из членов загадочного альянса, либо кому-нибудь еще из посвященных может придти в голову идея с твоей помощью решить свои мелкие проблемы. Как ты отнесешься к тому, чтобы исполнить в нашем городе еще заказик-другой?
— Я рассмотрю предложение, — ответил Горгил после долгой паузы. — И выполню работу, если меня устроят условия и оплата.
С полминуты Леотихид молча смотрел на блестящий лик собеседника, затем решительно произнес:
— Мастер Горгил, ты не почитаешь ли себя богом или другим, столь же бессмертным существом?
Не дождавшись ответа, элименарх продолжал:
— У внешних дверей в твои покои находится декада моих телохранителей. У меня возникло дикое желание кликнуть их и взять тебя под стражу. Несмотря на некоторую пользу, которую ты мог бы принести, я начинаю склоняться к мысли, что в стране станет легче дышать, если тебя не станет. Сам понимаешь, что никакими судебными фарсами в отношении тебя мы себя обременить не будем, если, конечно, мой царственный брат не решит иначе. О-о, нет-нет! — Леотихид по-своему истолковал осторожное движение головы собеседника в сторону покрытого сумраком угла комнаты. — Думать о бегстве бесполезно. Полтора десятка моих людей дежурят в тайных коридорах, примыкающих к этой части дворца. Не сомневаюсь, что доброжелатели показали все многочисленные ходы и тайные лестницы, имеющиеся в этом старом здании, но, поверь, нам они известны не менее хорошо. Звать слуг, надеясь, что они заколют меня и избавятся от тела, бесполезно. Во-первых, я слегка подстраховался и велел моим людям войти сюда, если я через некоторое время не появлюсь, а во-вторых… только не смейся — я искренне надеюсь, что смогу отбиться.
Горгил сидел неподвижно, но от его фигуры веяло смертельной угрозой. Леотихид чувствовал ее кожей, опасность и азарт заставляли кровь молодого Агиада бурлить в жилах. Как ему нравились такие моменты, ради них стоило жить! Человек против человека, воля против воли! Напряжение, возрастающее с каждым мгновеньем! Кто кого?
Элименарх глазами указал собеседнику вниз.
— Видишь? Моя рука лежит на оголовье меча. Уверяю, я выхватываю его порой очень быстро, и говорят, довольно недурственно им машу. Время от времени я фехтую с номаргами, телохранителями моего дражайшего брата, и знаю, что некоторое время продержался бы даже против них. Ну, скажем, парочки из них. В любом случае, не думаю, что у тебя на службе есть бойцы подобного уровня. Но если все-таки удастся меня убить — кто знает, из каких талантов произросла твоя слава? — тебе не удастся выйти отсюда живым. А если ты будешь иметь глупость попасть в руки моего брата живым, то сможешь позавидовать участи любого из ваших, как ты выразился «объектов работы»….
— Ты явился сюда, чтобы обменять свою жизнь на мою? — холодно и спокойно спросил убийца.
— Ну нет, — честно ответил младший Агиад. — Свою я предпочел бы ни на что не обменивать.
— В таком случае твой убедительный на первый взгляд монолог попахивает глупой, ни на чем не основанной бравадой. Послушай-ка мой. Итак, основание столь дерзких заявлений — наивная уверенность, что ты можешь безнаказанно взять меня под стражу и тайком казнить? Поведаю тебе маленькую тайну, юный стратег, обычно я открываю ее только заказчикам, которых подозреваю в недобросовестности. У меня есть близкий человек, почти родственник, который обязан мне жизнью и боготворит меня. Кроме того, этот человек — мой ученик, и преуспел в нашем мастерстве не менее, чем я сам. Существует договоренность, скрепленная клятвами крови, что в случае, если я погибну, жизнь повинного в этом человека заберет мой ученик. При этом он не должен заботиться о самосохранении, иными словами, он выполнит свой долг в любом случае. Нельзя остановить того, кто обручен со смертью.
Теперь относительно твоих воинских доблестей, храбрый юноша. Нисколько не хочу их умалять, но не без некоторого тщеславия хочу признаться, что тоже кое-что умею. Причем я хорошо знаком с оружием гораздо более изощренным, чем эта грубая железка у тебя на боку. Не знаю, слышал ли ты, но я люблю убивать самонадеянных фехтовальщиков в поединке и иногда позволяю некоторым из «клиентов» попробовать защитить себя оружием. С удовольствием разочаровал бы и тебя, молодой хвастун. Хотя, повторяю, могу отправить тебя в царство теней, не сходя с места, по той простой причине, что в стену за твоей спиной вделан самострел, который спускается педалькой возле моей правой ноги. О, прошу тебя, не присматривайся, не напрягай зрение в этом сумраке, сие так вредно для глаз. В конце концов, в этих всех ухищрениях нет никакого смысла, потому что ты уже, в общем-то, мертв.
— То есть как это — мертв? — обеспокоился Леотихид. Ему не показалось, что Горгил шутит.
— Очень просто. Встречу с тобой я отнес к разговорам высшей категории, а разговоры высшей категории я уже много лет провожу по отработанной схеме. Эта кушетка, на которую ты с такой стремительностью опустился, когда я только-только собирался предложить тебе это сделать… Ты ничего не заметил, когда садился? Нет? Ах, я и забыл о том, что юношей в Спарте учат не придавать значения ранам и страданиям, чего уж говорить о маленькой иголочке, что уколола тебя, извиняюсь, в зад.
Леотихид скрежетнул зубами — ему и в самом деле не нравилось направление мысли Горгила. В душу хлынула липкая струя очень нехорошего подозрения, он с трудом сдержался, чтобы не вскочить на ноги.
— Уже догадался? — голос за маской потеплел. — Правильно. Иголочка отравлена. Если ты сейчас чувствуешь холод в ступнях и ладонях, значит, яд уже начал действовать.
Волосы на голове Леотихида зашевелились: его ноги и кисти действительно явственно похолодели.
— Значит ли это, что последним удовольствием в этом мире для меня остается только изрубить тебя в куски? — холодно спросил он, стараясь не клацнуть зубами.
— Ну зачем же так? — мяукающий голос убийцы зазвучал укоризненно. — У тебя еще есть приблизительно полчаса, чтобы выпить противоядие и отделаться легким недомоганием.
— Ты что, зарабатываешь, продавая микстуры отравленным тобою же людям? — элименарх не понимал, почему он до сих пор разговаривает с этим ряженым, вместо того, чтобы упасть в сторону, уходя от стрелы самострела, а потом броситься на убийцу и, отрубив ему пару конечностей, добиться правды и противоядия. — А что делать, если я забыл дома кошелек?