Неподвижная земля - Алексей Семенович Белянинов

На высоком крыльце ее встретила Шура Дьякова, акушерка, на год раньше закончившая их училище в Якутске.

— Я так и знала, что не утерпишь, что с утра придешь, — сказала Шура. — Ох, и говорить нам с тобой — не наговориться! Но все новости вечером расскажешь. Сейчас я еду в Тымпы. Там у меня две доярки готовятся стать матерями. Отпускаешь, товарищ заведующая?

Даша позавидовала ей. Шура уже вошла в эту жизнь, и поездки к больным, приемы стали для нее привычным делом… Но ничего, пройдет время, и она сможет так же просто сказать: мне надо… ну, в Чачыгей, что ли.

Она сбегала домой, наскоро позавтракала. Захватив чемоданчик, предусмотрительно купленный еще в Якутске, вернулась на пункт. Шуры уже не было. Только в конце улицы виднелась быстро удаляющаяся подвода.

В небольшом кабинете, окрашенном белой краской и от этого казавшемся необычайно светлым, Даша надела халат, тщательно повязала косынку и постаралась разглядеть как все это выглядит. Карманное зеркальце подсказало ей, что все в порядке. Пожалуй, надо только еще выпустить из-под косынки прядку волос.

Она села у окна, в которое ей была видна вся площадь. Прихода своего первого пациента Даша и ждала, и боялась. Ей, правда, и раньше приходилось вести приемы — в Намцах, например, где она прошлым летом проходила практику. Но там всегда был рядом врач. А здесь… Ведь не будешь каждый раз посылать больного за пятнадцать километров на врачебный участок.

Даша смотрела на площадь. Возле школы ребятишки в зимних шапках гоняли футбольный мяч. А рядом, у дома с вывеской «ХАТЫЫН-КЮРЁ СЕЛЬПО ПРАВЛЕНИЕ», рыжий плотник налаживал сани, задранные кверху полозьями.

Открылась дверь, и на крыльцо сельпо вышел высокий парень в меховой куртке. Он весело сказал что-то рыжему плотнику и через площадь направился… К медпункту? Да, к медпункту. По дороге он успел еще с азартом стукнуть мяч, подкатившийся к его ногам после чьего-то неловкого удара в школьном дворе.

Даша поспешно встала. Не хватало только, чтобы этот парень, набивавшийся ей вчера в пациенты, застал ее у окна в томительном ожидании.

— Да, войдите, — не сразу отозвалась она на легкий стук в дверь.

Даша усадила его на табуретку напротив стола, спросила, впервые он пришел на прием или же на него заведена карточка…

— Раньше в Хатыын-Кюрё только родильный дом был, — откровенно улыбнулся тот.

Даша смутилась. Что за нелепый вопрос! Ей ли не знать, что медицинский пункт открывается с ее приездом. Чтобы побороть смущение, она подчеркнуто строго стала спрашивать, на что жалуется этот самый Нартахов Гавриил Васильевич.

— А ни на что я не жалуюсь, — снова улыбнулся он. — Я же сказал: в тайгу ухожу, на промысловый участок. В сельпо требуют справку, что я не болен. Без такой справки продукты не дают, порох и дробь не дают. Пишите: здоров… Пишите, не сомневайтесь.

— Мы не можем каждому верить на слово, — с достоинством ответила Даша и заставила Гавриила снять рубашку.

Она долго выслушивала сердце, легкие, выстукивала, отгибала веки на глазах, била молоточком по колену согнутой ноги. Наконец Даша вернулась к столу, заполнила карточку и написала справку, что Г. В. Нартахов по состоянию здоровья может вести в тайге зимний промысел пушного зверя.

Гавриил взял листок, помахал им в воздухе, чтобы скорей высыхали чернила. И дверь закрылась за ним.

Он уже спустился с крыльца, а Даша продолжала смотреть ему вслед. Ведь он первый, самый первый дал ей почувствовать, что начинается, нет, уже началось в ее жизни то, к чему она стремилась последние четыре года, даже больше, если считать, что с пятого класса решила стать медиком и никем иным. Тогда это пришло в грустные минуты — после смерти матери. Но сейчас Даше хотелось петь и смеяться. Она бережно взяла только что заполненную карточку и уложила в ящик.

В кабинет вошла Марфа, санитарка. Она была всего лишь на три года моложе самой Даши, но казалась ей совсем девчонкой. Может быть, еще и потому казалась, что поминутно хохотала по всякому поводу. Вот и сейчас рот у Марфы растягивался в улыбке, и глаза совсем округлились.

— Что же ты такое смешное видела, пока ходила домой завтракать? — снисходительно спросила у нее Даша.

Марфа вся заколыхалась от смеха.

— А Нартахов-то, а Гавриил!.. — с трудом выговорила она. — Вот уж чудак, вот чудак!

— А что? — Даша почему-то насторожилась. — Ты можешь, наконец, объяснить, что произошло? — нетерпеливо спросила она, когда Марфа перестала размахивать руками, приседать и вытерла выступившие слезы.

— Иду я мимо их дома, — сказала та, — а Гавриил запрягает коня. Его мать вышла из сарая. «Куда, говорит, едешь? Разве у тебя дома никаких дел нет?» А Гавриил… — Марфа снова запнулась, но, встретив строгий взгляд заведующей медпунктом, сдержалась и продолжала: — Гавриил посмотрел на мать, бросил вожжи, а сам ка-ак упадет на сено и руки раскинул. «Умру, кричит, в тайге, раз родная мать не хочет, чтобы я съездил к настоящему доктору». В сельпо от него требуют справку. А Гавриил…

Она замолчала, потому что Даша внезапно отошла к окну, отвернулась. Затянутые ледком лужи искрились у нее на глазах, хотя день был пасмурный. Даше было трудно повернуться. Ей казалось, что Марфа улыбается, она даже представила себе ее округлившиеся глаза. Однако хватит так стоять. Ну — раз, два и три… Нет, еще — раз, два, три!

Она повернулась и посмотрела на часы.

— На сегодня прием закончен, — сказала Даша. — Если меня кто-нибудь спросит, скажешь, что я буду дома после четырех или завтра с утра здесь.

Даша с облегчением сняла халат и косынку, натянула пальто. Через площадь она вышла на хорошо накатанную дорогу. Поправила на руках узорные варежки и решительно зашагала к мостику через речку — туда, где сразу за поселком синела тайга.

Белоствольные березы роняли золотые листья, и один такой листик, подхваченный ветром, летел навстречу Даше. Белые забереги с обеих сторон окаймляли быструю и шумную речку Мыыла, и от этого вода казалась совсем черной. Лиственницы совсем пожелтели и густо усеяли землю рыжими иголками. Тихо шевелили ветвями старые сосны, которые не поддавались ни осени, ни зиме.

Пятнадцать километров — это два с половиной часа хорошей ходьбы… Просить лошадь в сельпо ей не хотелось. К тому же председатель, говорят, с утра уехал в Урях. Вот вернуться можно будет с ним. А прямо спросить у врача, почему в сельпо не доверяют ее справкам и всегда ли так будет продолжаться, она должна сегодня же…

Поселок давно уже скрылся с глаз. На какую-то