Мир, которого не стало - Бен-Цион Динур

Свои соображения я записал по-русски (некоторые отрывки этих записей сохранились у меня на долгие годы). Вначале я сформулировал программу из трех пунктов: цель, средства и исполнители. Цель сионизма – быстро поднять еврейские народные массы с мест их проживания и организованно переправить их в Эрец-Исраэль. Эта цель представляет собой квинтэссенцию еврейской истории, и вся наша жизнь ведет к этой цели, хотим мы того или нет. Средство достижения этой цели – новое политическое, национальное и социальное объединение еврейского народа. Это объединение должно охватывать все бытие еврейского народа и преодолевать все стихийные процессы нашей жизни, направляя их на достижение цели сионизма. Исполнитель идеи сионизма – это «народные массы»: трудящиеся, ищущие работу и не имеющие никакого дохода. Этим слоям населения по своему социальному положению и статусу надлежит быть естественными носителями идеи сионизма. Однако стоит учитывать то, что стихийные жизненные процессы зачастую способны привести к истощению тех немногих внутренних сил, которые у нас были раньше, и что выделение определенного класса – трудящихся, – который должен стать проводником идеи сионизма, может повредить восстановлению национального единства, над созданием которого мы трудимся. После того как я споткнулся об эти многочисленные препятствия, внутренние и внешние, стоящие на пути воплощения идей сионизма, я сделал несколько практических организационных и политических выводов. С политической точки зрения нам следует «захватить» Эрец-Исраэль территориально и экономически с помощью поселенческого движения, на которое организованный нами народ направит все свои усилия. Для этого необходимо обеспечить такую политическую и национальную организацию, чтобы деятельность в Эрец-Исраэль стала частью жизненного процесса; смысл ее – территориальная концентрация еврейского народа с целью немедленного переселения евреев из стран их нынешнего проживания. Профессионально-классовая борьба и воспитание еврейского рабочего класса также должны вестись в этих рамках. Отсюда я сделал организационные выводы: следует создать сионистскую рабочую партию, приверженную идее Эрец-Исраэль, но освобожденную от «идеологии» Ахад ха-Ама и радикально отрицающую галут. Эта партия должна поставить своей целью осуществить перестройку Сионистской организации путем создания внутри нее системы комитетов: комитет по эмиграции и поселенчеству, комитет по самообороне – для защиты от погромов и чтобы вершить суд над погромщиками; комитет профессиональной подготовки и экономической взаимопомощи; комитет народного образования. Я особо подчеркнул, что даже новая партия, партия рабочих сионистов-социалистов, и ее структура, подразумевающая социальное и профессиональное объединение, тем не менее, будет оставаться в рамках сионизма, как и любая партия и любое политическое движение, функционирующее в рамках государственности и не выходящее за них. Каждый из этих комитетов объединит вокруг себя людей, полных энтузиазма, которые будут всецело отдавать себя задачам комитета: эмигранты и переселенцы, члены отрядов самообороны, рабочие и ремесленники, учителя и родители, дающие детям еврейское воспитание. Практическая работа в Эрец-Исраэль будет непосредственно связана с переселением и защитой, профессиональным политическим движением, а также с социальной и экономической деятельностью. М. Алейников очень хотел создать партию «Поалей Цион», близкую по духу к «Ционей Цион» и направленную против территориалистов. Он полагал также, что моя критика решений съезда в Вильно содержит немало разумных доводов. М. Алейников предложил мне войти в контакт с Шимоном Дубиным, который был его хорошим приятелем, и предложил свои услуги в качестве посредника между нами. Имя Шимона Дубина было хорошо известно сионистской молодежи. Он был уроженцем города Корсунь Киевской губернии. Мне казалось, что Яаков Дубин, корсуньский частный адвокат, из дома которого мне приносили первые книги для самообразования, был его отцом. Я слыхал о нем как об авторе брошюры «Выкуп земли», первой брошюры о Еврейском национальном фонде (на идише), которая имела большой успех в ходе сионистской агитации и имела выраженную сионистско-социалистическую направленность.

Я знал, что Дубин приехал в Одессу для участия в сионистско-социалистической конференции, а также в комиссии по вопросам самообороны (он был арестован в числе прочих участников и освобожден через несколько недель). По словам Алейникова, наши взгляды на сионизм во многом совпадают: мы оба хорошо знаем «Хибат Циан» и историю поселенческого движения. У нас обоих романтическое отношение к Эрец-Исраэль и «территориалистская» точка зрения в оценке ее проблем.

Я два раза встречался с Дубиным. При знакомстве Дубин произвел на меня большое впечатление: в нем было что-то от ясновидящего. Высокий, с продолговатым лицом, темнокожий – как будто загорелый – и черноволосый; в нем чувствовалась большая жизненная сила, чуть прикрытая его природной мягкостью; деликатность и вежливость в отношении к ближнему – и удивительная искренность в словах, которые слетали с его уст нечасто, но каждое его слово было взвешенным, размеренным и весомым. Я рассказал ему вкратце про свою программу, и он по моему стилю изложения сразу понял, что эти мысли уже записаны мной в виде конспекта; он предложил, чтобы я дал ему свои записи, и он их прочтет. Я согласился. Мы договорились встретиться через три дня, он за это время посмотрит мой конспект. Я не мог сдержаться и заставил его выслушать мои устные объяснения к записям, которые я ему передал. Он сказал, что на самом деле у нас больше единомышленников, чем мы привыкли считать. Он напомнил мне про Йеремию (Йехуду Новаковского{509}), друзей из Екатеринослава и прочих. Вторая встреча была более продолжительной – с четырех часов дня до семи вечера. Мы спорили. Дубин сказал мне, что «подобный ход мыслей ему хорошо знаком». Он видел уже немало программ, написанных в таком духе. Его интересует эта программа постольку, поскольку она в определенной мере отражает глубинное брожение среди молодежи. В числе прочих людей, упомянутых им во время этой встречи, он вспомнил Берла{510} – юношу-активиста из Бобруйска. По этой программе, сказал он, можно узнать те составные части, из которых она составлена, – в ней видны люди, события и идеи, положенные в ее основу; но элементы программы, по его мнению, соединены чисто механически и смотрятся в ней неорганично. «Вот, например, откуда берется социализм в твоей программе? Он у тебя появляется, как Deus ех machina. А по логике текста следовало бы сделать вывод, что и рабочая партия, и социализм – до тех пор, пока он необходим, – должны быть представлены в рамках политического сионизма. Или вот еще, территориализм и сионизм – который, собственно, и есть „Хибат Циан“, и по мне этот термин ничуть не хуже, – ты соединяешь вместе; такого быть не должно: либо надо говорить, что территориализм будет реализован только в Эрец-Исраэль, либо что он может быть воплощен также и за пределами Эрец-Исраэль; но это нужно сказать ясно и определенно». И вот так абзац за абзацем… И под конец он сказал: «Мысли кое в чем похожие на твои есть у моего друга Йеремии (Йехуды Новаковского), но только он уже вышел за рамки идей Герцля, а ты еще до сих пор пребываешь под их влиянием». И Шимон Дубин вкратце объяснил мне основы новой «теории», согласно которой еврейский вопрос будет решен посредством еврейского самоуправления, которое не просто будет признано государством, а станет неотъемлемой частью государственного строя (подобно еврейскому сейму). Он сам считает этот путь наиболее правильным, хотя и полагает, что в моей программе есть интересные моменты, на которые еще не обращали внимания.