СССР-2061. Том 9 - СССР 2061

— Диспетчер орбитальных марсианских перевозок Симонова, — наконец неуверенно прозвучало из динамика. — С двадцатого февраля где же вы… А почему вас в реестре нет? Вы рейсовый, что ли, или внеочередной? Ну, тем более должны были согласовать. Вы понимаете, что дальнобойщики свои мощности только четыре часа как отключили? Железный Дик не выдержал.

— Какой рейсовый?! Какой внеочередной?! Какие марсианские перевозки?! Мы – первый корабль к Марсу, пилотируемый людьми! Десять месяцев полёта!.. С возможной первой высадкой человека на поверхность другой планеты Солнечной системы!..

— Упс, — как-то по-детски обиженно сказала диспетчер Симонова. — В конце дежурства, блин… Ребята, вы там себя нормально чувствуете? Понимаете, что теперь по правилам я должна к вам спаскоманду высылать? Думаете, людям больше заняться нечем, кроме как всяких шутников проверять? Последний шанс даю. Говорите название вашего судна в реестре и выходите из этого сектора. Головы вам, конечно, намылят, но хоть на Землю с позором не отправят!

Айронс сжал губы и глубоко вдохнул, раздувая ноздри, но повторил уже спокойнее:

— Название нашего корабля «Аполлон-32», мы стартовали с Земли двадцатого февраля в первый, пилотируемый…

— Ну, как хотите, — прервала его вредная девчонка. — Самим потом стыдно будет… Ладно, официально фиксирую неадекватное поведение капитана неопознанного судна на орбите, высылаю «Фотон» со станции. Через пять минут подойдёт к вам. В динамике щёлкнуло, и эфир опустел. Капитан стащил с головы фурнитуру и слез наконец-то с велотренажёра.

— Объявляю на корабле чрезвычайное положение, — сказал он опять ровным голосом. — По красному коду.

Потом двинулся к капитанскому сейфу, замер на пару секунд, вспоминая, набрал комбинацию цифр и приложил к сенсору большой палец. Открыл титановую дверцу и извлёк лазер и батарею. Под взглядом двух пар глаз зарядил оружие и повесил на пояс. Несколько минут прошло в молчании. Потом Айронс уточнил:

— Симонова… Это же вроде славянская фамилия? Или нет?

— Русская, — задумчиво ответил Эндрю Джонсон и потёр ёршик русых волос над вспотевшим, горячим лбом. Капитан посмотрел на него долгим тяжёлым взглядом.

— Кэп, — позвал сбоку Шнайдер. Глаза у него были абсолютно круглые. — Это какие-то не те русские. Неправильные какие-то.

В прозрачном сверхпрочном круге иллюминатора виднелась подходящая к «Аполлону» обтекаемая белая полусфера метров двадцати диаметром. Оставляя позади синеватые сполохи, она быстро приближалась, и всё отчётливей можно было разглядеть опоясывающие её поверхность красные буквы: «СССР», «Фотон-12». * * *

Первым делом Андрей опять пришёл сюда. Сразу после того, как врачи отпустили его с миром, просветив, правда, чуть ли не по молекулам из-за неожиданно привязавшейся странной болезни со слабостью, высокой температурой и тяжелым полусном-полубредом. Ничего не поделаешь: у жизни под куполом есть правила, обязательные для всех. Любой насморк – пару дней вынь да положь в карантине. А тут тем более наговорили ему много умных слов про соматику и альфа-ритмы, очень удивляясь и потирая руки в предвкушении наконец-то интересного случая. За день его вылечили, но в карантине, конечно, промариновали как положено. Утешало только, что болезнь случилась сразу после эксперимента, а не до него. Столько готовиться и всё пропустить – это было бы слишком!..

В уголке периферийной оранжереи кто-то немного проредил растительность и поставил лавочку. Здесь проходила граница купола, и сквозь двухметровый хрустально-прозрачный слой активного пластиката можно было увидеть Марс. Нет, Андрей, конечно, и не одну сотню раз выходил наружу в легком защитном скафе, и имел возможность рассмотреть разные любопытные уголки планеты на всевозможных экранах, но тут было как-то особенно. Во-первых, здесь хорошо думалось, а во-вторых, именно с этой лавочки он впервые наблюдал вблизи самый настоящий марсианский смерч. Это внушало уважение. Уважение к тем людям, которые сорок девять лет назад, когда его, Андрея Иванова, ещё и в проекте не было, начали строить на Марсе города и делали их так, что даже тот ревущий исполин бессильно осыпался красным песочком, не оставив на гладкой поверхности одного из двенадцати куполов даже царапин.

— Впечатляет? — спросили сзади.

— Ага, — ответил он, не оборачиваясь. — Ещё как! Он подвинулся на лавочке.

— Присаживайся, Саша. Что интересного ты мне расскажешь?

Саша Зимин устроился поудобней. За последние два дня он стал, кажется, ещё худее, небритее и растрёпаннее черноволосым гнездом на голове, которое по недоразумению считал причёской. Хотя, казалось бы, куда больше…

— Ну, что расскажу… Например, расскажу, что первые прикидки оказались верными. Сбой в подпространстве. При эксперименте мгновенного переноса объекта массой около пятидесяти тонн в виде железосиликатной болванки на расстояние около ста тысяч километров… Ну, ты и сам знаешь: пробой пространства, объект в точку входа вошёл, но в точке выхода не появился. А появился у нас с небольшим смещением от точки выхода некий корабль, как выяснилось, «Аполлон-32», который мы за эту болванку поначалу и приняли. Такой же примерно массы, но с тремя космонавтами на борту.

— Астронавтами, как они говорят, — поправил Андрей.

— Ну, или так… Некоторые наши с тобой коллеги, физики-дальнобойщики, второй день рвут на себе волосы, строят математическую модель процесса и пытаются немедленно склеить из осколков разбитой вдребезги теории перемещения нечто новое. А как всё хорошо начиналось с небольшими массами… Сказка! — Саша мечтательно улыбнулся.

— Кстати, о сказках, — сказал Андрей. — Я сегодня новости ещё не просматривал. Эта троица так и не собирается спускаться?

— Нет вроде. Капитан Айронс периодически машет в иллюминатор шлюзовой камеры ребятам из спаскоманды чем-то вроде ручного лучевого оружия и требует предоставить связь с Землёй, чаще всего почему-то с Хьюстоном, но согласен и на Вашингтон, столицу США. Парни говорят, что такого цирка они никогда не видели.

Андрей вспомнил, как впервые услышав смутно знакомую аббревиатуру «США», в некотором недоумении полез в инфохранилище. Пролистав несколько сотен заголовков статей через браслет, он высветил в воздухе экран и уже подробно прочитал, что государство Соединённые Штаты Америки или Северо-Американские Соединённые Штаты, как называли его тогда в СССР, прекратило своё существование сто тридцать лет назад. «Великая депрессия… Герберт Гувер вводит чрезвычайное положение… Денежный бунт… Герберт Гувер отменяет выборы… Техасский бунт… Южные штаты заявляют о выходе… Убийство Гувера… Убийство Рузвельта… Вторая гражданская…». Закономерным итогом было нынешнее лоскутное одеяло из тридцати государств на территории Северной Америки. Но серьёзных космических программ там не было даже у самой крупной из них – Калифорнийской Демократической Республики. Так, пара подаренных Советским Союзом стареньких «Фотонов-3».

— США, значит, им подавай, — он взглянул на Сашку. — Как думаешь, ошибки нет?

— Можно их, конечно, за сумасшедших принять, но техника… Ты этот «Аполлон» видел? Таких схем компоновки никогда не было ни в одном справочнике! Это же рухлядь, ужас кромешный! Десять месяцев в инерционном полёте! Движки водородно-ядерные! У нас на подобных… я не знаю… лет девяносто назад ходили! А даты они правильные называют… Другого объяснения я лично не вижу, да и никто не видит. Хотя звучит полным бредом… Их Вселенная параллельна нашей.

— А наша – параллельна их, — вздохнул Андрей. Сашка ухмыльнулся

— Ну, или так. Всё в мире относительно, а мы вот параллельны.

На запястье Иванова несколько раз легко сжался браслет. Кто-то настойчиво требовал связи.

— Ну, где вы ходите-то, учёные-мочёные? — с экрана на них с Зиминым строго смотрела кодер-математик Алия. — Все собираются через пять минут в третьей лабе. Модель рассчиталась уже. Кстати, новость: одного с «Аполлона» спускают на планету. Чего-то плохо ему совсем. * * *

Генрих Шнайдер перепробовал все средства из медблока. Ничего не помогло. На какое-то время удалось немного сбить температуру, но в себя Эндрю Джонсон пришёл один раз и ненадолго. Мутным взглядом посмотрел на Шнайдера, пробормотал какой-то бред про марсианский смерч и снова отключился. Это случилось две минуты назад.

— Ну что? — спросил Айронс.

— Плохо дело, кэп, — отозвался Генрих. — Я не могу установить причину. Снимаю только симптомы. Но динамика прогрессирует. Долго он такую гипертермию не выдержит. Ещё хотя бы градус, и у него начнётся денатурация белка.

— По-английски, док, — поморщился Айронс.

— Разрушение в клетках организма молекул белка при температуре тела свыше ста восьми по Фаренгейту, поражение мозга, смерть. Айронс внимательно посмотрел на доктора.