СССР-2061. Том 9 - СССР 2061

— И что ты предлагаешь? Шнайдер мотнул головой в сторону шлюза:

— Если это не наша коллективная галлюцинация, которая длится вторые сутки, то у этих парней, судя по их словам, есть база на Марсе. А на базе наверняка есть и медоборудование. И мне почему-то кажется, что, судя по их технике, оно будет получше нашего.

— То есть ты предлагаешь мне доверить одного из членов команды корабля Соединенных Штатов Америки каким-то русским на корабле несуществующей страны, который волшебным образом объявился на Марсе раньше первой экспедиции самого передового государства на Земле? — неприязненно спросил Айронс и добавил: – И они спустят нашего Джонсона полечиться на свою марсианскую базу. Как я буду писать это в отчётах, когда мы вернёмся?

— Надо ещё суметь вернуться, — Генрих пристально взглянул капитану в глаза. — Во-первых, если он умрёт, а по возвращении на Землю выяснится, что не были использованы все возможности для спасения одного из астронавтов – а это выяснится обязательно! — у нас, капитан, будут проблемы со страховыми и рекламными компаниями. Им нужны герои, а не трупы. Даже наши премиальные за полёт могут не покрыть возможные иски. А во-вторых, это его последний шанс… Но решать, конечно, тебе.

Айронс ненадолго задумался. Отправлять полудохлого Джонсона одного было не лучшим решением, но послать для присмотра Шнайдера и остаться совсем одному на орбите в этой сюрреалистической ситуации казалось совсем невозможным!.. К чёрту! Он тряхнул головой и включил связь.

— Говорит «Аполлон-32». У нас на борту больной. Требуется немедленное интенсивное лечение. Прошу помощи!

— Понял вас, — тут же отозвался мужской голос. — «Фотон-12» на связи. Готовы оказать любую необходимую помощь. Разблокируйте, пожалуйста, шлюзовую камеру. * * *

— Теория перемещения вполне работоспособна, но в свете последних событий просто получает некоторое расширение!

Алия вывела объёмный прозрачный шар модели над центром стола. Разноцветные пунктиры и цифры во всех подробностях показывали траектории, координаты и скорости перемещения экспериментальной болванки на всех участках, как в трёхмерности, так и в подпространстве.

— Обратите внимание, — продолжила девушка. — Я поместила на эти графики также объект, появившийся в точке выхода вместо экспериментального. То есть «Аполлон». Интерполируя данные о перемещении, мы получили его первоначальную скорость и угловое отклонение к плоскости входа болванки в подпространство. Всем видно? — Она увеличила и подсветила демонстрационную голограмму. — Прослеживается явная симметрия. Болванка уходит, «Аполлон» выходит под зеркальным углом…

— Понятно, — сказал начальник лаборатории Роговцев. — Если мы принимаем гипотезу о параллельной… — он поморщился от явно беллетристического термина, но так как адекватного научного ещё не придумал, со вздохом продолжил, — параллельной Вселенной, то произошло совмещение в одних координатах, но в разных мирах, двух почти одинаковых по массе материальных тел. Причём наша болванка выходила из подпространства. Что, вероятно, и послужило причиной пробоя границы. А так как векторы движения у тел были встречными, то наша исчезнувшая болванка летит теперь где-то в другой Солнечной системе, а мы имеем на орбите Марса трёх ничего не понимающих… как их… астронавтов.

— Совпадение масс, скоростей и момента нахождения двух объектов параллельных миров в точке одинаковых координат даёт вероятность подобного события в одну миллионную процента, — вежливо дослушав его до конца, добавила Алия и повторила: – Так что теория перемещения вполне работоспособна.

— Да, — поддержал её Зимин. — Вряд ли у них там корабли косяками летают. Так что следующая болванка, я уверен, на сто тысяч без сюрпризов выйдёт. Другой вопрос, что мы теперь знаем, что можно пробиться в другой мир. Другой мир, вдумайтесь, товарищи!

— Это да, — довольно улыбнулся Роговцев. — Это очень интересные исследования намечаются!

Андрей промолчал. Его опять почему-то немного знобило. Дверь в лабораторию приоткрылась, и вошёл кабешник Семён Семёнович.

— Извините, товарищи, — сказал он, — что отвлекаю. Но тут такое дело… Надо мне Андрея у вас похитить.

— Ну, здрасьте! — возмутился Сашка. — У нас тут самая работа начинается! Семён Семёнович виновато развёл руками.

— Да это тоже как бы по вашей теме. С орбиты спускали больного… астронавта. Ну, позвали меня поприсутствовать. Так, значит, поместили его в бокс под аппаратуру, а врач на него смотрит дикими глазами. Ну и я, пока везли, посмотрел… В общем, надо, Андрей, разобраться. * * *

Эндрю Джонсон очнулся от тяжести. Невесомости больше не было. Он лежал на чём-то мягком, но упругом, под какими-то блестящими конусами и думал, что после десяти месяцев в космосе, наверное, похож сейчас на медузу, размазанную на берегу моря.

— Как себя чувствуете? — поинтересовались откуда-то сбоку.

Эндрю с внезапной лёгкостью повернул в ту сторону голову и увидел улыбающегося человека в белом комбинезоне.

— Вы врач? Где я нахожусь? — спросил он и тут же вспомнил события двух последних суток, которые провёл в ускользающем сознании.

— Да, — сказал человек. — Я вам снял мышечные и костные последствия длительной невесомости, кстати, кроме всего прочего. Так что можете смело двигаться. А находитесь вы в клинике купола имени Островского, на Марсе. Джонсон смело подвигал рукой и сел.

— Удивительно, — произнес он. — Что я всё-таки совершил высадку на Марс, но совершенно этому не удивляюсь.

— Есть вещи и удивительней, — посерьёзнел улыбчивый доктор. — Например, когда у двух людей не только одинаковая внешность, но полностью совпадают отпечатки пальцев, генетические карты и даже альфа-ритмы головного мозга…

Герметичная дверь бокса отъехала вбок, и вошли ещё два человека. Эндрю взглянул на первого, но тут же забыл о нём, потому что рассмотрел второго. «Привет!» – знакомым голосом сказал крепкий русоволосый парень с серыми глазами. И Эндрю Джонсон понял, что смотрит на самого себя. В голове у него зашумело, и в сознании с дикой скоростью начал вращаться калейдоскоп с картинками.

…Он осознал себя маленьким Андрюшей Ивановым, которому мама рассказывает, что его назвали в честь деда, погибшего в две тысячи десятом при спасении четвёртой венерианской экспедиции. Увидел чистые, светлые и зелёные города Советского Союза. Услышал вопли друзей, с которыми в детстве гонял до ночи в футбол, а ночью сбегал из дома купаться на речку. Вспомнил, как много раз летал в школьные кругосветные экскурсии и три раза на Луну. Подумал о своей работе, которую выбрал за то, что она ему нравится, и у него получается делать её здорово, чёрт возьми! Представил лицо весёлой девушки, глаза которой иногда становятся грустными, когда она говорит с ним по связи. Ведь Марс всё-таки так далеко от Земли, а ей ещё целый год учиться на гипнолингвиста… Это была его жизнь, которую он помнил в мельчайших подробностях!

…Андрей Иванов видел себя Эндрю Джонсоном, у которого в самом укромном уголке памяти двухлетнего человека хранится шёпот бабки: «Тебя назвали в честь деда, Андрея. Он погиб в две тысячи десятом, в боевом вылете, когда миротворцы ровняли с землёй Москву. Помни это, но не говори, пожалуйста, никому!..» Он помнил всю жизнь глушившую страх выпивкой мать. Их вместе с бабкой вывезла от миротворческой смерти по поддельным документам в Австралию какая-то христианская миссия после того, как Россию разделили на протектораты Америка, Евроальянс, Китай и Япония. Мать всё время боялась разоблачения из-за хакера с дурацким чувством юмора, который за гигантские деньги превратил её во всех электронных досье из Ивановой в миссис Джонсон. Но фамилию почему-то упрямо не меняла. Переезжала сотню раз, пока окончательно не осела в маленьком городке реднеков на юго-западе ненавистной страны. Помнил школу в бедном квартале, драки с цветными и поножовщину, три года контракта в армии, которые выдержал «на зубах», что дало ему возможность поступить в лётный колледж. Помнил, как украдкой находил в сети отрывки нелегальных книг, из которых узнал историю предательства, разрушившего в восемьдесят пятом году прошлого века страну под названием Советский Союз, страну, которая могла быть его Родиной… Это была его жизнь?!

Оба очнулись одновременно. Альфа-ритмы наконец-то вышли из резонанса общего сознания, который принес одному два дня в карантине, а второго едва не убил. Но обогатил при этом каждого памятью другого мира.

У Андрея в глазах всё ещё стояли картины параллельной Земли: «гуманитарные» тактические ядерные взрывы, странным образом легко превращающиеся в холёные лица на телеэкранах, золотые слитки и бронированные хранилища, забитыми кубометрами денежных пачек зеленоватого, трупного цвета.